Моргемона (СИ) - Орлова Ирина Аркадьевна

Толпа загалдела, не возражая ему, но и не давая дороги. И Энгель повысил голос:

— Завтра мы устроим пир прямо на городской площади! Пусть славный Мелиной восстанет из забытья, вновь обретёт своё могущество и стать, и нашими руками снова станет жемчужиной побережья Рэйки, как много лет тому назад!

Гидра настороженно покосилась на диатрина. «Жуткая речь», — подумала она. Но жители поддерживали своего принца, и Энгель, без сомнения, говорил от чистого сердца и без задней мысли о влиянии призрачного лхама.

— А теперь — прошу, дайте нам вернуться в Лорнас!

Это подействовало, и ряды обожателей наконец расступились. Конная процессия смогла достигла дороги, ведущей в замок.

Крыша Лорнаса почернела от копоти, пострадал замковый сад и обгорели кроны дубов, что росли под окнами. Но сам донжон уцелел. Иксиоты с восторженными возгласами отдали честь, и диатрин с диатриссой наконец спешились.

Аврора, сопровождаемая Лесницей, выскочила на улицу. Но она не кинулась обнимать Гидру, а лишь замерла, прижав руки ко рту и качая головой. Её огромные карие глаза отражали звёзды и благоговение.

— Ты доа, — вымолвила она восхищённо. — Мы обменивались подзорной трубой, чтобы смотреть, как ты летаешь над городом. Как же ты сумела! Невероятно! Энгель чуть не выпал с башни, пытаясь удостовериться, что это ты у Мордепала на холке. Но, даже видя своими глазами, в такое сложно поверить!

— Я признаюсь, сама вспоминаю всё случившееся, как во сне, — улыбнулась Гидра, кутаясь в белый с золотом плащ диатрина. — И только ваши слова убеждают меня в том, что это было на самом деле.

«Хорошо бы так же прийти к выводу, что Мелиной мне лишь приснился».

Аврора расплылась в улыбке, растроганно похлопала глазами и нежно взяла её руку в свои. И вздрогнула:

— Да ты же ледяная! Энгель, ну как же так, она же наверняка простудилась…

— Я пытался! — развёл руками диатрин. — Видимо, мой плащ оказался совсем бестолков. Устрой ей горячую ванную, ладно? Я должен парой слов переброситься с людьми в магистрате и кордегардии, и буду…

— Иди уже отсюда, — сердито, будто мать, сказала ему Аврора и, спешно коснувшись плеч Гидры, повела её за собой. Та едва успела прихватить Лесницу. — Тёплая ванна, чай с мятным мёдом и что-нибудь вкусное мигом тебя согреют!

Внутри всё было почти таким же, как прежде. Разве что некоторые привычные гобелены и ковры отсутствовали — похоже, Тавр велел снять знамёна Астрагалов, но так и не повесил свои. Шудры и горничные кланялись перед Гидрой, глядя на неё с восторгом и, кажется, потаённым страхом. Камергер Леон Паррасель тоже заулыбался диатриссе, но взгляд его был грустен. И Аврора шепнула ей, когда они поднялись к Аванзалу Принца:

— Лаванда ужасно пострадала в огне. Лишилась волос, на половине лица запёкся жуткий шрам. Бедняжка сейчас у городского доктора вместе с другими…

Гидра хмуро пожала плечами, почёсывая мурлычащую Лесницу за щекой.

Фрейлина не позволила себе долго говорить о плохом. Она скоординировала слуг, Гидре подготовили ванную, и та блаженно погрузилась в тепло воды и пены. Она подрагивала от пальцев Авроры, но позволила ей намылить себе голову. И, откинувшись в купели, прикрыла глаза и задумалась.

— Надо будет немного подравнять тебе волосы, — ворковала Аврора нежным, как у горлицы, голоском. — Огонь не пощадил их, но зато это такая характерная черта доа. Не просто доа — а воевавшей доа!

Странная мысль засела в голове.

— А чья ты дочь, Аврора? — неожиданно спросила Гидра. — Вазанта Мадреяра и…?

Нежные пальцы Авроры замерли у диатриссы в волосах. Она удивлённо подняла брови и проговорила:

— Скверно упоминать о таком в сердце Мелиноя, — смутилась она. — Но… я, конечно, скажу… это была шудра низкого происхождения, странствующая певица…

— Сагария Райская Птица.

— Ты знаешь? Ох, — Аврора неловко улыбнулась. — Да, она.

