Император (СИ) - Рави Ивар

— Я могу ошибаться, но именно такую субмарину мне не приходилось встречать, — нарушил молчание Тиландер. — Она выглядела не так, словно была изготовлена как игрушка, дорогая игрушка.

— Что ты этим хочешь сказать, Герман?

На мой вопрос, американец задумался. Поиграв желваками, он выдал:

— На боку субмарины, я не увидел бортового руля, словно его не было совсем. Но рядом со свастикой, было углубление, словно руль мог убираться туда, для соблюдения тишины и уменьшения заметности.

При этих словах, у меня словно что-то щелкнуло в голове: появились туманные воспоминания из одной передачи, где говорилось о сверхсекретных разработках Третьего рейха. Речь шла об экспериментальных подлодках, одну из которых нашли на верфи, а одна или две исчезли. Аналитики в той передаче, высказывали свое мнение, что экспериментальные субмарины были использованы для бегства высшего генералитета в Латинскую Америку. Если это так, то на том берегу были не простые нацисты, а возможно высшие чины, ускользнувшие от правосудия.

Американцы молча следили за выражением моего лица: чем дольше я думал, тем логичней казалось версия случившегося.

Нацисты, спасаясь бегством, случайно прошли через «кротовую нору» Бермудского треугольника. Другого объяснения появления подлодки времен Второй Мировой войны, просто не было.

— Герман, какова могла быть численность экипажа субмарины? Какое оружие могло быть на борту подлодки? Ты говори, исходя из личного опыта и знаний, не обращая внимания на странную конфигурацию субмарины.

— Численность экипажа у океанских субмарин могла достигать и ста человек, но чаще всего эта цифра в районе семидесяти. Вооружение — орудие на надстройке, четыре или шесть торпедных аппарата, в зависимости от класса субмарины.

— А личное оружие? — Торпеды меня мало беспокоили, без торпедных аппаратов, их использование затруднительно.

— Пистолет-пулемет МР 40 калибра 9×19 мм «Парабеллум», винтовки Маузер 98К и пистолеты «Парабеллум» для офицеров, — отчеканил американец.

— Многовато, — мрачно поделился своими мыслями. Кроме того, как минимум одно орудие, выстрел из которой пришлось увидеть своими глазами.

— Значит так, у нас под боком находится очень опасный и непредсказуемый враг, который, судя по всему, неплохо оброс местными племенами. Единственное наше преимущество, враг не знает кто мы и на что способны. В его глазах, мы можем быть местным народом, достигшим определённого развития и освоившим мореплавание. А можем быть и такими же как они людьми, ориентировочно шестнадцатого или семнадцатого века.

— Мы атакуем их? — Лайтфут видимо не наигрался в войну во Второй мировой.

— Ни в коем случае: у них тотальное преимущество в огневой мощи. Мы просто тихо уйдем, может даже на год, пока нацисты не расслабятся. Между нами горы, по морю им до нас не добраться, а через сушу, затруднительно. Тем более, они не знают в какой мы стороне. Мы уйдем с первыми лучами солнца. Чтобы вернуться через определенное время и нанести удар, который вырежет эту раковую опухоль.

Глава 29. Свадьба

С места, где нами была обнаружена немецкая подводная лодка, мы ушли ранним утром, не дожидаясь, пока окончательно рассветет. Учитывая масштаб атласа, подсчитал, что, обследуя все побережье Греции, а затем весь итальянский «сапог», нам предстоит пройти не меньше четырех тысяч километров, прежде чем доберемся до племени Урха. Весь этот путь я планировал пройти за месяц, с учетом остановок на суше. Но уже через неделю понял, что мои расчеты были слишком оптимистичны. Уровень Средиземного моря был немного ниже, чем было показано на моем атласе. Из-за этого, множество островков и мелей, буквально усеяли прибрежные воды Греции, заставляя Тиландера ругаться сквозь зубы.

