Друзья поневоле. Россия и бухарские евреи, 1800–1917 - Альберт Каганович

Вернемся к бухарским евреям. В 1911 году их делегация в Коканде пожаловалась посещавшему край Сухомлинову на притеснения со стороны Самсонова, в ответ на что последний пообещал им это припомнить[944]. Возможно, в осуществление своей угрозы Самсонов сам отправил в Сенат письмо, в котором настаивал на необходимости отмены привилегий, предоставленных бухарским евреям, и обосновывал это тем, что они вытеснили из торговли русских и мусульман:

Вступив в управление Туркестанским краем в 1900 г., я застал некоторые отрасли промышленности и торговли уже захваченными евреями, и так, например – торговля мануфактурой находилась вначале в руках исключительно солидных русских фирм: Хлудовых, Пупышевых, Первушиных и других, создавших ее, так как во времена владычества ханов она почти не существовала… с течением времени [она] перешла в руки бухарско-подданных евреев, наехавших в край, и русские фирмы должны были совершенно от нее отказаться, а сарты вместо упрочнения непосредственно сношений с московскими фабрикантами, ограничиться продажей ситца, покупаемого от них[945].

В действительности, как уже указывалось, русские предприниматели с самого момента завоевания не могли закрепиться в туркестанской торговле мануфактурой и хлопком, а среди местных мусульман находились такие крупные предприниматели, как Абдуразак Зияев, Салихджан Мухамеджанов, Ахматбек Темирбеков и Мир Камил Муминбаев. Из пришлых предпринимателей большого успеха добилась в Туркестане татарская фирма «Братья Яушевы».

Причину успеха бухарских евреев в торговле Самсонов, как и ранее Корольков, видел в их «кагальной организации и неразборчивости в средствах»[946]. По его заданию Радзиевский собирал сведения о захвате недвижимости бухарскоподданными евреями. На основании выводов Радзиевского Василий Покотило, во время отъезда Самсонова временно исполнявший обязанности туркестанского генерал-губернатора, в июне 1911 года восстановил действие циркуляра, подписанного еще в 1902 году Ивановым, – о предъявлении судебных исков всем бухарским евреям – иностранным подданным, незаконно приобретшим земельные участки[947]. Одновременно Покотило обратился к военному министру с докладом, в котором тоже выразил желание законодательно отменить распространение на туземных евреев примечания 1 к статье 262 Положения. Вместо этого он предлагал предоставить им право приобретения недвижимости не повсеместно в Туркестане, а лишь в городах их приписки, подобно горским и грузинским евреям[948].

Следует добавить, что антиеврейские инициативы местных администраторов стимулировались царем. В августе 1911 года Николай II на отчете начальника Степного генерал-губернаторства, соседнего с Туркестанским, начертал: «Нужно все сделать, чтобы не дать евреям заполонить Сибирь. Я этого требую самым решительным образом»[949]. Вероятно, под Сибирью царь имел в виду азиатские территории России вообще, на что указывает пересылка копии царской надписи туркестанскому генерал-губернатору[950].

Этой царской пометкой Самсонов стал последовательно руководствоваться, о чем написал Николаю II в январе 1913 года подробный отчет:

Я принимал все… меры для ограничения доступа евреев к промышленной и торговой деятельности в крае. Так, во исполнение закона 1900 г. бухарские подданные евреи выдворены в Бухару; из края выселены афганские евреи; пересмотрены права на жительство здесь русских евреев, прибывших из черты оседлости, и многие из них водворены на родину; на запросы высшего правительства о желательности допустить в крае приобретение недвижимости для ходатайствующих о том акционерных обществ и промышленных предприятий, я высказывался всегда против такого рода разрешений, если эти общества и предприятия по своему составу принадлежат евреям или иностранным фирмам. Наконец, 28 июля 1912 г. за № 600, я вошел с представлением к военному министру о том, что вместо шести пограничных городов края, предназначенных для приезда бухарских евреев по торговым делам… достаточно оставить один Катта-Курган с выдворением их из пяти других городов. Однако эти частичные мероприятия бессильны предохранить Туркестан от широкого развития еврейского капитализма, пока здесь существует особая группа евреев туземных, случайно получивших в законодательном порядке то, что принято называть равноправием евреев с прочими верноподданными Вашего Императорского Величества[951].

