Assassins Creed. Ренессанс - Оливер Боуден

– Эй, Аудиторе, думаешь, я не знаю истинную причину твоего появления здесь? – пролаял Сильвио. Чувствовалось, выстрел его всерьез испугал. – Но ты опоздал. Тебе нас не остановить!

Эцио перезарядил пистолет и выстрелил снова. Но слова Сильвио рассердили и смутили его, отчего он и на этот раз промахнулся.

– Ха-ха! – презрительно фыркнул Сильвио из-за парапета, пробитого ударами Данте и Бартоломео. – Притворяешься, что не знаешь! Впрочем, когда Данте покончит с тобой и твоим мускулистым дружком, вряд ли это будет иметь значение. Ты повторишь путь своего глупого папочки! А хочешь знать, о чем я больше всего сожалею? О том, что сам не был палачом Джованни. С каким наслаждением я бы потянул за рычаг и потом смотрел, как твой жалкий отец болтается в петле и дрыгает ногами. Потом бы настал черед этой ходячей винной бочки, этого ciccione, твоего дядюшки Марио. А дальше… дальше я бы перешел к женской части вашего семейства. К твоей мамочке Марии, которая кое на что еще годна, хотя вымя ее обвисло. Зато земляничинка Клаудия – в самом соку. Знал бы ты, как давно в моей постели не было бабенок моложе двадцати пяти! Честное слово, этих двух я бы сохранил себе для путешествия. А то в море бывает так одиноко!

Ярость красным туманом заволокла все вокруг. Собрав волю в кулак, Эцио ловил важные сведения, которые ненароком мог выболтать вошедший в раж инквизитор.

Тем временем солдаты Сильвио получили подкрепление и начали теснить кондотьеров Бартоломео. Кастет Данте ударил их предводителя в грудь. Тот зашатался. Эцио выстрелил в третий раз. Он целил Сильвио в шею, но пуля прошла рядом, застряв в одежде. Показалась тонкая струйка крови, однако Сильвио не упал. Он подозвал Данте, и они скрылись из виду. Аудиторе знал: с внутренней стороны есть лестница. В двух шагах – пристань. Опасаясь, как бы оба не сбежали на лодке, Эцио крикнул Бартоломео, чтобы следовал за ним, а сам бросился наперерез врагам.

Сильвио и Данте уже поднимались на борт большой парусной лодки. На лицах обоих Эцио увидел злость и отчаяние. Вскоре он понял, в чем причина. По волнам лагуны бесшумно скользил крупный черный галеон, держа путь на юг.

– Нас предали! – крикнул Сильвио, обращаясь к Данте. – Они отплыли без нас! Будь они прокляты! А я ведь был верен им. И вот чем они мне отплатили!

– Давайте их догоним, – предложил Данте.

– Слишком поздно. На этом утлом суденышке нам не доплыть до острова. Зато можно хотя бы унести ноги отсюда.

– Тогда плывем, ваша светлость!

– Ты прав.

– Отчаливай! – крикнул Данте испуганным матросам. – Поднять паруса! Шевелитесь!

В этот момент из темноты причала выпрыгнул Эцио. Перепугавшись еще сильнее, матросы покинули лодку, нырнув в мутные воды лагуны.

– Прочь от меня, убийца! – закричал Сильвио.

– Это было твое последнее оскорбление. – Двулезвийным клинком он ударил инквизитора в живот, медленно повернул лезвия. – За гадости, которые ты говорил о моей матери и сестре, я бы отрезал тебе яйца, но это уже лишнее. Ты и так не жилец.

Данте стоял не шелохнувшись. Эцио присмотрелся к нему и увидел, что великан устал.

– Игра окончена, – сказал молодой человек. – Ты опять выбрал себе не того хозяина.

– Может, и так, – согласился Моро. – Но я все равно тебя убью, грязный ассасин. Ты меня утомил.

Эцио поднял руку и выстрелил. Пуля попала Данте прямо в лицо. Он рухнул на палубу.

Затем Аудиторе склонился над умирающим Барбариго. Молодой человек уже успел успокоиться и готов был следовать Кредо ассасина: убивать только в том случае, если исчерпаны все остальные способы воздействия, и умирающего следует достойно проводить в последний путь.

– Куда ты собирался, Сильвио? Что это за галеон? Я думал, ты жаждешь стать дожем.

Сильвио с трудом улыбнулся:

– Это была… уловка. Мы собирались плыть…

– Куда?

– Слишком поздно, – улыбнулся Сильвио и умер.

Эцио повернулся к Данте и приподнял его гривастую голову.

– На Кипр мы собирались плыть, Аудиторе, – прохрипел Данте. – Быть может, я спасу душу, в последний раз сказав правду. Они хотят… Они хотят…

Он закашлялся, захлебываясь кровью. Через несколько секунд его не стало.

Эцио обыскал обоих, но не нашел ничего, кроме письма, написанного Данте его женой. Не без смущения он прочел его:

Любовь моя!