Парусник постоянно лавировал, стараясь избежать рифов и песчаных банок, возникавших перед кораблем в последний момент. Неделю спустя, мы отплыли от фашистского логова всего на семьсот километров. Первую высадку на сушу, я произвел в широкой бухте по южному побережью Греции. Бухта была очень красивой, в ширину достигая не меньше семи километров. На самом берегу росли оливковые деревья, на которых распустились почки, знаменуя наступившую весну. Прошло уже три месяца с начала нашего путешествия, по моему календарю сегодня уже было двадцать второе февраля. Еще неделя, и весна официально вступит в свои права.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В этой бухте мы провели два дня, давая истосковавшимся по земле людям, отдых. В этой местности в огромном количестве водились козы, и все два дня, на кострах жарилась молодая козлятина, распространяя ароматы вокруг. Если бы не близость к фашистским ублюдкам, я бы здесь основал колонию. Бухта была ограждена по периметру высокими скалами, создававшими удобный климат внутри. В нескольких сотнях метрах от берега, кустарниковые заросли переходили в лес, поднимаясь в горы, откуда сбегал ручей с кристально чистой водой.

За прошедшую неделю, Лайтфут дважды поднимал разговор о необходимости первыми напасть на нацистов, не дожидаясь их шагов. Но вести лучников против пушки, пусть даже и зенитки, и против автоматов, было самоубийством. Наш пулемет и наши автоматические винтовки, не могли переломить ситуацию в нашу пользу. У меня было смутное подозрение, что субмарина немцев, отправляясь в дальнее путешествие, позаботилась о боеприпасах. Если немцы планировали, как следовало из той телевизионной передачи, воссоздать Третий Рейх в Латинской Америке, боеприпасы были для них жизненно необходимы.

А атака копьями с помощью катапульты, для меня говорила о том, что руководит фрицами расчетливый и образованный офицер: выстрел из пушки был произведен только после неудавшейся атаки подводных пловцов. Проведя больше двадцати лет в каменном веке, несколько раз чудом избежав смерти, я наконец начал думать логически. Фрицев следовало опасаться, и уже тем более, не следовало лезть на рожон неподготовленными силами. У меня есть еще пулеметы в Макселе, есть порох, который можно использовать ля ручных самодельных гранат, или минируя подходы.

По моему атласу, если выбирать самый прямой и кратчайший путь через горы, расстояние от немцев до поселения Урха составляло тысяча триста километров. Это по атласу, а в реале, это расстояние будет не меньше полутора тысяч километров. Потому что придется обходить горы, искать броды в реках и так далее. Какова вероятность, что фашисты определят нужное направление поиска и доберутся до Урха? Максель от них еще дальше, да и Рона не мелкая речушка, чтобы перейти ее вброд.

Кроме того, сухопутные путешествия на такие расстояния в каменном веке сопряжены с опасностями. Стал ли бы я сам искать неизвестных мне людей, окажись на месте немцев? Нет, не стал бы. Вместо этого, я бы подготовился бы к возможному вторжению с моря, чем отправлять экспедиции в разные стороны. Ведь, теоретически, корабль мог прийти и с территории Египта, а это расстояние практически непреодолимо, с учетом дикарей и хищников.

О мирном сосуществовании с немцами, не могло и быть речи. Против немцев как нации, я ничего не имел. Но здесь были фашисты, проигравшие во Второй Мировой войне, и жаждущие реванша. Конечно, среди них были и простые матросы, возможна и обслуга, но какой вес они будут иметь в нацистском обществе. После недельного размышления, решил забыть о фрицах, как об угрозе. В ближайшие сотни лет, вряд ли они продвинутся так далеко на запад, чтобы представлять для нас угрозу. Учитывая немецкую любовь к Родине, их экспансия скорей всего пойдет на север, в сторону Рейна и Дуная.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Отдохнувшие и повеселевшие люди, две следующие недели на корабле перенесли безропотно, лишь вздыхая, когда на берегу показывались животные. На семнадцатый день после остановки в бухте, мы снова решили отдохнуть пару дней на суше. Для этого, я выбрал по атласу место, где мечтал побывать в свое время: Венецию. В каменном веке, место где будет располагаться этот сказочный город, не было затоплено, хотя береговая линия здесь была ниже. На суше встретились следы лагеря дикарей, даже нашлись обломки копий с каменными наконечниками. С животными здесь было туго: добыли всего двух оленей и трех диких свиней. Вероятно, дикари и ушли отсюда по причине опустения кормовой базы.