Вычисление Бога - Роберт Сойер

Я подался вперёд:

— Да? Что?

— Одна из этих звёзд только что стала превращаться в… ещё раз, как это называется? Когда массивная звезда взрывается?

— Сверхновая? — подсказал я.

— Да.

— Ух ты! — воскликнул я. Я всё ещё помнил возбуждение, охватившее планетарий в 1987 году, когда Иен Шелтон из Университета Торонто открыл сверхновую в Большом Магеллановом Облаке. — Вот это здорово!

— Это не здорово, — возразила Холлус. — Звезда, которая начала взрываться — альфа Ориона.

— Бетельгейзе? — спросил я. — Бетельгейзе начала превращаться в сверхновую?

— Именно.

— Ты уверена?

— Никаких сомнений, — сказала Холлус, и её двойной голос прозвучал довольно-таки нетвёрдо. — Она уже сияет в миллион раз ярче, чем обычно, и яркость продолжает нарастать.

— О господи, — сказал я. — Мне… мне нужно сообщить Дональду Чену. Он знает, кого оповестить. Есть какое-то центральное бюро для телеграмм по астрономии, или как оно там называется…

Я поднял трубку и набрал добавочный Чена. Он ответил после третьего звонка; ещё один — и включился бы автоответчик.

— Дон, это Томас Джерико, — сказал я. — Со мной Холлус, и она говорит, что Бетельгейзе только что превратилась в сверхновую.

В трубке на несколько секунд воцарилось молчание.

— Бетельгейзе — главный кандидат в сверхновые, то есть, была главным кандидатом, — наконец сказал он. — Но никто не знал точно, когда это случится.

Он ещё помолчал, а затем заговорил — с жаром, словно до него только сейчас что-то дошло:

— Холлус сказала, Бетельгейзе? Альфа Ориона?

— Да.

— Послушай, Холлус уверена? Абсолютно уверена?

— Да, она говорит, ошибки быть не может.

— Проклятье, — произнёс Чен в трубку, но не думаю, что при этом он обращался ко мне. — Вот чёрт!

— Что такое?

Голос Чена зазвучал напряжённо:

— Я просматривал данные по сверхновым, которые дала Холлус, в особенности обращая внимание на уровень гамма-излучения. По последней сверхновой, которая вспыхнула в 1987-м, у нас мало что было: она рванула до того, как у нас появились специализированные спутники с детекторами гамма-излучения. Спутниковую обсерваторию «Комптон» запустили только в 1991-м. Все наши данные по гамма-излучению сверхновой 1987А мы получили от спутника «Солар максимум», а он не был предназначен для внегалактических измерений.

— И что?

— А то, что сверхновые испускают куда больше гамма-лучей, чем мы думали; данные Холлус это доказывают.

— И что дальше? Что это означает? — не унимался я.

Я смотрел на Холлус, которая раскачивалась с огромной частотой; никогда не видел её в таком состоянии.

Чен глубоко вздохнул. Вздох, казалось, прошумел в трубке.

— Это означает, что наша атмосфера будет ионизована. Озоновый слой будет уничтожен, — объяснил он. И добавил: — Это означает, что мы все погибнем.

Рики Джерико находился за много километров от КМО на спортивной площадке школы имени Черчилля. Как раз шла середина полуторачасового перерыва на обед; некоторые из одноклассников Рики ушли обедать домой, но сам Рики поел в школе, в комнате, где детям разрешалось смотреть «Флинтстоунов» по каналу Си-Эф-Ти-Оу. Приговорив бутерброд с копчёной колбасой и яблоко, он вышел на покрытую травой площадку. Вокруг разгуливали учителя, которые разнимали драчунов, успокаивали малышей с ободранными коленками, в общем, занимались тем, чем положено заниматься учителям. Рики поднял голову. В небе что-то сверкало.

Мальчик подошёл к качелям и увидел свою учительницу. Потянув за юбку, спросил её:

— Мисс Коэн, что это?

Прикрыв глаза ладонью, она посмотрела, куда он показывал:

— Рики, это просто самолёт.

Рики Джерико был не из тех, кто с лёгким сердцем перечил учителям. Но сейчас он замотал головой:

— Нет, это не самолёт. Не может быть самолётом. Оно не движется.

Мои мысли вертелись словно белки в колесе, а внутренности сжались в тугой узел. Занимался новый день, и не просто в Торонто, а во всём Млечном Пути. Если на то пошло, даже наблюдатели из очень далёких галактик не упустят яркую вспышку, когда пройдёт достаточно времени, чтобы свет до них добрался. Это не умещалось в голове: Бетельгейзе действительно вспыхнула сверхновой!

