Досье Сарагоса - Пьер де Вильмаре

Так как против него не было никаких обвинений, он прошел денацификацию в 1946 году. Так начинается его двойная жизнь: «римский путь» открыт, и когда Рауфф воспользовался им, чтобы добраться до Аргентины, Рёстель становится «селекционером» и проводником побегов. До 1950 года. Так как он понял, что по поручению Москвы восточные немцы просочились в их сеть.

Затем Рёстель, в свою очередь, исчезает в Южной Америке и очень вовремя: по возвращению из миссии в Дамаске Роберт Фицнер был убит убийцами Абакумо-ва на пути из Мюнхена в Ульм, где у нас была назначена встреча. Чемоданчик, набитый документами, предназначенными для французской разведки, очевид-но, исчез из его машины, которую убийцы столкнули вниз с обрыва.

(Возможно, автор имеет в виду Эрвина Франца Рудольфа Рёстеля, родившегося в 1902 году в Гёрлице, капитана Вермахта, офицера противотанковой артиллерии, участника боев в Польше и на Восточном фронте, кавалера Железного креста первой и второй степени, затем Немецкого креста в золоте. Он был переведен в войска СС. К осени 1944 года возглавил 10-й противотанковый дивизион СС. 27 апреля 1945 года стал послед-ним командиром дивизии CC «Фрундсберг». Умер в 1974 году в Регенсбурге. — прим. перев.)

16.9. Смерть в конце пути

Когда после 1952 года в Каире и Дамаске произошло около десяти убийств немецких офицеров и инженеров, эмигрировавших туда с 1946 года, то инициа-тором их не всегда был израильский Моссад, но также и восточные немцы, по-лучившие приказ из Карлсхорста устранить тех, кто был известен своей антисо-ветской позицией. Холодная война требовала своей доли жертв, ежегодно.

Этот поворот истории на Ближнем и Среднем Востоке — не единственный, по-следствия которого иллюстрируют и заливают кровью малоизвестные главы тайной войны Востока и Запада.

Когда в 1949 году Борман навсегда возвращается в Аргентину, Генрих Дёрге убит в Буэнос-Айресе. В следующем году приходит очередь Рикардо фон Лёйте, затем Рихарда Штаудта, хозяина аргентинской сети эстансий и автомастерских. В 1952 году настал черед Людвига Фройде, который слишком много знал о тай-ной роли Гестапо-Мюллера. В конце списка Хуан Дуарте, брат Эвиты Перон, убитый 9 апреля 1953 года.

Мартину Борману не оставалось больше ничего другого, кроме как договориться со «старыми господами» в Бонне, чтобы выпутаться оттуда невредимым. От-ныне, освободившись от своих прежних германо-советских иллюзий, он не был человеком, который бы как наемник служил Москве, подобно «полицейскому Мюллеру».

ГЛАВА XVII

17.1. Сага Мюллера

После последней встречи Бормана и Мюллера в Штольпе 1 и 2 мая 1945 года не обнаруживаются никакие свидетельства о дальнейшей судьбе шефа Гестапо и немецкой контрразведки. Бесполезно спрашивать об этом советские власти, ко-торые милостью Эйзенхауэра безраздельно царили в Берлине до 7 июля, и рас-полагали всеми возможностями и достаточным временем, чтобы прочесать го-род, доведенный до состояния призрака. Известен их ответ западным союзни-кам, когда те спросили, знали ли они что-то о нем. «- Мюллер? Какого Мюллера вы имеете в виду?» Как будто бы два, десять или тридцать шесть Генрихов Мюллеров были ближайшими соратниками Гиммлера и Гейдриха с конца 1930-х годов!

На протяжении лета 1945 года и позже советские увертки циклически сопро-вождаются невероятным увеличением количества отвлекающих помех и ложных следов. Вначале в Германии, затем за границей. Осенью 1945 года некий Валь-тер Людерс заявляет американским властям, что Мюллер, мол, умер, пытаясь убежать из Берлина. «Это я, утверждает он, нашел его тело около канцелярии, и я похоронил его на еврейском кладбище на улице Гроссер Гамбургерштрассе. Затем я дошел до станции метро «Халлешес Тор», чтобы сообщить об этом его семье».

Но ведь семья Мюллера никогда не жила в Берлине. Его жена и двое детей бы-ли в Мюнхене. Людерс даже назвал номер могилы, в первом ряду участка «G» кладбища. После согласования между четырьмя союзниками эту могилу вскры-ли 1 сентября 1945 года. Там действительно нашли тело, но его антропометри-ческие данные никак не совпадали с данными Гестапо-Мюллера. Но на трупе именно те ордена и знаки отличия, которыми на самом деле был награжден Мюллер… Его супруга Софи Дишнер и его сын Райнхард их узнают. Откуда они там взялись? Зачем такая грубая инсценировка?

