#Меня зовут Лис - Ли Виксен

– Когда мы шли сюда, то еще не знали, что башен три. Я много путешествовал по Королевству и не помню подобных башен в указанных точках – от них могли остаться лишь руины… Но что, если ларцы еще целы?

– Неужели ты хочешь продолжить поиски? – Я боялась, что мой голос прозвучал заискивающе, но как же страшно было упустить шанс продолжить путешествие с Атосом.

– Там впереди две башни, Лис. А ты ведь идешь к башне. И пускай там уже не будет Лисьего чертога, а может оказаться Медвежий угол или Барсучья нора, да плевать. Мы сейчас своими глазами видим ларец, в котором когда-то хранилась, возможно, одна из величайших загадок нашего мира. Ты спрашиваешь, хочу ли я продолжить поиски? Да, Войя тебя подери, – нас ничто не остановит!

Его глаза пылали предстоящими приключениями и победами. Он невольно заразил своей радостью и меня, настолько, что я, плакавшая навзрыд пару минут назад, засмеялась. Он тоже засмеялся, и пустое пространство комнаты ожило. Солнечные лучи, пробившиеся сквозь хмурые тучи, осветили нас, стоявших посреди танца пыли и смеющихся, словно дети.

Мы находились в самом сердце Лисьего чертога под хрустальной крышей волшебной Белой Башни, которую уже покинула магия. Впереди была новая дорога, и, кажется, мы оставались вместе. Я уже не вспоминала глупый поцелуй – Атос был рядом, смеющийся, высокий и надежный, самый лучший на свете. В тот день я думала, что так будет всегда – так должно было быть всегда.

#Бусина пятнадцатая

Деревня Элея встретила нас так, словно мы никуда и не уходили. То есть полным безразличием. Для меня с нашего отправления к башне прошли века. Я много открыла в себе и в Атосе, потеряла одну мечту и обрела новые. Но для этих людей ничего не изменилось, разве что овес немного подорожал. Это удивляло меня каждый раз, когда мы проходили какую-нибудь деревушку, – там жили люди, ничего не значащие для меня, и, более того, я ничего не значила для них. Когда мы расходились, жизнь каждого продолжалась. Это то, что Извель назвала тенью костра, отбрасываемой на камень. В Королевстве было столько людей, чья жизнь текла и продолжит течь, когда меня уже не станет…

В голове снова всплыла сцена из башни. Я сижу, привалившись спиной к стене, голова безвольно склонена набок, глаза широко раскрыты, но в них нет жизни. Хруст треснувшей бусины, который я приняла за треск своих шейных позвонков, ее потухший зеленый огонь. Мне очень хотелось рассказать об этом Атосу.

– Атос, послушай…

– А вот и вы! Вот уж не ждали! – По дороге к нам спешил жизнерадостный хозяин мельницы Алиас Форбас. Он стал еще толще прежнего, или мне так только показалось. – Скажите на милость, сходили к башне и выжили. Вот удальцы!

– Накроешь нам стол в честь этого, господин Форбас? – Атос ухмыльнулся, предвкушая сытный обед. А я разозлилась, что нас прервали, и теперь неизвестно, когда еще представится подходящий случай, чтобы обсудить странное видение в башне.

– Я не только накормлю вас пищей для желудков, мой друг. Но еще и подарю пищу для ума. – Форбас приобхватил нас за плечи и повел к своему дому. – Через день после того как вы ушли, приехал гонец. С виду наемник из легиона.

Брови Атоса поползли вверх, однако он промолчал. Впрочем, Форбас все равно разглядел удивление.

– Ага, я так и думал, что вы тоже легионеры. В общем, этот чудак спрашивал людей, не проходили ли через Элею огромный рыцарь с девочкой в мужской одежде. Ну и, разумеется, все указали пальцем на меня. – Толстяк комично пожал плечами. – Мне тоже было скрывать нечего, сказал, что вы ушли к башне. А парень оставил письмо, на случай если вы вернетесь. И кто бы мог подумать – вы в самом деле тут!

– Где письмо? – отрывисто спросил Атос.

– В доме, не с собой же мне его носить, – рассмеялся наш гостеприимный хозяин.

Когда мы дошли до ладного каменного дома, Форбас попросил нас подождать снаружи и распорядился служанкам накрывать на стол. Они засновали, выкладывая северные блюда, но аппетит пропал. Атос нервничал, и я его понимала.

У меня самой засосало под ложечкой. Я вспомнила слухи на базарной площади Штольца и то, как я забыла о них. Битва у Переправы Черной гончей… Самая кровавая битва за всю историю войны. Даже если и так, никто из Алой Розы не должен был знать, что Атос ушел на север. Если уж на то пошло, про «девочку в мужской одежде», путешествующую вместе с ним, тоже не было известно. Однако было письмо, и Форбас, вернувшись, протянул белый хрустящий лист Атосу.

