Расовые мифы нацизма. Врага надо знать! - Владимир Родионов

Сам Шпеер считал, что причина кроется прежде всего в неэффективной организации работы: «Это отставание я всегда, помимо всего прочего, относил и на счет сверхбюрократизма». «Утром 20 июля [1944 г. ], за несколько часов до покушения, я писал Гитлеру, что американцы и русские научились добиваться большего эффекта более простыми организационными средствами, тогда как мы не добиваемся соответствующих результатов из-за устаревших организационных форм».[818] Интересно, что аналогичного мнения придерживался и современник Шпеера, виднейший теоретик менеджмента Питер Друкер, указывавший на лучшую организацию труда рабочих в США: «Во время Второй мировой войны достижения как немцев, так и американцев базировались непосредственно на применении принципов Тейлора к обучению персонала».[819] «В США при подготовке промышленных рабочих применялись те же принципы Тейлора, в Первую мировую войну — в порядке эксперимента, во Вторую мировую войну — уже в полную силу. Благодаря этому США превзошли Германию по уровню производства, несмотря на то, что процент американских мужчин трудоспособного возраста, призванных в армию, превосходил процент призванных на войну немцев; следовательно, процент американцев, занятых в промышленности, был меньше соответствующего процента немцев. Но подготовка кадров на основе научного менеджмента позволила гражданскому населению США в два — если не в три — раза превысить производительность рабочих гитлеровской Германии и захваченных фашистами стран Западной Европы. Таким образом, научный менеджмент позволил США не только численно превзойти и немцев, и японцев на поле боя, но в то же время и в несколько раз превысить показатели этих стран по уровню производства».[820]

В технологическом плане Третий рейх, несмотря на традиционное обилие в Германии талантливых конструкторов, в самом принципе организации работы был неэффективен. И никакие проекты «чудо-оружия», которыми тешилось в последние месяцы войны его руководство, уже не могли его спасти.

На этом, пожалуй, рассмотрение основных факторов, из которых складывается образ «общества народного счастья», можно закончить и сделать некоторые выводы.

Во-первых, хорошо видно, что не было никакого «демографического чуда» и успехов в строительстве жилья (что, кстати, связано очень тесно). В первые годы существования Третьего рейха удалось лишь выйти на докризисный уровень Веймарской республики (и обеспечено это было «отложенными» из-за кризиса деторождениями и квартирами), а затем началось падение и рождаемости, и числа вводимого в строй жилья.

Проекты «народного автомобиля» и «благоустроенной квартиры», обещанных каждому немцу, так и остались на словах (хотя деньги на них с простых граждан собрали).

Уровень промышленного производства на максимуме мощностей Рейха так и не достиг уровня кайзеровской Германии Первой мировой войны (хотя насколько шагнула наука и техника за прошедшие с тех пор десятилетия), эффективность труда немецких рабочих в 2–3 раза уступала американским.

Постоянной проблемой стал дефицит продуктов, одежды, обуви и прочих жизненно необходимых и привычных людям товаров; Третий рейх то и дело балансировал на грани продовольственного и товарного коллапса. Германия времен кайзера была процветающим и богатым государством, таким же является современная ФРГ (где уровень жизни один из самых высоких в мире), а в «тысячелетнем» Рейхе было проблемой купить (или достать) хлеб, масло или овощи, нормальную одежду или обувь, даже элементарно помыться или постирать себе одежду!

Дефицит пытались покрывать за счет постоянного грабежа все новых и новых народов.

Сначала — за счет евреев, у которых за бесценок отняли («ариизировали») имущество и бизнес, затем заставили в 1938 г. выплатить «контрибуцию» на фантастическую сумму в миллиард рейхсмарок, затем попытались за их счет компенсировать отсутствие продуктов и сигарет, который остро встал в Рейхе к середине 1941 г.: «Евреям перестали выдавать карточки на сигареты с осени 1941 г., впрочем, их лишили и продовольственных карточек на рыбу, мясо, на белый хлеб и молочные продукты»,[821] а «их купоны и карточки на одежду были аннулированы еще 14 ноября 1939 года».[822] За их же счет решали проблему с жильем, строительством которого нацисты не могли обеспечить немцев: «Преследования евреев, эмиграция, высылки и аресты «высвобождали» вожделенное жилье; таким образом смягчалась социальная напряженность».[823] Чудовищный «окончательный план решения еврейского вопроса», согласованный в период с лета 1941 г. по начало 1942 г. и предполагавший отправку евреев из Германии и других европейских стран на восток, в «лагеря смерти», был, надо думать, в немалой степени вызван и тем, что, несмотря на преследования, даже в Берлине все еще жили (и занимали квартиры) десятки тысяч евреев.

Затем перешли к ограблению народов в соседних странах. Солдаты вермахта в СССР позировали на фото с плакатами: «Русский должен умереть, чтобы мы жили».[824] И именно такова была вполне официальная позиция вермахта: «В информационном бюллетене для войск от ноября 1941 г. сообщалось, что советские органы при своем отступлении якобы захватили или уничтожили все наличные запасы продовольствия, что немецкие солдаты, в первую очередь в крупных городах на Востоке, станут свидетелями ужасных картин. Поэтому они должны взять на вооружение чувство жестокости и сказать себе, что любой кусок хлеба, который они отдают населению из сострадания, это тот кусок, который они отнимают у вермахта и германского народа».[825]

Но, как отмечает немецкий историк Х.-Э. Фолькманн: «Имеющихся в занятых странах запасов хватало, как правило, только для затыкания дыр в снабжении»[826] и каждый раз лишь на несколько месяцев. А дальше — еще хуже.

В 1942 г. опубликованное в советских газетах трофейное письмо фрау Траудель к ее мужу Леонардо, воевавшему на Восточном фронте, в котором она просила его прислать ей какие-нибудь вещи для детей: «Ничего, если они испачканы в крови, их можно выстирать», стало темой для известной карикатуры Кукрыниксов «Пятна крови».

Форменное людоедство — но вспомним приведенные чуть выше слова немецкого офицера о том, что в том же 1942 г. военные из частей, стоявших в западных странах, присылали домой одежду и в том числе, конечно, и детские вещи, а как-то иначе простые немцы уже не могли достать чего-то для своих детей!

Так что представляется вполне оправданной оценка О. Ю. Пленкова о том, что «время национал-социализма в Германии было самой глубокой отметкой падения страны».[827]

Несмотря на «ариизацию» и захваты соседних стран, немцы жили (и ощущали это) гораздо хуже и беднее, чем жители современных им демократических стран Западной Европы.

И недовольство этим в широких народных массах не раз отмечено выше, в том числе отчетами нацистской службы безопасности СД. Поэтому насущной необходимостью сразу же стало соответствующее «воспитание» в лагерях. Молодежь, как мы видели, загоняли с начала 30-х гг. сотнями тысяч в трудовые лагеря, причем, как отмечают историки: «В соответствии с законом о РАД 1935 г., главной функцией женской Службы труда было национал-социалистическое воспитание немецкой молодежи «в духе народного сообщества».[828] Собственно производство путем их вполне каторжного труда в суровых условиях было, как видим, скорее второстепенной функцией.

В рассмотренных выше воспоминаниях прошедших нацистские трудовые лагеря в 1938–1944 гг. девушек есть одна интересная деталь: «Все авторы, достигшие к моменту написания 80-летнего возраста, происходили из городских семей служащих или мелкой буржуазии, окончили полную среднюю школу. Нацисты считали, что именно эту категорию девушек надо приучать к тяжелому физическому труду в сельском хозяйстве и включить в «народное сообщество».[829] Можно выделить и другой аспект — образованные и свободомыслящие девушки-горожанки были для нацистов потенциально опаснее, чем их невежественные сверстницы, и именно их в первую очередь следовало «оболванить», подчинив себе их волю и заставив «идти в строю»: «Воспитание товарищества было одной из важных задач женской Службы труда. Товарищество трактовалось теоретиками РАД как подчинение индивида интересам и желаниям коллектива».[830]

Вопреки утверждению Пленкова о том, что политических противников режима «было удивительно мало»,[831] в другой его книге можно найти даже краткую сводку репрессий за годы пребывания у власти нацистов: «Более 1 млн немцев в 1933–1945 гг. на разные сроки сажали в концлагеря, 40 тыс. немцев были казнены по судебным приговорам, десятки тысяч — без всяких приговоров. Особые суды с почти неограниченными полномочиями приговорили к смерти 12 тыс. немцев, военно-полевые суды — 25 тыс. солдат (для сравнения — военные трибуналы западных стран вынесли всего 300 смертных приговоров, только часть из которых была приведена в исполнение)».[832]