Жажда любви - Элоиза Джеймс

– Хотите сказать, расставание было дружеским?

– Во всяком случае, они не ссорились. Правда, мой отец проливал реки слез.

– Моя дорогая Роберта, – удивился Деймон, – почему же вы в таком случае удивлены происходящим в этом доме? Откровенно говоря, вы сами выросли в семье, где уделялось крайне мало внимания общепринятым правилам поведения.

Роберта на секунду задумалась, что было даже к лучшему, потому что Деймон вытащил костяшку, с которой, похоже, не знал, что делать.

– Видите ли, внебрачные интимные отношения вовсе меня не шокируют, – выговорила она наконец. – Но мой отец безумно любил Селину, а потом и миссис Гроуп. Обеих. Селина разбила ему сердце, объявив, что не сможет и дальше быть счастлива в столь отдаленном от столицы месте.

– Но ведь он же возил ее в Лондон!

– Может, она посчитала, что пора начать новую жизнь?

– Прекрасно сказано! – ухмыльнулся Деймон.

– Если уж быть честной до конца, должна признаться, что кое-что знаю о том, как бывает между мужчиной и женщиной, – выпалила Роберта, чувствуя, что краснеет. – Конечно, до вечера бала я ничего такого не видела, но…

Она замолчала, увидев зачарованный взгляд Деймона.

– Но?.. – повторил он.

– Видите ли, я обладаю совершенно уникальными знаниями о том, как ублажить мужчину. Уникальными, разумеется, для таких, как я.

– То есть девственниц?

– Именно.

Деймон положил костяшку.

– Роберта, я вытащил дубль-четыре, который и кладу поперек цепочки.

Роберта тихо охнула. Сердце снова забилось сильнее.

– Что вы снимете? – осведомился он с абсолютно дьявольской ухмылкой.

Но Роберта уже успела все продумать. Встав, она подняла верхнюю юбку сзади, чтобы он не увидел ничего неприличного, и дернула за ленту, удерживавшую на месте нижнюю юбку на обручах. Она упала на пол, и Роберта спокойно переступила через груду ткани и китового уса.

Лицо Деймона омрачилось.

– Вы схитрили! – упрекнул он и, прежде чем Роберта опомнилась, подхватил ее и опять уселся на стул.

– Что это с вами? – взвизгнула она.

– Обожаю держать в объятиях женщину, на которой нет железных доспехов, – объяснил Деймон.

– Мои обручи вовсе не из железа, – проворчала Роберта. От него так божественно пахло, что у нее путались мысли. Поэтому она просто прижалась к его груди и уткнулась носом в удивительно гладкую для мужчины кожу. Глубоко вздохнула и провела пальцем по мощным мышцам.

– Лютик, – хрипло пробормотал он, – сейчас ваш ход.

– Еще минуту.

Но он стал целовать ее ушко, и Роберта уперлась ладонями ему в грудь, теплую, даже горячую. И очень гладкую.

– А в старости у вас вырастут волосы? – спросила она, снова проводя ладонью по его коже. Странно… она не думала, что у мужчин тоже бывают соски.

Роберта потеребила его сосок. Еще раз. Еще…

– Я так не думаю, – пробормотал он слегка сдавленным голосом. – А в чем дело? Вам нравится волосатая мужская грудь?

– Нет. – Роберта улыбнулась. – Единственная мужская грудь, которую я видела до вашей, принадлежала коню у и вся заросла седыми волосами.

– Уверен, что у Вильерса все тело заросло седыми волосами, – съязвил Деймон, но тут же, раскаявшись, добавил: – Простите, Роберта. Это гнусно с моей стороны.

– Что вы делаете? – снова взвизгнула Роберта.

– Пытаюсь загладить свою грубость, – совершенно серьсзно объяснил он. – Это наименьшее, что я могу сделать для вас.

Роберта попыталась возражать, но с каждой минутой тела силы, потому что его пальцы скользили по ее ноге все выше и выше… Она словно ощущала свою кожу так, как ощущал он: гладкую, нежную, упругую…

Его дыхание участилось, а пальцы…

Она откашлялась.

– Да?

Его пальцы снова поползли вверх.

Боже, как хорошо! Как хорошо!

Роберта порывисто вскочила.

– Моя очередь тянуть костяшки! – воскликнула она и поспешно села, избегая его взгляда. Он приподнялся, подался вперед и напряг мышцу.

Она выхватила костяшку из груды и взглянула на нее. Он вытянул костяшку из ее пальцев.

– Еще один дубль.

Его глаза улыбались, и Роберта неожиданно почувствовала, что тает, хотя он даже не дотронулся до нее.

– Кладите костяшку поперек, – велел он спокойно, словно это было обыденным советом.

Роберта с восхищением воззрилась на него. В сиянии свечей кожа Деймона казалась золотистой. Ее отец часто твердил, что есть только одна причина действовать порывисто и импульсивно: если страстно чего-то желаешь. Тогда Роберта облила его презрением, напомнив о том, что из-за своих капризов он часто поступал вопреки законам общества.

Но сейчас она поняла всю мудрость подобного высказывания.

Больше всего на свете ей хотелось потерять никому не нужную девственность в объятиях Деймона. Потом она выйдет за Вильерса и станет вести жизнь утонченную, неподвластную законам морали.

– Вижу, что вы застенчивы, – улыбнулась она.

– Я?!

– Конечно, трудно впервые раздеваться перед женщиной.

– Впервые…

Но Роберта встала, и остальные слова застряли у него в горле. Сначала она сняла чулки. Тонкая шелковистая ткань медленно опустилась на пол. Деймон проводил их жадным взглядом.

Роберта подождала, пока он встретится с ней глазами, после чего медленно… медленно… стала расшнуровывать корсаж.

Деймон не шевелился. В этот момент он, казалось, замер, как человек, пытавшийся соблазнить лань лежавшим на ладони лакомством. Но Роберта чувствовала себя не ланью, а сильной, всемогущей женщиной, чьи желания – закон.

Как была, с оттопыривающимся корсажем, она нагнулась, чтобы взять бокал. Деймон слегка покраснел.

Роберта пригубила шампанского и украдкой взглянула на перёд его панталон… получилось! Он заинтересовался. Очень, если верить пламени, полыхавшему в его глазах.

Она снова наклонилась, поставила бокал, решая, не поцеловать ли Деймона, но решила прежде избавиться от платья. И поэтому небрежно повела плечами. Вышитый шелк и золотое кружево волной легли у ее ног.

– Оно такое тяжелое, – пояснила Роберта, словно извиняясь. Он, похоже, и не думал протестовать, поскольку пожирал ее глазами.

– Корсет тоже тяжел, – посочувствовал он.

– Он шнуруется на спине.

Она повернулась и стала ждать.

Должно быть, Деймон вскочил как ужаленный, потому что она услышала глухой стук, словно он ударился о стол. Потом она почувствовала прикосновение длинных ловких пальцев. Придержав корсет, она обернулась к Деймону и только тогда опустила руки. Корсет свалился на пол.

Лиф ее сорочки имел чрезвычайно низкий вырез, чтобы белая ткань не выглядывала в декольте платья. Собственно говоря, ее соски были едва прикрыты. Сама сорочка была сшита из тонкого батиста и оторочена кружевом.