Коронатор - Симона Вилар

Анна встала так резко, что устроившийся у ее ног Соломон торопливо вскочил. Принцесса кликнула дежурную даму и осведомилась, где сейчас находится епископ Невиль. Та не имела ни малейшего представления, однако один из явившихся на зов принцессы пажей сказал, что его преосвященство после службы остался в аббатстве Вестминстера, чтобы помолиться над прахом Эдуарда Исповедника. Не откладывая, Анна отправилась в церковь аббатства. Она хотела немедленно сообщить протектору о своем отъезде и попросить приготовить все для ее отплытия.

Дождь все еще моросил, когда Анна преодолевала расстояние между дворцом и церковью Вестминстера. Она закуталась в темный плащ с капюшоном и шла, держа за ошейник дога, отказавшись от сопровождающих.

Она подошла к церкви со стороны северного портала и, оставив пса у порога, ступила под своды. Внутри собор Вестминстера выглядел выше, чем снаружи, но сейчас, во мраке, он показался Анне необъятным. Вокруг не было ни души. Прихожане уже покинули церковь, монахи потушили все свечи и удалились, и теперь только перед ажурным золоченым алтарем неярко горели лампа и несколько свечей. Робея, Анна смочила пальцы в чаше со святой водой, трижды осенила себя крестным знамением, преклонив колена и прочитав краткую молитву. Затем, медленно ступая по черным глянцевитым плитам пола, она прошла по северному крылу трансепта[65], приблизилась к алтарю и, поднявшись по ступеням, оказалась в заалтарной части храма. Здесь находилась монументальная гробница Эдуарда Исповедника. Перед ней также горела свеча, озаряя украшенный мозаикой высокий цоколь гробницы и золоченую ограду вокруг самого саркофага.

Епископа нигде не было. Анна обошла вокруг гробницы, заглядывая в капеллы вокруг нее, и, пожав плечами, вернулась. Впереди возвышались хоры, а дальше уходил во тьму огромный центральный неф, казавшийся призрачным и все же удивительно прекрасным, с его ярусами арок и огромными стрельчатыми окнами высоко вверху. Колонны, отделявшие центральный неф от боковых, в полумраке были едва различимы, но кружева хоров были освещены сероватым сиянием ночи и казались непостижимо красивыми.

Анна разглядывала все это почти машинально, размышляя, где мог быть Джордж Невиль: направиться в монастырь при храме или возвратиться во дворец. Неожиданно ее внимание привлекли доносившиеся откуда-то слева голоса. Она ни за что не различила бы их, если бы не абсолютная тишина в соборе, ибо голоса были не громче шороха мышиных лапок. Анна осторожно двинулась в ту сторону, откуда шел звук, и вскоре увидела свет за приоткрытой дверью. Этот ход вел в зал капитула, где Анна никогда не бывала. Зал принадлежал монастырю аббатства, и вход мирянам, тем более женщинам, туда был заказан. Какое-то время принцесса постояла в нерешительности, а затем легко, как тень, скользнула в узкий сводчатый коридор. В конце его, за полуоткрытой дверью открывался готический зал в форме многогранника с изразцовым полом; в самом центре зала уходил вверх тонкий пучок мраморных колонн, от которого во все стороны, как крона пальмы, расходились нервюры свода.

Несколько мгновений Анна рассматривала великолепный зал, освещенный двумя серебряными канделябрами, и не сразу заметила епископа Невиля, сидевшего на возвышении у одного из огромных, во всю стену, окон.

Лицо епископа оставалось в тени, руки, унизанные массивными перстнями, бессильно свисали с колен, а вся поза выражала такое отчаяние, такую подавленность, что Анна, привыкшая видеть дядю бодрым и исполненным достоинства, была потрясена. Рядом с Джорджем Невилем маячила темная фигура священника, который что-то говорил епископу, но отраженные сводами звуки странным образом дробились и разлетались, так что Анна не могла разобрать ни слова. И в то же время что-то в высокой дородной фигуре священника, облаченного в черную рясу с капюшоном, показалось ей знакомым. Она вся обратилась в зрение и слух, и в этот миг говоривший повысил голос, и принцесса отчетливо расслышала:

– …И тогда неминуемо произойдет кровопролитие, погибнет множество невинных людей!

– Горе, горе мне! – воскликнул епископ, воздевая руки и тут же бессильно роняя их на колени. Голова его поникла.

Наступила тишина. Анна затаила дыхание, опасаясь выдать себя. Она узнала этот молодой и надменный голос: он принадлежал Джону Мортону. В дороге Стэнли говорил ей, что, уезжая, Джордж Кларенс оставил в Лондоне своего капеллана, а ее дядя приблизил к себе способного и образованного молодого священника. Но чтобы Джон Мортон мог иметь такое влияние на Джорджа Невиля, Анна и представить не могла. Мортон возвышался над епископом как неумолимый судья, гордо выпрямившись и скрестив руки на груди, и в его позе не было и доли того смирения, которое приличествует священнику, представшему перед своим духовным главой. Он вновь стал говорить, но так тихо, что в его торопливом потоке речи принцесса смогла разобрать лишь отдельные слова.

– Горожане… сильный король… ворота… благословляет… безумец… не забыли услуг… всегда с уважением… роковая ошибка…

Анна не могла связать эти обрывки воедино, сколько ни вслушивалась. Неожиданно где-то позади раздался громоподобный лай, женские крики и детский плач. Священнослужители встрепенулись, и Анна со всех ног кинулась назад по проходу.

Перед алтарем в круге света она увидела огромную тень Соломона и двух женщин. На руках у одной заходился в крике ребенок, двое мальчиков постарше, плача, жались к юбкам другой. Соломон гремел лаем, эхо которого, казалось, наполняет весь огромный свод.

Анна бросилась к алтарю и рванула дога за ошейник. Женщина с ребенком тут же метнулась прочь и исчезла в темноте бокового нефа, другая же, прижимая к себе детей, медленно отступала, опасливо глядя на собаку.

– Спокойно, Соломон, спокойно, – приказала Анна и взглянула на перепуганную мать. Она хотела было сказать несколько ободряющих слов, но вдруг замерла.

Под отороченным дорогим мехом капюшоном сияло поразительной красоты лицо: точеные черты, огромные глаза под тонкими дугами бровей. Золотистая прядь падала на лоб женщины, и Анна тотчас поняла, кто стоит перед ней.

Какое-то время обе женщины неотрывно смотрели друг на друга, потом королева Элизабет отступила в тень, увлекая за собой сыновей. В ту же секунду рядом с принцессой возник запыхавшийся епископ Невиль.

– Кто позволил пустить пса в храм! Анна? Так это ты снова взялась за свои сумасбродные выходки, едва успев вернуться?!

Анна глядела вслед удаляющейся королеве, пока ее силуэт и хрупкие фигурки ее сыновей не исчезли под сводами одной из галерей. Почти не думая, она ответила: