Камера - Джон Гришем

— Надеюсь, мы не слишком забежали вперед, мистер Холл, — заметил Слэттери, водружая на нос очки. В сорок лет он стал одним из многочисленных выдвиженцев Рональда Рейгана. — Когда вы планируете официально зарегистрировать протест в федеральном суде?

— Сегодня. — Адам все еще не мог прийти в себя — слишком быстро начали развиваться события.

Слава Богу, все двигалось в нужном направлении, решил он по дороге в Джексон. Если Сэму и пойдут навстречу, то только представители федеральной власти, а уж никак не суд штата.

— Когда штат даст ответ? — обратился Слэттери к Роксбургу.

— Завтра утром. Это если протест затрагивает те же аспекты, что были представлены Верховному суду.

— Аспекты те же. — Адам повернулся в сторону Слэттери. — Меня просили прийти сюда в одиннадцать. Когда началось совещание?

— Тогда, когда я счел необходимым его начать, мистер Холл, — ледяным тоном бросил судья. — У вас возникли в связи с этим какие-то проблемы?

— Да. Вы приступили к обсуждению дела без меня.

— Пусть так. Но в своем кабинете я решаю, когда и что мне делать.

— Не спорю, однако речь идет о моем протесте. Думаю, я должен был присутствовать с самого начала.

— Вы мне не доверяете, мистер Холл? — Слэттери подался вперед, явно наслаждаясь ситуацией.

— Я никому не доверяю. — Адам в упор посмотрел на его честь.

— Мы стремимся помочь, мистер Холл. Времени у вашего клиента не так уж много, и я всего лишь рассчитывал ускорить процесс. Мне казалось, вы оцените наши усилия.

— Благодарю вас.

Несколько секунд в кабинете царила тишина. Взяв со стола листок бумаги, судья помахал им в воздухе:

— Протест должен быть зарегистрирован сегодня же. Мистер Роксбург предоставит ответ штата завтра, в первой половине дня. До конца недели я изучу позиции сторон и объявлю свое решение в понедельник. Предупреждаю: может возникнуть необходимость провести слушание. Сколько времени потребуется сторонам на подготовку? Слово за вами, мистер Холл.

Итак, Сэму остается жить всего двадцать два дня. Слушание неизбежно будет быстрым, и выводы суда последуют незамедлительно. Знать бы только, сколько времени отнимет подготовка, ведь у него никакого опыта! В Чикаго, правда, приходилось присутствовать при рассмотрении мелких тяжб, но тогда рядом сидел Эммит Уайкофф. Новичок, черт побери, неопытный новобранец. Он даже не знает, как пройти в зал заседаний!

Интуиция подсказывала Адаму, что расположившаяся напротив стая стервятников видит его растерянность и готова посмеяться над ним.

— Одна неделя, — проговорил он с уверенностью, которой не ощущал.

— Очень хорошо, — подобно школьному учителю одобрил его ответ Слэттери. «Умница, Адам. Садись». — Отлично.

Роксбург шепнул что-то на ухо соседу, и через мгновение суровые лица свиты прокурора озарились улыбками. Их веселье Адам проигнорировал.

Судья черкнул в блокноте несколько строк, вырвал листок и передал Джефферсону. Благоговейно приняв бумажку обеими руками, тот стремительно вышел из кабинета. Слэттери обвел взглядом сидевшую справа от него рать, повернулся к Адаму:

— Есть еще один момент, мистер Холл, который я хотел бы обсудить. Как вам известно, приговор должен быть приведен в исполнение через двадцать два дня. Так вот, суду необходимо знать, не предстоит ли ему рассмотреть в течение этого времени еще какие-то ходатайства мистера Кэйхолла. Понимаю, вопрос мой несколько необычен, но ведь и ситуация сложилась далеко не рядовая. Честно говоря, я в первый раз сталкиваюсь со столь запущенным делом и очень надеюсь на ваше сотрудничество.

