Русская гейша. Секреты обольщения - Таня Кадзи

В 1908 году Кацура вновь стал премьером, а в 1912 году занял этот пост в третий раз, уже больным человеком. Год спустя, в возрасте шестидесяти семи лет он умер, оставив тридцатичетырехлетнюю О-кои одну. Ее унизили, категорически запретив присутствовать на похоронах, – социальный протокол был жесток.

О-кои поселилась в предместьях Оимати, в полном одиночестве, читая буддийские сутры ради упокоения своего любимого человека, где бы тот теперь ни находился. Так прошло пять лет.

И вот она вернулась, столь же красивая, как и в лучшие дни, в новый мир, в Японию XX века. Чайные дома уходили в прошлое, главным центром притяжения становилась веселая Гиндза. О-кои подстроилась ко времени и основала «Национальный бар». Он стал местом, куда ходили, чтобы увидеть и познакомиться со знаменитой владелицей, выпить западных коктейлей, съесть «роодзу-биифу» (ростбиф), узнать о новых зарубежных танцах.

Но в 1923 году великое землетрясение уничтожило город, а вместе с ним и «Национальный бар». О-кои отстроила его заново, но он ее уже не радовал. К тому же ее популярность осталась в прошлом.

Но старые гейши никогда не умирают, они то исчезают, то вновь возвращаются. В последний раз О-кои была извлечена из безвестности неким острым умом, занимавшимся политикой в период Мэйдзи, уговорившим ее открыть чайный дом в районе Акасака. Политические делишки, которые обделывал этот субъект в ее чайном доме, привели к большому скандалу. О-кои вновь чуть не стала жертвой толпы. Над ней смеялись, когда она была привлечена в качестве свидетеля по делу. Ее стали избегать друзья; ее непопулярность росла. Веселые и влиятельные знакомые прошлого либо умерли, либо были давно не у дел, а в чайных домах и в Ёсивара спрос был уже на гораздо более молодых, новых красавиц.

В 1938 году О-кои постриглась и стала буддийской монахиней в храме Мэгуро. Летом 1948 года она умерла в возрасте 70 лет, и лишь маленькая группка переживших ее друзей установила скромную статую милосердной Каннон на территории храма. Тем немногим сегодня, кто захочет спросить, скажут, что она называется О-кои Каннон».

Свиток восьмой

Жгучее жало жалости

Все без остатка

Меняется и уходит

В нашем бренном мире.

Лишь один, в сиянии лучей,

Лунный лик по-прежнему ясен.

Тим постепенно успокоился и через пару дней все видел не в таком мрачном свете. Я ему посоветовала ничего не говорить Инге о его подозрениях и сделать вид, что верит в официальную версию. Тим так и поступил. Но что-то погасло внутри его всегда такого лучезарного взгляда. Он по-прежнему жил у меня, мне было так спокойнее.

Я стала реже встречаться с Акирой, так как совсем не было времени. Начались занятия в школьной студии. Кроме этого, наступило оживление в деловой жизни. И количество заказов на услуги гейш соответственно увеличилось. Я с трудом везде успевала и стала серьезно задумываться, чтобы уйти из школы. В конце месяца мне даже пришлось отменить две репетиции, потому что нужно было успеть на вечеринки в два места в одно время. Предложения были слишком выгодные, чтобы отказываться. В одно место я отправила Сакуру и Идзуми, а во второе поехали мы с Ханако.

Клуб был закрытый и сугубо мужской для очень богатых и влиятельных клиентов. Когда мы появились в зале, уже одетые и загримированные, нас встретили ленивыми аплодисментами. Все посетители были одеты в строгие костюмы темных цветов, почти все они выглядели солидными и пожилыми. Зал был небольшим, уютным и полутемным. Резные дубовые панели на стенах, тяжелые, тоже дубовые столы и стулья с мягкой обивкой, толстый пушистый ковер под ногами – все было выдержано в бежевых и коричневых тонах. Мы на этом фоне в своих ярких, расшитых шелком кимоно выглядели странно и экзотично. На гэта ступать по такому ковру было крайне неудобно. Я искоса поглядывала на Ханако, но она держалась отлично, словно всю жизнь ходила в такой неудобной обуви. Мужчины вначале посматривали на нас с любопытством, но скоро привыкли и стали обращать внимания не больше, чем на предметы интерьера. Мы подливали им виски, подавали сигары и в основном помалкивали. Через какое-то время я поиграла на сямисэне, а Ханако исполнила танец, который я поставила специально для нее и назвала «Раскрывающийся тюльпан». Мужчины выразили одобрение аплодисментами и вновь стали общаться на свои темы.

Я любила такие спокойные собрания и чувствовала себя прекрасно. Но Ханако почему-то начала нервничать. Когда мы вышли в маленькую комнату, где переодевались, я поправила грим и спросила, чего она так дергается.

– Мне очень понравился один мужчина, – неожиданно созналась она и покраснела так сильно, что это было видно даже под слоем белил. – И я не знаю, как мне с ним познакомиться.

Я улыбнулась. Потом развернулась к ней и быстро проговорила:

– Знаешь, наши мужчины не так воспитаны, как в Японии. И многие все еще думают, что мы дорогие проститутки, хотя в нашем типовом договоре указано, что интимные услуги исключаются. Но, как правило, почти всегда предлагают продолжить вечер в более интимной обстановке. И тут уж ты сама должна решить, как себя вести дальше.

– Да? – явно обрадовалась Ханако.

И ее оживление мне очень не понравилось.

«Только этого мне не хватало!» – огорчилась я про себя.

Мне уже пришлось расстаться с несколькими перспективными девушками именно из-за того, что они решили находить таким образом богатых клиентов на одну ночь. Но Рита казалась мне юной и неиспорченной.

– Послушай, – после паузы сказала я, – я тебе сразу объяснила, чем мы отличаемся от шлюх. Или тебе нравится именно этот путь?

– Нет, что ты! – не на шутку испугалась она и вновь покраснела. – Я совсем этого не хочу. Просто мне с первого взгляда понравился один из наших клиентов, вот и все. Что в этом такого? К тому же, – тихо добавила она, – я пока девственница.

– О Господи! – вздохнула я.

– Я не говорила, но и из родного города уехала из-за активных приставаний одного мужика. Он меня преследует уже больше двух лет. Знаешь, Таня, даже предлагал две штуки баксов за одну ночь. Он мечтает лишить меня девственности. Это его идея фикс. А так чего бы я уехала? У меня там хорошие перспективы в профессиональном плане были.

– Понятно, – ответила я, когда Ханако замолчала.

– Слушай, а как с этим у гейш? – после паузы спросила она.

– Раньше, как рассказывала мне госпожа Цутида, девственность ученицы была своего рода предметом купли-продажи. Богатые мужчины делали ставки, кто больше. Деньги шли хозяйке заведения, где обучалась девушка. И сейчас, мне кажется, все осталось так же, просто это не афишируется.

– Ну и ну! – присвистнула Ханако. – Но я-то продавать себя не собираюсь! Ни за что! Только по любви! – пылко воскликнула она.

– Что ж, отлично, – заметила я. – Но нам пора вернуться в зал.

– Он сидит в самом углу, – быстро проговорила Ханако. – В паре с очень пожилым и полным господином.

Я молча улыбнулась и отправилась в зал. Когда зашла, то невольно посмотрела на того, кто так понравился Ханако. Это был мужчина среднего возраста, очень холеный и статный. Его крупные темно-красные губы улыбались немного презрительно. Когда мы вошли, он повернулся и скользнул по Ханако ничего не выражающим взглядом. Потом посмотрел на меня и задержал взгляд. Я спокойно направилась к ним. Ханако шла следом. Я повернулась к ней и тихо проговорила, не переставая улыбаться:

– Займись вот этими господами.

Я кивнула на столик, возле которого мы сейчас находились. Мужчины за ним явно скучали и очень оживились при нашем появлении. Ханако молча подсела к ним и что-то спросила. В ответ они дружно расхохотались. Я подошла к столику в углу.

– Принести еще виски? – спросила я, чуть склонившись к ним.

– О да! – ответил пожилой.

– И нашим милым гейшам шампанского! – добавил холеный и улыбнулся мне весьма недвусмысленно.

Я засеменила к барной стойке. Там были выставлены напитки на различный вкус. В ведерке со льдом стояла бутылка шампанского.

– Позвольте, я вам помогу, милая Аямэ, – услышала я голос сзади.

И холеный мужчина взял ведерко и узкие бокалы. Мы вернулись к их столику.

– Это Илья Петрович, – сказал он, улыбнувшись и кивнув на пожилого. – А ко мне можно обращаться просто по имени.

– Простите, но вы его не назвали, – сказала я, видя, что он молчит.

– Всеволод, – ответил он. – Да вы присаживайтесь!

Он встал и галантно отодвинул стул. Я опустилась, придержав разъезжающиеся полы кимоно. Всеволод налил шампанское и предложил мне.

– Знаете, эта идея с гейшами просто очаровательна, – сказал он. – Чувствуешь себя совсем по-другому в вашем обществе. И я думаю, что мы продолжим знакомство.