Истоки инквизиции в Испании XV века - Бенцион Нетаньяху
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Снова Энрике быстро отреагировал, и на этот раз его реакция была адресована не только Мартинесу, но и судьям, и главе правоохранительного ведомства Севильи, и всем «официальным лицам севильского архиепископства». После выражения своего изумления тем, что Мартинес, несмотря на королевское запрещение, продолжает судить тяжбы, касающиеся евреев, король снова в недвусмысленных выражениях приказал ему прекратить выносить решения «в любой форме, по любой тяжбе и по любому разбирательству, в которой стороной является еврей или еврейка». Более того: «Мы повелеваем всем евреям и еврейкам, от которых мы требуем исполнения чего-либо, — пишет Энрике Мартинесу, — не являться перед тобой как судьей и не выполнять ни одного решения, которое ты можешь принять против них». Точно так же он приказал всем официальным лицам городов «отказываться» от любого решения, «которое Мартинес может вынести в городах против евреев, и «не забирать», согласно вердиктам или приказам Мартинеса, «ни людей, ни имущества евреев»[395].
Не менее резкой была реакция короля на письмо Мартинеса советам его епархии, требующее разрыва всех отношений с евреями и запрещения евреям жить среди христиан. Король не только строго запретил архидьякону издавать подобные инструкции против евреев, он также запретил ему предпринимать «какой-либо шаг» против них или причинять любое унижение любым способом. Он также велел властям всех городов «не ограничивать евреев ни в чем, что касается их жилищ, контор, магазинов, и если что-то уже сделано против них — вернуть обратно», — то есть возвратить ситуацию к тому, что было до инструкций Мартинеса. И Мартинес, и городские власти были предупреждены, что невыполнение королевского приказа повлечет за собой наказание, телесное и материальное, как того пожелает король[396].
Строгое предупреждение возымело действие на все советы архиепископства и заставило Мартинеса отступить. Было ясно, что без поддержки концехо он не может осуществить никакой части из своей программы, а советы явно не желали действовать против четких приказов короля. Соответственно, Мартинес должен был прекратить свои юридические акции против евреев, так же как и попытки убедить советы городов выселить евреев со своих территорий. Тем не менее можно с уверенностью заявить, что его подстрекательские проповеди не только не прекратились, а наоборот, из-за крушения его надежд стали еще более злобными и агрессивными. Однако не прошло много времени, как его чувство досады сменилось ликованием.
II
30 мая 1379 г. Энрике II неожиданно умер в возрасте 46 лет, оставив трон своему сыну Хуану I. Затем произошло убийство дона Йосефа Пичона, еврейского верховного казначея, от рук его еврейских соперников. Это убийство стало оружием в антиеврейской кампании[397], и вскоре кортесы в Сории, собравшиеся 18 сентября 1380 г., отобрали у евреев их старинную привилегию самим судить свои криминальные случаи[398]. Это важное решение крепко ударило по еврейской юридической независимости. Оно представляло собой первый шаг на пути к отмене других юридических привилегий, пока еще имевшихся у евреев Кастилии. Более того, эти же кортесы сделали еще один шаг, направленный на ущемление еврейских прав: они заново утвердили декрет Энрике II, запрещающий евреям служить в королевских администрациях, и подкрепили это королевским заверением, что «с этого момента и далее закон будет исполняться»[399]. Этот закон предполагает, что Хуан I принял антиеврейскую линию, хотя такое далекоидущее утверждение будет неверным. В любом случае авторитет Мартинеса возрос. Теперь ему было легче убедить граждан, которые были расположены к его планам, что продолжение давления в указанном им направлении приведет, в конце концов, к желаемому результату.
Ободренный изменением королевской политики по отношению к евреям, он возобновил свою деятельность в качестве судьи в тяжбах между христианами и евреями, получив теперь активную поддержку со стороны городских официальных лиц. Снова евреи обратились за помощью к королю. Они сослались на приказы покойного короля, показали папские буллы, которые они заполучили себе в помощь[400], и попросили короля принять строгие меры против агитации и преследований Мартинеса[401]. И на этот раз реакция короля была положительной. 3 марта 1382 г. король послал Мартинесу строгое послание, напоминающее о приказах покойного короля и подчеркивающее, что они полностью остаются в силе. Он также сообщил священнику о своем желании, чтобы евреи «были присмотрены и защищены как принадлежащие нам». И он запретил ему использовать «в проповедях или публичных выступлениях слова, могущие причинить ущерб евреям или возбудить буйство против них». Хуан I также дал ему знать, что «любая полемика, касающаяся Церкви, которая может быть направлена против еврея или еврейки, будет вестись с этого момента архиепископом или кем-то им назначенным, но не тобой». И наконец, король приказал всем судьям, шефу полиции и членам совета города Севильи «не позволять» Мартинесу действовать против евреев «в чем-либо, что означено в этом указе, и ни ты, ни они не делали бы ничего подобного под страхом наказания согласно нашей воле»[402].
Письмо короля прояснило недопонимание и отмело некоторые ложные предположения. Оно не дает никакой почвы существующему мнению о том, что позиция Хуана I по отношению к евреям принципиально отличалась от позиции его предшественника, и, соответственно, не было причины ожидать, что он будет действовать в антисемитском духе. Концехо, безусловно, подчинились его желаниям и отказали Мартинесу в поддержке, а Мартинес, соответственно, был вынужден прекратить свою антисемитскую юридическую деятельность. Тем не менее вскоре он нашел иные пути досаждать и пакостить евреям.
Он начал кампанию по крещению мусульманских рабов, принадлежащих евреям Севильи. Так как евреям запрещалось иметь рабов-христиан, их мусульманские рабы, будучи обращены в христианскую веру, должны быть отпущены на свободу, и если такое прозелитское движение распространится, то оно причинит вред еврейским экономическим интересам. Мартинес также продолжил подстрекательство против евреев, обращая внимание на запрещение и предупреждение Хуана I не больше, чем на повеления Энрике. На самом деле его антисемитские тирады стали еще более провокационными и поджигательскими. Он доходил до того, что заверял свою аудиторию в том, что ему лично известно, что если какой-то христианин убьет или ранит еврея, то король и королева будут только рады и, вынося приговор, оправдают убийцу. По существу, Мартинес гарантировал полную безнаказанность. Подобные заверения, которые дошли до призывов к кровопролитию, встревожили севильских евреев. Они снова направили петицию королю, который 15 августа 1383 г. издал новый указ (albalá) против акций Мартинеса.
Новый королевский указ запретил Мартинесу крестить мусульманских рабов, принадлежащих евреям, так как это противоречит «привилегиям, дарованным евреям в этом деле королями, коим мы
