Император (СИ) - Рави Ивар

Через минуту, я не услышал рева двигателей, но почувствовал, как звездолет стал подниматься, вдавливая меня в капсулу-кресло. Джоанна коснулась моего подбородка, и голова оказалась в шлеме.

— После посадки, коснись подбородка и шлем дезактивируется, — услышал я голос космомедика.

По моим ощущениям, взлетали мы около трех минут, после чего появилось ощущение невесомости.

— Включаю принудительную гравитацию, — услышал в ушах голос Исидоры, и чувство тяжести в организме вернулось. — Через пять минут будем у входа в «Рубинаду».

— Мне понадобится не больше пяти минут, чтобы оставить четкую сигнатуру, для точного возвращения в этот временной промежуток, — включилась в разговор Ната, и буквально секунду спустя, уши ворвался ее гневный вопрос:

— Кто ночью пользовался подпространственной связью? — Ответа я не услышал, потому что меня отключили из эфира. Но судя по выражению лиц Джоанны и Исидоры, чьи капсулы были слева и справа от меня, разговор шел оживленный.

— Вывожу «Рубинаду» на голографический экран, — нарушил плотную тишину голос Исидоры. Прямо над нашими капсулами появилось изображение темного туннеля с уходящими внутрь бликами света. Это было чертовски красивое зрелище, напоминавшее Полярное сияние.

— Командир, я готова, — Ната отвлекла меня от созерцания картины.

— Разрешение на пересечение «Рубинады» даю, — отозвалась Исидора, и звездолет с ускорением рванул вперед. Картинка на потолке погасла, а через секунду сменилась изображением космоса с миллиардами звезд.

— Рубинада пройдена, формирую сигнатуры для установления отправной точки назад, — голос Наты Сороки был будничный, словно она каждый день пересекала временной портал. Я смотрел на звездное небо, и внезапно увидел тень, которая словно проглатывала мерцающие звездочки.

— Там что-то есть, какая-то тень, — впервые подал я голос. На долю секунды в эфире было глухо, потом послышался голос Наты:

— Межзвездный крейсер класса «Варминт», принадлежность устанавливаю. — Не успела она замолчать, как снова возбужденно проговорила:

— Командир, нас вызывают по подпространственной связи.

— Выведи для всех, — отозвался голос Исидоры, в котором я уловил облегчение.

— Звездолет «Последний шанс», вас вызывает крейсер «Романо» франко-германской Унии, командир Эльза Штиблет. Вы нарушили параграф 3 пункта 2 Галактического Униата, касающегося путешествия во времени. Отключите силовые щиты, заглушите дейридиумовый двигатель, мы пристыкуем вас к крейсеру. Сопротивление будет подавлено жестко.

— Командир? — в голосе Наты был запрос инструкций.

— Выполнять, — почти синхронно отозвались Мерц и Глинвайс, заставив меня поверить, что крейсер не случайная встреча. События разворачивались так стремительно, что я даже, не осознавая, успел отдать команду Нате на русском языке:

— Это подстава, надо бежать!

Не знаю, то ли команда на русском языке так подействовала на пилота, то ли сама Ната тоже придерживалась того же мнения, но меня вдавило в капсулу.

— Пилот, прекратить, нас распылят на атомы, — ворвался в уши голос Исидоры.

— Наши щиты выдержат пару залпов, а больше мне и не надо, — в голосе Наты была бесшабашность. Сильный удар потряс звездолет, заставив замигать стены и потолок разноцветными лампочками.

— Ната, стой, следующий залп нас уничтожит, — отчаянно закричала Мерц.

— Я ныряю в Рубинаду, им туда нельзя — хрипло отозвалась пилот, и в следующую секунду в кабине стало темно.

— Рубинаду прошли, — голос Наты заглох в моих ушах, сила взрыва была такова, что звук проник даже внутрь звездолета. Одновременно со взрывом, звездолет швырнуло с такой силой, что от перегрузки я потерял сознание. Не знаю, как быстро пришел в себя, но сразу пожалел, что не умер без сознания, потому что весь потолок и стены были в красных сигналах, а в ушах стояли вопли девушек:

— Мы падаем, Ната сделай что-нибудь!

— Мы падаем на планету без торможения!

— Ната!!!

Глаза закрылись, будто их придавило целой тонной веса. Я чувствовал, как меня несут по воздуху, словно воздушный шарик, открыть глаза не было сил. Скоростное падение создавало эффект невесомости. Меня прихватили ремнями, и секунду спустя, послышался шум, словно разрывался металл. Невероятная тяжесть навалилась на плечи и все тело, знакомая по старту звездолета совсем недавно.

— Макс Са не вернется, — прошептал, ощущая руку Наты на своей. Я обманул свой народ, пообещав им вернуться, а сейчас, нахожусь черт знает где, не имея сил даже открыть глаза.

— Никто не вернется, — словно сквозь туман до меня доходили слова девушки, — «Рубинада» взорвалась, звездолет падает на планету, я успела донести тебя до спасательной капсулы и отстыковаться.

Эпилог

Огромный полярный медведь, зарыв свой черный нос в снег, терпеливо поджидал у полыньи. Нерпа нырнула в воду давно, но медведь знал, это знание передалось ему с молоком матери, что нерпа должна дышать. Надо было только дождаться, когда она вылезет на лед. Когда усатая голова нерпы показалась из полыньи, медведь напоминал ледяной торос: такими торосами была усыпана вся белая равнина. Нерпа неуклюже выбралась на лед, не почувствовав своего врага. Взмах костистой лапы с когтями под семь сантиметров, распорол нерпу. Она предприняла попытку нырнуть, но второй удар мощной лапы, лишил ее жизни.

Медведь торопливо ел внутренний жир: вначале надо съесть жир, пока не появились конкуренты в лице других медведей. Шум, достигший его ушей, заставил поднять окровавленную морду в поисках врага. Но ледяное пространство было безжизненным, хотя шум нарастал, вызывая страх у матерого хищника. Шум был такой сильный, что бывалый хищник пустился наутек, чтобы скорее добраться до берега и спрятаться в пещере. Впереди, довольно далеко от него на землю опустился странный предмет, расплавив снег под собой. Оцепеневший зверь смотрел, как над странным предметом, возникло странное свечение, интуитивно чувствуя, что предмет очень опасен. Свечение стало сильнее, и медведь бросился бежать в сторону: непонятная штука опустилась на землю рядом с его пещерой, в которой он отлеживался после удачной охоты.

Отбежав на порядочное расстояние, медведь остановился: из непонятного свечения вышли две странные фигуры. Таких зверей раньше он не видел, но инстинкт, передаваемый с молоком матери, подсказывал, что эти двуногие очень страшный и непонятный зверь.