«Как много путей ведёт к этой женщине, что отказала самому Мелиною», — нахмурилась Гидра. — «Но она успела родить Аврору, а значит, он убил её после этого. Непохоже, что это их общее дитя. Всё-таки по Энгелю видно, как в людях проявляется кровь Синего Тигра».

— Говорят, она была очень красивой, — протянула Гидра, плеснув рукой в воде. — Даже Мелиной ухаживал за ней.

— А-а, этот легендарный призрак города, или как он там? — Аврора пожала плечами. — Я думаю, это лишь сказка для того, чтобы подчеркнуть её… кхм… желанность.

— Сказка? — Гидра скосила глаз и сощурилась, чтобы мыло с волос не капнуло на веки. — А помнишь, в ту ночь, когда мы нашли цветки лилигриса…

— Да. Мы покинули замок, чтобы убийцы не нашли нас. И сидели на укромной поляне. Это ты здорово придумала. Даже все коты пришли.

Гидра напряглась.

— А помнишь, мы сидели, и там были следы в цветах? Будто оставленные невидимыми шагами? И шуршание… одежд?

— Нет, — Аврора весело улыбнулась. — Я слышала только мяуканье котов. Думаешь, это были какие-нибудь призраки тисовых тигров?

«Думаю, у меня проблемы с головой».

Гидра вяло отмахнулась, не желая продолжать тему. Вскоре она была приведена в порядок заботливыми руками Авроры. Та подравняла ей волосы по длине чуть выше плеч, отмыла их от жира, дала диатриссе время согреться в купели и после подала ей тёплый мягкий халат с вышивкой в виде рыжих котов — его наконец-то пошили.

— Чай уже должны были принести в твою спальню, — проговорила Аврора, наклоняясь то влево, то вправо перед Гидрой, чтобы убедиться, что волосы пострижены ровно.

Диатрисса тепло поблагодарила её и направилась к себе. Впрочем, она ещё по ступеням не поднялась, как внизу хлопнула дверь.

— Гидра? — услышала она звучный голос Энгеля. — Я не хотел помешать, но…

— Проходи, — пожала плечами Гидра и осмотрелась в своей спальне. Что-то неуловимо было не так: похоже, здесь кто-то спал в её отсутствие. Если здесь жили Гидриары, то, возможно, комнату занимала Лара или Летиция. И хотя Гидра не могла взять в толк, что именно не так, чужеродное вмешательство ощущалось будто по запаху. Кошка Лесница считала так же. Она прошлась по ковру, после каждого шага отряхивая лапки.

«Трюмо, сундук, всё на месте… А где моя вышивка с Бархатцем?» — спохватилась Гидра и кинулась к сундуку. Открыла крышку и стала копаться в вещах. Запечатлённый на ткани Бархатец был дорог ей не только лишь потому, что рыжий мех был шит её же волосами; он был ей нужен, как последняя память о друге, в которую она вложила часть своей души.

— Лесница, — прошептала она, расстроившись не на шутку. — Ну где же мой Бархатец…

Та посмортела на неё умными зелёными глазами и села, выверенным, как у леди, движением, обвив лапы хвостом. Но тут же перевела взор с хозяйки на поднявшегося по ступеням диатрина.

Тот держал в руках коробку с лунновиром в сахарной пудре. И, поймав взгляд Гидры, характерно растопырил локти: небольшого жеста было достаточно, чтобы он буквально застрял в проёме.

— Все диатриссы такие крошечные? — спросил он.

— Что, решил попробовать себя в новой роли? — усмехнулась Гидра, но не смогла скрыть свою грусть, когда села на постель рядом с распахнутым сундуком.

— Что-то потеряла? — он подошёл и поставил на прикроватный столик свою коробку — аккурат рядом с дымящейся чашкой.

— Да так, одну вещицу из детства.

Она сунула пальцы в коробку и положила в рот кусочек сахарного лунновира. Тот прямо таял на языке. Однако задумчивость её не проходила.

— Слушай, — обратилась она к диатрину. — Можно я у тебя спрошу кое-что странное?

— Конечно.

— Ты присядь.

И он расположился рядом с ней, хорошенько продавив своим рыцарским весом постель. Гидра задержала взгляд на застёжках его сюртука, отметив, что он сменил одежду, и вновь увидела бинты подле шеи.

— Тебя, кстати, ранили в бою за Дорг? — спросила она.

— Нет, это ерунда, — отмахнулся Энгель. — Снарядом требушета отшибло часть укреплений, и меня немного ободрало упавшими камнями.