И далее Самсонов продолжал:

Все эти евреи оказались тесно сплоченными между собою, они уже успели захватить в свое владение значительную часть недвижимых имуществ в городах и почти всецело торговлю и промышленность…Из двадцати банков, действующих в этом крупнейшем в России районе хлопководства, лишь Волжско-Камский банк и Московский коммерческий банк принадлежат русским предпринимателям, все же прочие работают на иностранные и местные еврейские капиталы…Торговля же в городах находится всецело в руках туземных и бухарских [в значении подданных] евреев, и местные старожилы свидетельствуют о постепенном уходе из торговли русских фирм, не выдерживающих конкуренции с коммерческими дарованиями еврейского племени, получившего в Туркестане в лице туземных евреев равноправие с природными русскими людьми[952].

Выступая затем за недопущение в край евреев и напоминая о своей жесткой позиции и по отношению к неправославным христианским переселенцам – молоканам, духоборам и даже староверам, Самсонов подчеркивал: «Туркестан закрыт до сего времени для переселения даже коренных русских людей, если они принадлежат к секте еврействующих или иным толкам противогосударственного характера». Напомнив Николаю II о своей запретительной политике в крае, Самсонов заключал:

Было бы совершенно необходимо:

1) отменить примечание 1 к статье 262 Положения об управлении Туркестанского края…

2) ограничить приезд бухарских евреев в пределы империи по торговым делам одним городом Катта-Курганом[953].

Такое нарушавшее субординацию прямое обращение к царю по служебным вопросам было вызвано не только потребностью продемонстрировать солидарность с его антиеврейским дискурсом, но, вероятно, и отчаянной попыткой найти поддержку своей законодательной инициативы. Хотя военный министр Сухомлинов получил копию письма, вряд ли такой обходной маневр, косвенно указывающий на его собственную пассивность в данном вопросе, мог ему понравиться. В этой непростой ситуации Сухомлинов решил взять инициативу в свои руки, тем более что и сам недолюбливал евреев. Он распорядился оформить предложение Самсонова в качестве законопроекта и подать его на рассмотрение Совета министров. В своем распоряжении военный министр ратовал за то, чтобы распространить на туземных евреев «права состояния, определенные для евреев, проживающих в черте оседлости, считая таковой чертой три коренные области края – Сырдарьинскую, Самаркандскую, Ферганскую»[954].

Введение этой меры лишило бы туземных евреев тех законодательных льгот, которые были им предоставлены еще Кауфманом. Вероятнее всего, принятию данного проекта воспротивились бы не только текстильные фабриканты, Министерство финансов, председатель Совета министров Коковцов, но и российские банки, ставшие в эти годы, как будет рассмотрено в следующей главе, реальными владельцами крупнейших фирм, формально принадлежавших туземным евреям. Отсутствие источников не позволяет выяснить, почему эта инициатива заглохла. Не исключено, что в Военном министерстве осознали – провести такую ограничительную меру в силу большого числа противников тяжелее, чем довести до конца выселение бухарскоподданных евреев из Туркестанского края.

После занятия должности генерал-губернатора Самсоновым Военное министерство нашло в его лице горячего сторонника своих ограничительных проектов. В результате на рубеже первого и второго десятилетий XX века борьба с бухарскими евреями особенно обострилась, а те отстаивали свои права в основном лоббированием. Не исключено, что искусство лоббирования они позаимствовали у ашкеназских евреев, штадланут (букв. ходатайствование, иврит) которых за предшествовавшие сто лет контактов с русскими властями сильно трансформировался и приобрел новые формы[955]. Лоббированию способствовало достижение бухарскими евреями новых экономических высот. Согласно сведениям иерусалимской газеты «Га-Мицпе», полученным наверняка от самих бухарских евреев, их общие торговые обороты (всех трех категорий) достигли к тому времени 70 млн рублей[956]. Это была большая сумма, учитывая, что в 1910 году торговые обороты большинства туркестанских областей были меньше: Закаспийской – 27,5 млн рублей, Семиреченской – 45,7 млн, Самаркандской – 63 млн, а всего края – 331 млн рублей[957]. Но поскольку понимание государственной пользы Военным министерством мало основывалось на экономической целесообразности и имело своим фундаментом уже даже не имперский дискурс абсорбции колоний, а националистическую идею «Туркестан для русских», то бухарским евреям, московским промышленникам, Министерству финансов и туркестанским администраторам-регионалистам предстояло выдержать еще один раунд этой борьбы.