Бумага, как я и опасалась, была скреплена печатью нашего легиона. Атос сломал сургуч и начал жадно вчитываться в строки, а я стояла рядом и изнемогала от желания вырвать письмо и разорвать его на тысячу мелких клочков. Я заметила, что, читая текст, Атос побледнел и плотно сжал зубы. Затем ни слова не говоря, он протянул письмо мне.

На листе красивым почерком с вензелями и прочими завитушками была выведена едва ли пара строк:

«Дорогой Атос! Алая Роза разбита. Нас осталось двадцать человек, мы бежали на север и сейчас разбили лагерь в Сиазовой лощине. Слышала, ты тоже тут – отправили гонца искать тебя. Вернись хотя бы попрощаться. Твоя Алайла».

У меня просто зубы заскрипели от злости: «дорогой Атос», «твоя Алайла» – стоило бы напомнить этой даме, что она уже замужем. Атос сел на скамью и, опершись руками на стол, обхватил голову руками. Только сейчас я поняла весь ужас произошедшего. Из более чем трех тысяч легионеров осталось двадцать. Ну, допустим, дезертиры есть во всех легионах, но в письме речь шла о том, что Роза была «разбита». Все те ребята, которых я знала, – все они, скорее всего, были мертвы. Даже при лучшем раскладе бывшие легионеры имели незавидную судьбу и мотались по дорогам словно бродяги.

– Это моя вина, – внезапно произнес Атос глухим голосом. – Это потому что я ушел.

– Неправда. У армии остались два отличных генерала. Ты не знал… Не мог знать!

– И все же – знал. Ни Крамер, ни Алайла никогда не водили людей в бой. А главный генерал, лидер легионеров, просто исчез без объяснений. Ясное дело, те потеряли боевой дух, были разбиты и убиты – и во всем этом виноват я.

Бац. Атос от неожиданности чуть не упал со скамьи. В подзатыльник я вложила всю свою силу, и, видимо, перестаравшись, чуть не снесла ему голову.

– Послушай себя! Весь мир не вертится вокруг тебя! Ты думаешь, что без тебя время застывает и никто не может справиться даже с простыми делами? Посмотри вокруг: эти крестьяне прекрасно жили без твоего величественного присутствия и продолжат жить, когда ты уйдешь. Жизнь не прекращается, когда ты покидаешь место.

Атос лишь ошарашено смотрел на меня, потирая затылок, а я распалялась все больше:

– Легионеры – не дети, Атос. Идет война – жестокая гражданская война, на которой гибнут тысячи. И никакая армия не защищена от того, что ее уничтожат. Неудачная местность, превосходящий числом противник, невыигрышная тактика боя – да что угодно. Можешь, конечно, сидеть и дальше жалеть себя, но…

– Но? – Атос впервые смотрел на меня так, словно мои слова показались ему разумными. Более того, он верил мне и готов был следовать моим советам. Я сама загнала себя в яму, из которой было не выбраться. Я не могла сейчас врать ему. Пришлось говорить правду, столь неприятную для меня:

– Но тебе надо вернуться в легион, хотя бы на вечер. Узнать, что произошло, предложить посильную помощь и, дай-то боги, наконец, попрощаться с Алайлой. Потому что ты этого не сделал, и это гнетет тебя весь этот долбаный путь! Ты уехал со мной, чтобы разобраться в себе, решить – стоящий ты генерал или нет. Но теперь возвращаться некуда. Это может быть просто случайностью, а может быть – ответом судьбы, который ты так отчаянно искал. Просто распутай до конца клубок, вернись в легион и простись с ним.

Я замолчала. Порох закончился, осталась угасающая злость на себя и Алайлу, так некстати вылезшую со своим легионом на севере.

Атос сложил руки на груди:

– Мы собирались идти к следующим башням.

– Никуда эти башни не денутся. Но если мы не съездим в Сиазову лощину, то путешествовать нам придется втроем: я, ты и призрак Алайлы, который до сих пор преследует тебя.

Мне нравилось наблюдать за сменой времен года, когда мы продвигались на север. Умеренное лето на юге, палящий зной в горах, прохлада и штормовые ветра Штольца и унылая серость пустошей до токана, зима в воздухе перед Лисьим чертогом и его ржавые хрустящие листья – под ногами. Казалось, еще чуть-чуть – и я увижу настоящий снег: смогу взять его в ладони и попробовать на вкус.

Я надеялась, что вновь увижу все сезоны, двигаясь к южной башне, но неожиданные вести из Розы не оставили мне и шанса. Сейчас мы двигались на запад, по лощине Сиаза, названной так в честь какого-то северного князька, скончавшегося тысячи лет назад. Единственное, чем он прославился – это своей любовью составлять монументы из конских черепов. На мой взгляд, весьма спорное увлечение для того, чтобы твоим именем назвали местность.