Ручная кладь - Нина Охард

class="p1">Лена стала жаловаться на плохое самочувствие и показала две шишки на шее.

– Это ерунда, нужно погреть и все пройдет, – самоуверенно заявила Оля подруге. Дабы добавить учености своим словам, она словно шаман древнего племени Майя открыла в нужном месте справочник терапевта и зачитала выдержку. Назначенное Олей лечение не помогало, Лене становилось все хуже.

– Отведи меня к врачу, – окончательно ослабев, попросила подруга.

– Что же вы так запустили? – с грустью сказала терапевт и, написав в графе «диагноз» магические буквы LGR, отправила Лену в онкологическую больницу.

«Этого не может быть!» – сопротивлялось реальности и здравому смыслу Олино подсознание. «Это ошибка» – крутилось в ее маленькой умной голове отчаянное неприятие действительности. Но темные, мрачные коридоры спокойно поглотили ее подругу и внутренний голос, наделенный даром пророчества, зловеще прошептал: – «она не выйдет отсюда».

Холодный ветер пронизывал Олю насквозь. Первые снежинки кружились в воздухе, покрывая тонким слоем еще не опавшую листву. «Твоя глупая самоуверенность убила ее» – стучало в Олином мозгу.

– За что? – прошептали тонкие губы глупый и бесполезный вопрос в пустоту.

Глубокая яма, вырытая в промерзшей земле, смотрела на Олю своим пустым безмолвным взглядом. Глухие удары молотка, забивавшего гвозди в деревянный ящик, острой болью отдавали прямо в сердце. Румяные упитанные рабочие опустили горб и, перебрасываясь веселыми шутками, закидали перемешанной со снегом землей. Ледяные порывы пурги играючи превращали слезы в сталактиты и сталагмиты. Ленкины соседи спешно выносили из комнаты мебель, сложив личные вещи аккуратной кучкой в углу.

– И куда ж мне идти? – спросила Оля образовавшуюся в комнате пустоту.

– У тебя родители есть, – напомнили ей голоса Ленкиных соседей.

«Ах да, родители, как же она про них забыла».

Встреча не отдавала радушием. Оля узнала много неизвестных подробностей из ее студенческой жизни и выслушала перспективы на будущее. По мнению людей, которых она должна называть мамой и папой, портовая шлюха – была лучшая ее карьерная перспектива. Она помялась у входных дверей, надеясь, что поток брани стихнет, и ее пригласят войти, но утратив веру, развернулась и ушла прочь.

Залы ожидания вокзалов и аэропортов, стали для нее привычным ночлегом. Теперь у нее было только одно желание – выспаться. Она научилось спать стоя и сидя, могла заснуть даже при монотонной ходьбе. Стоило ей перестать думать, мозг мгновенно отключался и засыпал. И когда однокурсник предложил ей выйти за него замуж, она подумала, что это просто сон.

Оля протерла глаза, но видение не исчезало.

– Я уже давно люблю тебя, – сказал он, бледнея и заглядывая ей в глаза, – я не такой как Леша, я не предам, не брошу тебя, ты согласна?

– Я? – Оля посмотрела на него изумленно. Она не любила его так, как Лешу – с необъяснимой и отчаянной страстью. Сашка был добрым и милым. «Он мне нравится», – подумала Оля и кивнула головой в знак согласия.

Невысокая полная брюнетка – Сашина мама закусила губу и увела его на кухню. Ее громкий голос, прерываемый глухими рыданиями, сотрясал стены дома.

– Саша, она же не еврейка! – донеслось до Оли из-за приоткрытой двери.

Оля не прощаясь, ушла. Она еще какое-то время порыдала на лавочке перед входом, теша себя надеждой, что Саша бросится ее искать, но окончательно замерзнув, снова побрела в неизвестность. Вскоре однокурсники рассказали, что Саша женился на правильной, одобренной мамой девушке.

– Что же ты домой не идешь? Сколько же можно работать?

– Ты же молоденькая, хорошенькая, а у тебя никакой личной жизни, одна работа.

– Что за постоянные трудовые подвиги? Кому это нужно?

Коллеги не понимали Олю и не одобряли трудоголизм. Но работа не предавала ее, она кормила, одевала и даже позволяла снимать жилье. Время не залечило раны, но мозг занятый трудом не занимался самоедством. Поклонники словно назойливые мухи одолевали девушку, но она спокойно и рассудительно выбирала того, кому сможет доверять.

Шли годы. Грусть снова закралась в Олины глаза, и тоска бессрочно поселилась в душе. Брак трещал по швам: муж не работал, пил и устраивал нескончаемые сцены ревности. Оля отвела сына на новогодний праздник и направилась к выходу. Знакомый голос окликнул ее по имени. Она обернулась и замерла. Десять лет, которые они не виделись, почти не изменили его внешность, добавив немного лоска, аристократичности и солидности.

– Леша? – она на мгновенье растерялась.

В два прыжка преодолев разделяющие их метры, он упал перед ней на колени.

– Какая ты красивая! – вырвалось из его груди. Он обхватил ее за ноги и прошептал:

– Я больше тебя не отпущу! Ты самая прекрасная женщина из всех кого я встречал.

Оля рассмеялась. Его речь звучала театрально, фальшиво и неестественно.

– Дай мне еще один шанс! – взмолился Леша и две крупные слезинки медленно отделились от его больших и красивых глаз.

– Получи! – ответила Оля и ударила коленкой.

Леша вскрикнул от боли и разжал руки. Из разбитого носа капала кровь.

– Ты разбила мне лицо! За что? Что я тебе сделал плохого? – с ужасом во взгляде кричал мужчина, размазывая кровавые подтеки по щекам. Воспользовавшись завоеванной свободой, Оля направилась к выходу. «Вот уж действительно, лучше и не скажешь – не родись красивой».

Тинкер Белл

Теплый летний вечер играл занавесками и навевал скуку. Мультфильм закончился, и Даша с тоской посмотрела в окно. Город распускался сказочным разноцветьем огней, обретая красоту знойной ночи. «Так всегда, – подумала девочка, – когда волшебство только начинается, тебя отправляют спать». Тишину потревожил шорох крыльев. Даша оглянулась и замерла в восхищении:

Мотылек, попав в плен яркого света, беспомощно бился о люстру.

– Мама к нам прилетела Тинкер Белл!

Девочка прыгала от радости пытаясь поймать бабочку.

– Даша тебе пора спать, – молодая женщина зашла в комнату и ловко схватила мотылька за крылышки.

– Надо же! Пальцекрылка, сказала женщина, рассматривая бабочку, – на, держи, положи ее в банку и марш в кровать. – Скомандовала мама, провожая дочь в соседнюю комнату.

– Тинк, сделай, пожалуйста, так, что бы мама влюбилась и перестала быть такой серьезной.

Даша разжала ладони и посмотрела на мотылька.

– Даша, отпусти пальцекрылку и ложись спать, – раздался из соседней комнаты голос матери.

– Видишь Тинк, она не верит в ни в какие чудеса. Она даже в тебя не верит!

– Даша, спать, – в мамином голосе появились металлические нотки.

– Это не мотылек и не пальцекрылка, – обиженно сказала Даша, – это фея Тинкер Белл.

– Вот посади ее сюда и ложись спать, – женщина подошла к дочери и протянула банку.

Даша недовольно поморщилась и запустила в нее мотылька.

День выдался чудесный. Наташа смотрела то в окно, то на