Не знаю, наступит ли такой день, когда эти слова снова обретут для тебя смысл. Я искренне сожалею о том, что поддалась увещеваниям Марко, ушла от тебя и стала его женой. Но теперь, когда его нет в живых… быть может, еще не все потеряно и мы могли бы соединиться вновь. Вот только не знаю, вспоминаешь ли ты обо мне? Или раны, нанесенные тебе в этой битве, оказались слишком тяжелыми? Могут ли мои слова оживить если не твою память, то хотя бы твое сердце? Быть может, они вообще не нужны, поскольку ты всегда оставался у меня в сокровенном уголке сердца. Любовь моя, я найду способ напомнить тебе. Возродить тебя…

Навеки твоя,

Адреса не было. Эцио аккуратно сложил письмо и убрал к себе в сумку. Надо будет спросить Теодору: может, она знает эту странную историю и даже сумеет вернуть письмо отправительнице вместе с известием о смерти верного мужа неверной Глории.

Он перекрестил оба трупа, с грустью произнеся обычные слова:

– Requiescat in pace.

Эцио продолжал смотреть на поверженных им врагов, когда за спиной послышалось сопение Бартоломео.

– Смотрю, ты опять обошелся без моей помощи.

– Вы отбили Арсенал?

– Думаешь, я бы стоял здесь, если бы не отбили?

– Поздравляю!

– Evviva![130]

Разговаривая с Бартоломео, Эцио продолжал вглядываться в темную морскую даль.

– Да, мой друг, мы спасли Венецию, – сказал он. – Теперь Агостино может править, не опасаясь тамплиеров. А мне, чувствую, отдыхать особо не придется. Видишь галеон на горизонте?

– Вижу.

– Данте перед смертью успел сообщить, что галеон отплыл на Кипр.

– Зачем?

– Это, друг мой, мне и предстоит выяснить.

21

Была середина лета 1487 года от Рождества Христова. Эцио не верилось, что наступил двадцать восьмой день его рождения. Он стоял один, облокотившись на перила моста Кулаков, и смотрел в темную воду канала, в которой барахталась крыса с капустными листьями в зубах. По-видимому, она торопилась к дыре, черневшей между темными кирпичами берега.

– Вот ты где прячешься, Эцио! – послышался веселый женский голос.

Он узнал ее по крепкому мускусному запаху. Роза.

– Как давно мы не виделись! Я уж начала думать, что ты меня сторонишься.

– Я был… занят.

– Конечно. Ну что бы Венеция делала без тебя!

Эцио грустно покачал головой. Роза подошла к перилам моста и встала рядом.

– А что у тебя такой серьезный вид, мой bello?[131] – спросила она.

Молодой человек невозмутимо посмотрел на нее и пожал плечами:

– Да так. Очередной день рождения праздную.

– У тебя сегодня день рождения? Ты не шутишь? Rallegramenti![132] Это же чудесно!

– Я бы так не сказал, – вздохнул Эцио. – Одиннадцать лет назад казнили моего отца и двух братьев. Они умирали у меня на глазах. Вот уже десять лет, как я выслеживаю тех, кто повинен в их казни. У отца был целый список. Потом я сам добавлял туда имена. Я расправился почти со всеми, кто значился в списке, но до сих пор не понял, во имя чего вся эта борьба и цепочка смертей.

– Эцио, ты посвятил свою жизнь благородному делу. Конечно, это обрекло тебя на одиночество и скрытность, но ты нашел свое призвание. И хотя твоим орудием стала смерть, ты всегда поступал по справедливости. Сейчас в Венеции дышится гораздо легче, и основная заслуга в этом – твоя. Так что взбодрись. И раз у тебя сегодня день рождения, держи подарок. Получается, очень точно подгадала!

В руках у девушки появилась небольшая конторская книжка в солидном кожаном переплете.

– Спасибо, Роза. Не совсем то, что я хотел бы от тебя получить… А кстати, что это?

– Так, одна… находка. Морской журнал из Арсенала. Там вписана прошлогодняя дата, когда твой черный галеон отплыл на Кипр.

– Серьезно? – Эцио потянулся к журналу, но Роза ловко перебросила книгу в другую руку. – Роза, не дразни меня. Это не шутка.

– Все имеет свою цену… – прошептала она.

– Как скажешь.

Эцио крепко обнял ее и долго не разжимал рук. Роза растаяла, и он быстро забрал у нее журнал.

– Эй, так нечестно! – засмеялась она. – Ладно, чтобы не томить тебя, скажу еще кое-что. Завтра этот галеон должен приплыть обратно!

– Знать бы, что у них на борту!

– Не удивлюсь, если что-то такое, ради чего можно поплыть и на другой конец света.

– А теперь идем праздновать! – предложил сияющий Эцио.

В этот момент его сзади хлопнули по плечу.

– Леонардо! – удивленно воскликнул молодой человек. – Я думал, ты все еще в Милане.

– Только что вернулся. Мне подсказали, где тебя искать… Здравствуй, Роза. Надеюсь, ты нас простишь? Нам с Эцио нужно поговорить.