Рыжие волосы, зеленые глаза - Звева Модиньяни

Машина отъехала, и она почувствовала, что сидит между двумя мужчинами. Пытаясь отогнать от себя этот кошмар, Мария покрепче зажмурила глаза. Но рука в перчатке, зажимавшая ей рот, была не сном, а явью. Она открыла глаза, но крик, рвавший ей грудь, вылился лишь в глухое мычание.

Другой человек залепил ей глаза пластырем.

Грубый голос с незнакомым акцентом угрожающе произнес:

— Сиди тихо, и ничего с тобой не случится. Хочешь орать — ори, все равно никто не услышит. — Они выехали за город, машина остановилась в поле у заброшенного, по виду хуторского строения.

Марию вытащили из машины и потащили внутрь. Она ничего не видела и лишь ощущала невыносимую вонь промерзшего, нежилого помещения. Ее толкнули на койку и привязали за запястья и лодыжки.

Потом наступила тишина.

Мария не смогла бы сказать, сколько времени провела она на морозе с завязанными глазами, спрашивая себя, зачем ее похитили. Наконец дверь открылась и вошли еще какие-то люди.

— Ну, теперь мы немного поболтаем, — произнес хриплый голос.

— Отпустите меня, — стала умолять она. — У меня нет родственников, нет друзей, нет денег. Я не та, кого вы ищете.

— Как тебя зовут? — спросил другой голос.

— Мария Гвиди, — ответила она.

— Все правильно. Именно тебя мы и ищем. Нам надо кое о чем тебя спросить, а ты нам ответишь. Потом мы тебя отпустим, только не вздумай врать. Это неправда, что у тебя нет ни друзей, ни денег. Ты унаследовала кругленькую сумму после смерти родных.

— Как видишь, мы неплохо осведомлены, — произнес первый — тот, что говорил с хрипотцой. — А что касается друзей, разве тебе ничего не говорит имя Моретты?

— Мне холодно. Развяжите меня, пожалуйста. Отпустите меня. — Девушка была в ужасе.

Ладонь, тяжелая, как лопата, обрушилась ей на лицо.

— Я задал тебе вопрос. Тебе ничего не говорит имя Моретты? — с угрозой повторил мужчина.

— Моретта — моя подруга, — дрожащим голосом произнесла Мария.

— И что ты делала у нее в доме?

— Спросите у нее самой, — ответила девушка.

Еще одна страшная пощечина заставила ее резко запрокинуть голову. Она почувствовала невыносимую боль в ухе, а из носа теплой струйкой потекла кровь.

— Не заставляй нас терять терпение, — вновь пригрозил тот, что ударил ее. — Что ты делала в доме Моретты?

— Я никого не знала в Болонье. Она согласилась приютить меня на две ночи, пока я искала жилье.

— Что произошло на вилле за эти две ночи?

— Понятия не имею. Я спала в квартире над гаражом, — еле слышно отвечала она.

— Это нам известно. А почему же она поселила тебя во флигеле?

У Марии хватило сообразительности и присутствия духа изобрести правдоподобную историю, чтобы умолчать о том, что она знала и видела. Только так она могла надеяться на спасение.

— Моретта сказала мне, что у нее есть любовник, большой богач, и он иногда проводит у нее ночь. Она не хотела, чтобы я им мешала, — с ходу выдала Мария, стараясь держать себя в руках.

Несколько мгновений все молчали. Девушка дрожала, как осиновый лист.

— Сколько тебе лет? — спросил новый голос.

— Восемнадцать.

— И ты все еще веришь в сказки? Или думаешь, что имеешь дело с идиотами? — это опять заговорил тот, с хриплым голосом. — А ну, говори, кого ты видела в доме у своей подружки?

— Служанку, — сказала она и услышала в ответ смешок.

— Не ври. Там побывала куча народу, на этой самой вилле. И если ты скажешь, что ничего не знаешь, я очень, очень рассержусь, — предупредил он.

Но Мария поняла, что надо стоять на своем и все отрицать. У нее не было другого выбора.

— Не знаю. Я правда ничего не знаю, — повторила она, готовясь к новым ударам.

Однако тот же голос задал новый вопрос:

— Моретта дала тебе на хранение пленки с записями, когда отвезла тебя в город?

Мария, хоть и была сильно избита и охвачена ужасом, сразу поняла, о чем они говорят.

— Моретта отвезла меня в общежитие и сказала, чтобы я ее больше ни о чем не просила. Ничего она мне не давала, спросите ее, она сама вам скажет.

Послышался дребезжащий хохот. Потом один из ее мучителей объявил:

— Твоя подружка в морге, так что ответить на наши вопросы она не сможет.

— Это неправда! — с плачем воскликнула Мария.

— Хочешь составить ей компанию? — спросил мужчина с хриплым голосом.

Несколько долгих минут Мария оставалась неподвижной, как камень. Потом отчаянный, леденящий душу вопль вырвался из ее горла. Она вложила в этот крик всю свою ярость, словно он мог помочь ей вырваться, освободиться от сковавшего ее страха. Она кричала что было мочи и билась, пытаясь разорвать путы на руках и ногах.

В этот отчаянный миг она вспомнила об обещании, данном подруге, вспомнила слова Моретты: «Если со мной что-нибудь случится, ты заберешь пленки из тайника и отнесешь их в полицию». Опять у нее перед глазами прошли гости, приехавшие на виллу, и двое неизвестных, которых она видела, когда они обыскивали машины во дворе. Ее затянуло в водоворот, из которого она не могла выбраться. Ее жизнь не стоила и пули, готовой вот-вот оборвать ее. Эти люди собирались ее убить, и она ничего не могла сделать, чтобы им помешать.

Она продолжала из последних сил кричать и вырываться в отчаянной попытке бунта против жестокости. Платье задралось у нее на бедрах.

— Давай, давай, брыкайся, посмотрим, как ты сложена. Подставочки у тебя подходящие, — издевательски заметил мужчина с хриплым голосом.

— Классные ножки, а характер прямо бедовый, — загоготал другой.

— Заткни ей пасть, а то я с ума сойду, — приказал охрипший.

— Будет сделано, — радостно отозвался еще один.

Подойдя к Марии, он разорвал на ней платье и белье.

— Посмотрим, сможет ли эта штука тебя утихомирить, — сказал он, набрасываясь на нее.

Он грубо проник в нее одним жестоким ударом. Остальные возбужденно следили, окружив кушетку.

— Надо же! Она была целкой! — воскликнул первый, поднимаясь и застегивая брюки.

— Это плохо? — засмеялся другой.

— В первый раз вижу, чтобы шлюха была целкой, — развеселившись, заметил первый.

Все трое грубо изнасиловали ее по очереди.

— Нам надо избавиться от нее? — спросил один из них, когда все было кончено.

— Она получила хороший урок. Как раз то, что нужно, — покачал головой Антонино, помня о приказе на сей раз не доводить дело до крайности. — Иглу принес? — спросил он.

— Конечно, — с готовностью ответил другой, вытаскивая из кармана шприц.

— Вкати ей дозу покрепче, да не перестарайся, — приказал Антонино.