Прокурор идет ва-банк. Кофе на крови. Любовник войны - Александр Григорьевич Звягинцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ожидаемая пышная свадьба не состоялась. Борзов не захотел. «Нечего дразнить гусей!» – сказал он твердо и непререкаемо.
Рита огорчилась, но скоро успокоилась, после первой же брачной ночи поняв, что главное в Валере действительно его мужские достоинства. И тут он фору мог дать любому дипломату.
Заполняя вещами последние три внушительных размеров чемодана и даже барабан, Борзов не переставал стенать:
– Как они там не поймут, нас нельзя сажать!
– Бог даст, все обойдется, – нервно протараторила Борзова, успокаивая то ли мужа, то ли себя. – Липатов нас не отдаст! Видишь, предупредил!
– Болтай! – огрызнулся супруг. – Я-то из-за него погорел!
– Петя, да захоти Егор Сергеевич отступиться, он бы тебя сдал и глазом не моргнул. А он тебя на трест поставил. И как велел написать в Москву: «В ответ на запрос заместителя Генерального прокурора сообщаем, что горисполком не нашел оснований лишать П. Г. Борзова депутатской неприкосновенности». Нет, Липатов – умница!
– Не береди душу! Дура ты, дальше своего носа не видишь. Уж если нашего брата сажают, добра не жди… Эх, недооценил я Оболенцева…
– Да успокойся ты! Если с Липатовым все будет в порядке, не отдаст он нас!
– Тебя твой Липатов, – сорвавшись, вдруг заорал Борзов, – может, и не отдаст!
– Дурак, нашел время для сцен!
Тамара Романовна с трудом закрыла вздувшуюся от драгоценностей сумку и позвала зятя, который тут же явился с бутылкой пепси-колы в руках.
Борзов, придавив коленом крышку барабана, защелкнул замки и задержал взгляд на фотографии, где он, будучи мальчиком, шел во главе пионерского отряда с этим же барабаном. Ему захотелось было отбить марш, но он отказался от своего намерения – пожелтевшая от времени кожа вспучилась от денег…
– Бери! – сказал он Валере, направляясь к бару.
– Валерочка, все это нужно надежно пристроить! Вот что сейчас главное, – наставляла Борзова, укладывая сумку с драгоценностями на барабан. – Бедная Риточка! – запричитала неожиданно Тамара Романовна. – Такая карьера рухнет!
– Ничего! – успокоил Валера. – Все еще образуется! Вернется на круги своя!
– Ого! – усмехнулся Борзов, услышав любимую фразу дочери. – Быстро она тебя образовала!
Петр Григорьевич достал из почти пустого бара бутылку марочного коньяка и два оставшихся хрустальных недорогих бокала. Один из них выскользнул из его непослушных рук и, упав, разбился вдребезги. Но Борзов только усмехнулся и налил себе коньяк в другой.
– За вас с Риткой! – сказал он Валере и выпил залпом. – Пошли!.. – Взяв бутылку коньяка, он увел зятя на кухню. Усадив Валеру напротив себя, он налил полный бокал коньяка и мрачно заметил: – Багиров молодец – показал характер!.. А Цвях?.. Еде он?
– Ночью я ему все отвезу… Собирался в бега.
– Попадется! – вслух подумал Борзов и, внимательно глядя на зятя, произнес: – Имей в виду, эта сволота всех нас заложит! Всех погубит!
Валера ответил тестю столь же прямым взглядом и понимающе кивнул головой.
Петр Григорьевич выпил коньяк и с такой силой поставил бокал, что у него откололась ножка.
– Слушай сюда! – заговорщически тихо обратился он к Валере, впиваясь в него цепким взглядом. – Запомни цифры. – Борзов взял карандаш и написал на салфетке: 8071948. – Хорошо запомни! Позвонят, назовут их – свои. Будет надо – помогут… Все, что тебя попросят, – сделай… Доверяй им как мне, и тебе доверят. Все понял?
– Все! – отчеканил Валера.
Борзов смял салфетку и бросил ее в пепельницу. Затем налил себе еще бокал коньяка и залпом выпил.
– Пора! – сказал он, поднимаясь.
– Надеемся на тебя! – шепнула на ухо Валере Тамара Романовна, бросая взгляд на пьяного мужа. – Риточку крепко поцелуй.
Захмелевший Борзов потной ладонью крепко пожал Валере руку.
– Не беспокойтесь, Петр Григорьевич! Место надежное. И… с Цвяхом все будет в порядке!
Валера скрылся за дверью. Борзов подошел к окну и смотрел, как зять садится в автомобиль. Как только машина уехала, он опять подошел к бару и снова налил себе полный бокал коньяка.
– Ты хоть бы закусывал! – раздраженно заметила супруга. – Не можешь как настоящий мужик беду встретить лицом к лицу.
Борзов воспринял совет жены буквально, достал из бара шоколад «Гвардейский» и, вскрыв плитку, разломил ее на пластинки.
Выцедив коньяк, он с удовольствием съел две пластинки шоколада и, криво улыбаясь, заметил жене:
– Я встречу беду лицом к лицу!
– Такой пьяный ты ее просто не узнаешь! – злобно сказала Тамара Романовна. – Ты помнишь, что велел Липатов?
– Не боись! – пьяно ухмыльнулся Борзов. – Буду молчать, как партизан на допросе. Я себе не враг!
Тамара Романовна хотела еще что-то сказать мужу, но в это время раздался звонок. Борзовы поняли, кто это звонит.
Открыв дверь, Борзов лицом к лицу столкнулся с Оболенцевым.
Выполнив все положенные в таких случаях формальности, Оболенцев в присутствии понятых, робко жавшихся к дверям, предложил Борзовым добровольно выдать деньги и ценности.
Борзов, судя по выражению лица, хотел ответить дерзостью, но передумал и, шагнув к серванту, повернул ключ в дверце бара. Дверца бесшумно опустилась, после чего он с издевкой промолвил:
– Берите, все ваше!
На стеклянной полочке лежали восемь юбилейных рублей…
Лейтенанта Караулова по кличке Амбал брали местные оперативники, приданные в усиление группы Ярыгина. Это были честные милиционеры, которые не могли согласиться с тем, что в их ряды внедрялись такие оборотни. А уж Амбала ненавидели дружно все. Большего мерзавца трудно было себе представить.
Лейтенант тоже их не любил. Понимая ситуацию, он, как только увидел своих коллег, схватился за пистолет и стал отстреливаться.
Загнанный выстрелами со всех сторон на старый корабль, где совсем недавно Цвях с подручными убил Раковую Шейку, Амбал надеялся продержаться до темноты, а там, прыгнув в воду, уйти морем.
Но оперативники уже обложили его со всех сторон, и шансов уйти у Амбала не оставалось никаких.
Отстреливаясь, он бежал по кораблю. Пули рвали под его ногами деревянную обшивку. Пробегая мимо рубки, он выстрелил навскидку и попал в старуху, которая в это время пыталась пригнуть голову истошно кричавшему павлину. Пуля попала ей прямо в сердце. Она выпустила из рук птицу и камнем упала на палубу.
Один из оперативников, забравшись на крышу рубки, спрыгнул прямо на Амбала и выбил пистолет из его рук.
Но Амбал решил драться до последнего и, выхватив острый нож, бросился на своего сослуживца.
Оперативник даже обрадовался возможности не брать Амбала живьем и влепил ему пулю между глаз.
Ярыгин сидел в «Волге» и слушал по рации донесения