Я нажал кнопку громкой связи, и Чен с Холлус стали общаться напрямую, время от времени отвлекаясь на то, чтобы ответить на мои беспокойные вопросы. Как я понял, происходило вот что: во всех активных звёздах водород и гелий участвуют в реакциях ядерного синтеза, в которых получаются всё более и более тяжёлые элементы. Но, если звезда обладает достаточно большой массой, реакции ядерного синтеза оканчиваются на железе: если идти дальше, энергия начинает поглощаться, а не выделяться. Поэтому железное ядро начинает расти. Звезда становится слишком плотной, направленное вовне взрывное давление ядерных реакций больше не в силах противостоять собственной громадной гравитации звезды. Её ядро схлопывается, превращаясь в вырожденную материю — атомные ядра сближаются вплотную. Получается шар диаметром лишь двадцать километров, с массой во много раз больше солнечной. И когда водород и гелий с внешних слоёв звезды внезапно ударяют об эту новую твёрдую поверхность, они моментально сливаются в реакции. Термоядерный взрыв и ударная волна от этого столкновения вырываются наружу, с неимоверной мощью сбрасывая в пространство газовую оболочку звезды и высвобождая неподдающийся воображению вихрь из радиоволн, света, тепла, рентгеновского излучения, космических лучей и нейтрино — смертельную смесь, раскидывающуюся во все стороны. Получается расширяющаяся со скоростью света сфера смерти и уничтожения, ярче всех остальных звёзд в галактике вместе взятых: это и есть сверхновая.

И сейчас, очевидно, с Бетельгейзе происходило именно это. Её диаметр расширялся с неимоверной скоростью; через несколько дней она станет больше, чем вся Солнечная система.

Какое-то время Земля будет вне опасности: наша атмосфера поначалу защитит нас, не давая опасному излучению достичь поверхности. Но скоро излучения станет больше. Гораздо больше.

Я включил радио на новостной канал Си-Эф-Ти-А. По мере того, как новости по радио и телевидению становились достоянием гласности, некоторые люди поспешили укрыться в убежищах и шахтах. Это им ничего не давало. Конец света приближался — и он обещал быть оглушительным.

Форхильнорцы и вриды, которые сейчас находились у Земли, возможно, с несколькими пассажирами-людьми, могли спастись — пускай на какое-то время; корабль можно было переместить по орбите так, чтобы между ним и Бетельгейзе оказалась планета, щит из камня и железа толщиной почти в тринадцать тысяч километров. Но им никоим образом не обогнать ширящуюся сферу смерти: чтобы приблизиться к световой скорости, кораблю «Мерелкас» понадобится целый год.

Но даже если корабль мог уцелеть, планеты форхильнорцев и вридов были обречены; в скором времени им предстояло встретиться лицом к лицу с той же катастрофой, с той же бедой. По сравнению с нею астероиды, ударившие шестьдесят пять миллионов лет назад по третьей планете Солнечной системы, по третьей планете Беты Гидры и второй планете Дельты Павлина, были несерьёзными, поверхностными ранениями, от которых экосистемы планет оправились за считанные десятилетия.

На этот раз восстановления не будет. Грядёт шестое массовое вымирание, которое равным образом затронет все три планеты. И уже неважно было, где зародилась жизнь в Солнечной системе — на Земле или на Марсе, действительно ли она появлялась на планете форхильнорцев множество раз и знают ли вриды о том, что шестое вымирание уже начинается.

Потому что это также станет последним Великим вымиранием, заключительной главой, полным обнулением и финалом для великой игры «Жизнь».

30

Что делать в последние моменты жизни? В отличие от большинства из шести миллиардов человеческих существ, только что получивших смертный приговор, я к смерти готовился. Но я ожидал, что она подойдёт к концу более размеренно и неторопливо — я буду лежать в больничной палате, рядом со мною будут Сюзан, может быть, мой братец Билл, некоторые из друзей и даже, быть может, храбрый малыш Рики.

Но взрыв Бетельгейзе оказался совершенно неожиданным; мы понятия не имели, что он произойдёт. О да, как Холлус уже говорила, мы знали — в конце концов Бетельгейзе предстояло вспыхнуть сверхновой, но не было никаких причин ожидать, что это случится прямо сейчас.

Как сказали по радио, подземка Торонто уже была забита битком. Люди спускались на станции, забивались в вагоны, надеясь, что слой грунта их защитит. Они отказывались выходить из вагонов даже на конечных станциях.