Северянин - Алексей Ермоленков

и колол, а волки все отступали и отступали. Вожака я не трогал. Я понимал, что он должен умереть последним. И оставлять в живых я его собирался ровно до того момента, пока от этой волчьей лавины не останется всего две-три обычных стаи в пару десятков особей каждая. Может, чуть больше. Именно такое количество и хочет оставить Эратион. Тогда еще несколько десятков лет север сможет жить спокойно.

И тут раздался громкий лай вожака! Судя по реакции снежных волков, они только и ждали этой команды. Часть из них так и продолжала нападать на меня, падая замертво от моих ударов, но вот все остальные ринулись к проходу через горы, которые я им так любезно освободил. Там оставался лишь Йети, который то ли спал мертвецким сном, то ли находился без сознания.

Я понял, что из-за нахлынувших на меня эмоций я растерял контроль над ситуацией, и что сейчас я уже не успею ни помочь Йети, ни задержать снежных волков — слишком далеко я находился. Страх того, что я не выполню возложенную на меня задачу, моментально отрезвил мой разум, и я тут же понял главное. А именно — слияние с Эратионом ведь уже произошло, а значит, теперь я могу воспользоваться своими силами.

Глава 18

Север континента Драбий

Может, это была интуиция, а, может, я просто чересчур вымотался и мой мозг толком не соображал, но я и сам не понял, почему не стал использовать некромантскую магию, энергию смерти, телепортацию и другие свои способности к массовому уничтожению всего живого. Я лишь напитал свое тело маной и сразу почувствовал, как наполняюсь силой, и как срастаются мои раны, не так эффективно, конечно, как от использования энергии смерти, но все же быстрее чем обычная человеческая регенерация. А еще мой сон как рукой сняло.

Прыжок! И я уже нахожусь перед несущимися в сторону прохода волками. А вот теперь посмотрим кто кого! На меня накатила волна уверенности и превосходства. Хорошо, что я тут же вспомнил свое же высказывание о том, какие две фатальные ошибки в бою чаще всего совершаются и сосредоточился на бое, выставив перед собой двуручник. И только сейчас я увидел, что весь мой меч целиком покрывает слой энергии, чем-то похожей на горящий синим пламенем газ. При этом струя газа была направлена вдоль клинка от эфеса к острию лезвия и на нем заканчивалась.

Я сначала не понял, что происходит и убрал свое усиление маны. Энергия, обволакивающая меч, тут же исчезла. Я вновь усилил свое тело маной, и вновь мой черный меч окутало синее энергетическое поле. И тут до меня дошло! Видимо, у этого черного металла такое свойство — проводить ману. А точнее проводить ману, усиливающую тело человека, держащего в руках этот меч.

Все-таки хорошо, что я вновь могу ощутить эту силу. Я уже привык к ней, и лишиться ее для меня было тяжким испытанием. Но во всем надо видеть положительное. Благодаря этому приключению, я смог обнаружить одну из своих слабостей. А именно — я стал слишком полагаться на свои способности, подаренные мне Мортис, Немезидой и Создателем. Я ведь даже не задумывался, смогу ли я выполнить свою задачу по сохранению баланса во всем Эратионе, если лишусь своих сил.

И, как показала практика, мне нужно уделять больше внимания тренировкам своего тела и духа. Ведь если такие силы мне смогли дать, то не исключена и возможность того, что у меня их могут отнять. А вот обязанности и ответственность с меня никто не снимал. А значит, мне нужно продумать способы продолжить выполнение моих первостепенных задач даже в том случае, если я лишусь своих сверхспособностей. И первым делом, мне необходимо обучиться магии и создать новую организацию наемников. Эти мысли успокоили меня и помогли привести эмоции в порядок, вернув их на нужный уровень. И теперь я методично и планомерно вырезал снежных волков.

Они падали под моими ударами и отлетали в стороны. Одним ударом я разрубал сразу нескольких и через какое-то время их натиск уменьшился, а в глазах снежных волков поселился страх. Но они все равно продолжали нападать, действуя по велению своего вожака. Меч, усиленный моей маной, стал в разы острее, и его довольно тяжелый вес тоже делал свое дело. Я несколько раз попадал по валунам, которые то и дело встречались на пути и вместо того, чтобы отскочить от них, как это было раньше, меч их попросту разрезал, как стальной нож теплое сливочное масло.

Много раз волки пытались добраться до сопящего Йети, который, похоже, все-таки именно спал. Я был не против его отдыха. Пусть спит, сейчас я наслаждался тем, что мог использовать свою силу. Точнее, не всю, лишь небольшую ее часть. Использовать энергию смерти и магию Повелителя Смерти я так и не решился. И не зря. Через некоторое время над лавиной снежных волков пролетел синий костяной дракон. Один из тех, кого я направил на север.

Сначала дракон сделал круг, заморозив довольно большое количество снежных волков, а следом из него повыпрыгивали северяне. Их было пять сотен. Северяне тут же принялись методично истреблять волчью лавину, и среди них я узнал Гламитона и Ренальду. С ними было еще несколько Защитников Жизни. Все они выделялись среди других тем, что убивали значительно быстрее и в больших масштабах. Чувствовалась имперская подготовка и умение пользоваться маной для усиления тела.

С поддержкой в пять сотен северян и костяным драконом мы справились с натиском снежных волков довольно быстро. Вожака я убил ударом ножа в глаз, чтобы не попортить его шкуру, уж очень она была ценная, а деньги мне в путешествии на юг еще понадобятся. Никто из северян не стал мне препятствовать и пытаться убить вожака раньше меня. Они видели, что мне пришлось пережить, и даже не пытались оспорить мое право на главный трофей объединенной стаи.

Когда все было кончено, я увидел, как Гламитон двинулся к Йети, попутно что-то доставая из меховой крутки. Я в несколько прыжков оказался перед животным, выставив перед собой двуручник.

— Не тронь его!

Гламитон поднял руки в примирительном жесте и произнес:

— Спокойно, парень, я не наврежу ему. Наоборот. Я хочу ему помочь, подлечить его. Это, — Гламитон указал на мешочек из энергетического изолятора, — имперский артефакт. Называется аптечка. Моментально лечит почти любые раны. Я хочу залечить раны этого Йети, а потом и твои, если ты не против.

Я кивнул и отошел в