Трим. Сборник рассказов - Тима Феев

всем вам очень признателен за доброту вашу и терпение. За то, что вы меня из деревни своей не выгнали. А теперь я изменился сильно и намного умнее стал. Я ведь в доме своем только книжки читал, для разрушения. И дошел до того, что мог разрушить все полностью. И камни, и металл, и воду, и дерево. И наконец разрушил саму ткань мироздания. А за ней находилось, что бы вы думали? Чудо таинственное, красота запредельная. Да такая, что я никогда в жизни не видывал. Свет, радуга, чистое сияние. Я ведь до этого лишь все разрушал, что вокруг меня в этом мире было, а того, что находилось за его пределами не смог. Ведь, что уж и говорить, злым я был, несдержанным. А чтобы разрушить то чудо великое, никакой злости этого мира не хватило бы. Поэтому я теперь и разрушать могу, и красоту истинную обнаруживать. Ведь в любом предмете она есть, нужно только уметь убрать все лишнее. Поэтому я красивый такой теперь и Лия моя тоже.

После этих слов он взял свою жену под руку, попрощался со всеми и… вонзил свои пальцы в сам воздух ночной. И сильный треск тогда раздался, и узкая трещина вверх до самого неба пошла. А Мио эту трещину руками в разные стороны раздвинул и они вместе с Лией в нее тут же вошли. И никто тогда не успел ничего сказать даже. Так быстро и неожиданно все произошло. И уплыли молодые по этому струящемуся потоку в беспредельную высь. Выше облаков и даже выше самой луны. Которая в ту ночь, после того как они совсем скрылись за ее пределами, была по-особенному загадочной и невероятно красивой.

36. Птичий храм

– Слушай, – обратился молодой трим к девушке, которая шла с ним под руку, – а по-моему эта птица плачет. Ты ничего не замечаешь?

– Замечаю, – с печальным вздохом ответила та, даже не повернув головы. – Это ворон и он давно уже нас преследует.

– Так может ему что-нибудь от нас нужно, – с новым вопросом обратился к ней юноша, – мы-то ничем ему не можем помочь?

– Не можем, – все так же грустно отозвалась его подруга, – ему теперь вообще никто помочь не в состоянии. Но ты не спрашивай меня об этом, потому что это старая и долгая история. Да и вообще, пойдем-ка лучше домой. А то ведь солнце садится за горизонт и скоро будет совсем холодно.

После этого двое тримов неспешно направились к деревянному домику, который стоял неподалеку от огромного леса. А странная птица, напротив, кинула на них теперь уже прощальный взгляд, каркнула, и полетела куда-то в сам этот лес. И там она оставалась достаточно долго. Пока, уже за полночь, не возвратилась назад к деревянному дому. Там она опустилась на распахнутую ставню одного из плотно закрытых темных окон и стала по ней неспешно прохаживаться. Наконец в этой комнате возникло какое-то движение, а еще через пару минут распахнулось и само окно. В темном проеме стояла все та же девушка, которая гуляла со своим возлюбленным этим вечером. Одета она была теперь лишь в длинную ночную сорочку, а светлые волосы ее были аккуратно расчесаны. Вот только взгляд ее, да и само все поведение девушки выдавали очень сильное волнение, которое она пыталась сейчас безуспешно скрыть.

Ворон, который в свою очередь тут же перестал прохаживаться по ставне, посмотрел на нее сначала внимательно, а затем и приглушенно каркнул.

– Нет, – ответила ему твердо девушка, которая, очевидно, прекрасно его поняла, – даже и не проси. И не смотри на меня так. Ты же знаешь теперь всё. Что не могу я вернуться назад. Да и не в этом даже дело. Сто лет! Ты хоть можешь себе представить, какой это срок. Ты не ждал так долго. День за днем, год за годом. Когда даже жизнь становится тебе уже в тягость и тебя совсем ничто не радует. Когда ты просыпаешься каждое утро с одной лишь мыслью о том, сколько лет тебе еще осталось ждать. А мы и виделись-то с тобой всего ничего. Поэтому не проси.

На это ворон ничего не ответил. А только еще раз посмотрел печально в глаза девушке и, с шумом взмахнув своими большими черными крыльями, быстро скрылся где-то в ночной тиши. Девушка же, спокойно проводив его взглядом, легонько провела рукой по распахнутой деревянной ставне. И, как она и думала, на ней она вновь обнаружила маленькую прозрачную каплю. Ворон, по всей видимости, снова плакал. И уже в которую ночь. Девушка грустно вздохнула, закрыла окно и неспешно вернулась назад в свою постель.

Сама же птица полетела в самую чащу огромного леса, где, ловко спланировав между двумя близко стоящими низкими скалами, да еще и под кронами нескольких разлапистых старых дубов, влетела в прекрасный и величественный храм, который там находился. Это был «Птичий храм», как называли его местные обитатели, и где ей самой предстояло провести еще так много времени. Внутри этого храма ворон запрыгнул на высокий золотой постамент, что возвышался в центре главного зала и стал по нему неспешно прохаживаться. Вокруг него, в небольших углублениях среди стен и между высоких блестящих колонн, стояли открытые клетки для птиц. Но птиц в них, за исключением лишь одной-двух канареек и нескольких соловьев, почему-то не было. И знал ворон о своем предназначении, а также о том, что ему предстояло сделать в ближайшую сотню лет. А именно: собрать со всех лесов Земли по одной такой певчей птице и поместить их в этих вот самых клетках. А потом… но это «потом» должно было наступить еще так нескоро, что он предпочитал об этом даже не думать.

Думал же он сейчас совсем о другом, а именно о том, как сам впервые попал сюда. Когда, совсем уже взрослым юношей открыл тяжелые двери этого древнего храма. А задолго до этого совсем еще маленьким мальчиком ловил сначала в лесу певчих птиц, а затем продавал их на рынке. И как однажды увидел тот небольшой и таинственный знак на дереве: поющую птицу с одним распростертым крылом. И эта птица словно показывала ему что-то. Она как будто призывала его куда-то. Туда, куда он и сам не знал.

И он пошел тогда в том направлении, куда указывало крыло птицы. Но ничего особенного не обнаружил. А только глубокую земляную яму, поросшую длинной пожухлой травой. И он, отбросив тогда все сомнения, полез в эту яму, на