Печальный фарс продолжается. В печати опубликованы фотографии, подписан-ные «Генрих Мюллер», но речь идет о другом Мюллере, тоже группенфюрере Гестапо, но уроженце Гессена, который окончил жизнь самоубийством в апреле 1945 года.

Несколько месяцев молчания, затем в марте 1946 года по средствам массовой информации разносится сообщение, пришедшее из Восточного Берлина: «Мюл-лер окончил жизнь самоубийством, убив свою жену и их трех детей, но одна из его дочерей еще живет в районе Вюрцбурга, где их семья владела несколькими имениями». Новость эта занимает место под № 8696 в файлах американской военной контрразведки CIC. Она лживая. Никогда у Мюллера не было четырех детей, и Софи Дишнер жила в Пазинге, одном из районов Мюнхена. Кто угодно может с нею там встретиться. Но только 24 июня подразделение CIC в Швайн-фурте передает из Регенсбурга во Франкфурт исправление, опровергающее предыдущее донесение.

Из документов, извлеченных Клиффордом Кирэкофом из американских архивов, следует, что если несколько офицеров в тот момент доказывают свое несомнен-ное усердие, пытаясь узнать, что произошло с Мюллером, то другие стараются затормозить поиски, утверждая, что, в конечном счете, это только пустая трата времени, и сопротивляются продолжению расследования.

Давайте напомним тем, кто не жил в ту эпоху, что в УСС, предшественника ЦРУ, внедрялись советские агенты, коммунисты или их попутчики, и точно так же обстояли дела в специальных службах и администрации французов и англичан в Германии. Всякий, кто задумается, увидит, откуда приходит дезинформация, и в чью пользу она осуществляется.

В 1953 года книга записи актов гражданского состояния, случайно найденная в Берлине, сообщает (за номером 11.716/45,) что Генрих Мюллер умер 15 декаб-ря 1945. Но в 1957 году некто неизвестный заказывает в одном похоронном бюро Западного Берлина могильную плиту с надписью: «Нашему дорогому папе Генриху Мюллеру. Родился 28 апреля 1900, погиб в Берлине в мае 1945». Странно. К этой новой могиле каждый год кто-то возлагает цветы.

В сентябре 1963 года бургомистр Западного Берлина, раздраженный всеми эти-ми слухами, приказывает вскрыть могилу. Там обнаруживаются скелеты трех человек, из которых ни один не соответствует телосложению Гестапо-Мюллера.

(Фотографию этой могилы неоднократно воспроизводили в разных книгах и ста-тьях. Нужно отметить, что одна из любовниц Бормана, актриса Маня Беренс, переехала в Восточную Германию, чтобы наблюдать за этими раскопками. Это не могло бы произойти без разрешения КГБ и Штази. — прим. автора.)

17.2. Кто слишком переигрывает…

Необычно в этой саге Мюллера то, что она тянется с 1945 до середины 1960-х годов и не только в Германии, но в и десятке других стран. Не раз полицейские службы чувствуют себя одураченными, тогда как международная пресса разме-щает на первой странице всегда одни и те же более или менее четкие фотогра-фии, ведь Мюллер в течение всей своей карьеры защищался от фотографов. Но примечательно также то, что о нем говорили так, как это делала бы реклама какого-нибудь продукта: больше о его упаковке, нежели о его содержании. А именно: полное молчание о его карьере, его поведении в руководстве Гестапо, о странной защите, которую он предоставлял некоторым агентам «Красного ор-кестра», его антисемитских интригах, сопровождавшихся после 1944 года предоставлением гарантий защиты некоторым евреям, о его ненависти к като-лической и протестантской церквям, и в то же самое время о его переговорах с некоторыми прелатами.

Печать играет на эмоциональности публики, не приступая к глубоким исследо-ваниям. На них не отваживается ни один биограф. По правде говоря, из-за того, что зрелище становится чересчур навязчивым, саму тему почти забывают. Из-за увеличения числа ложных следов и обманных приманок, реальность теряется из виду, а затем публика слишком устает. Такого результата, без сомнения, как раз и добивались.

Между тем, если Мюллер действительно умер в 1945 году, зачем тогда продол-жать такую игру? Неужели кто-то рассчитывает или же он сам думает обмануть настоящих специалистов разведки?

Это верно, что после 1945 года мало осталось тех, кто действительно интересу-ется серьезным исследованием вопроса. Его досье по-прежнему вызывает такие же споры и волнения, как и досье Мартина Бормана. Несколько авторов, таких как Ладислас Фараго или Пол Мэннинг в США, продолжали и расширяли свои исследования и умозаключения о судьбе рейхсляйтера и шефа Гестапо. Но они заблудились в своих поисках, потому что не осознали того, что им предложили свои услуги сомнительные посредники, происходящие из немецкой эмиграции, внутри которой как у Мюллера, так и у Бормана были свои агенты, и что поверх них за ниточки дергала Москва.