Другими словами, подумал Адам, судья рассчитывает на то, что очередной отсрочки не будет. Вопрос Слэттери действительно выходил за рамки канонов судопроизводства и являлся, по сути, ударом ниже пояса. Сэм имел конституционное право подать апелляцию, поэтому его адвокат не мог связывать себя никакими обещаниями на этот счет. Адам решил до конца оставаться вежливым.

— Я не могу пока ответить, ваша честь. Во всяком случае, здесь и сейчас. Может быть, через неделю.

— Апелляции, безусловно, уже пишутся, — бросил Роксбург, и его марионетки согласно закивали.

— Видите ли, мистер Роксбург, я не обязан обсуждать свои планы с вами. Равно как и с членами федерального суда.

— Ну конечно, — добродушно прогудел Макаллистер, неспособный, по-видимому, посидеть спокойно и пяти минут.

Внимание Адама привлек расположившийся справа от Роксбурга юрист с серо-стальными глазами, довольно молодой, но уже седовласый мужчина, гладковыбритый и одетый подчеркнуто элегантно. Макаллистер явно благоволил к нему, то и дело склонялся в его сторону, как бы выслушивая ценный совет. Среди сотни газетных вырезок, имевшихся в архиве Адама, в одной шла речь о неком специалисте из аппарата генерального прокурора, известном как Доктор Смерть, чей безжалостный ум привык доводить до завершения все принятые к производству дела со смертными приговорами. Называлось в вырезке и его имя: Моррис. Адам смутно припомнил: представляя своих людей, Роксбург произнес что-то похожее. Звали Доктора Смерть Моррис Хэнри.

— Что ж, в таком случае поторопитесь, — недовольно заметил Слэттери. — Меня не соблазняет мысль работать сутки напролет, когда начнется ваша круговерть.

— Понимаю, сэр, — с насмешливым сочувствием откликнулся Адам.

Судья смерил его проницательным взглядом и тут же занялся перекладыванием бумаг.

— Итак, джентльмены, рекомендую не отходить далеко от телефонов. Не позже утра понедельника я сообщу вам о своем решении. На сегодня у меня все.

Находившийся ближе остальных к двери, Адам встал.

— Желаю успехов, ваша честь. — Он кивнул Слэттери и вышел, стараясь не вслушиваться в шепот за спиной.

Секретарша проводила Адама заученной улыбкой. Уже в коридоре его настиг приятный мужской голос:

— Мистер Холл, не могли бы вы уделить мне минутку? — Это был Макаллистер.

Рядом с губернатором стояли двое его присных.

— Вам ее хватит?

— Хорошо, пусть будет пять.

Адам выразительно посмотрел на его спутников:

— Наедине. И естественно, без протокола.

— Разумеется. — Губернатор указал на двойные двери. Оба ступили в маленький неосвещенный зал. Руки Макаллистера были свободны: кейс в последний момент успел взять помощник. Сунув их в карманы, губернатор прислонился к стене. Отлично сшитый костюм, модный галстук, белоснежная рубашка — он знал толк в одежде. Приближаясь к четвертому десятку, Макаллистер и старел красиво, лишь на висках поблескивала благородная седина.

— Как Сэм? — В его голосе прозвучало искреннее участие.

Адам отвел взгляд в сторону:

— О, он чувствует себя великолепно. Обязательно сообщу ему о вашем участии. Сэма оно тронет.

— Я слышал, у него возникли проблемы со здоровьем.

— Здоровьем? Вы же готовитесь убить его. При чем здесь здоровье?

— Так, не более чем слух.

— Он вас ненавидит, губернатор. Здоровье у Сэма действительно пошаливает, но на три недели его хватит.

— Ненависть — обычное для Сэма состояние, вы же знаете.

— О чем вы хотели поговорить?

— Хотел просто познакомиться. Уверен, мы с вами найдем общий язык.

— Послушайте, губернатор, подписанный мной контракт с клиентом категорически запрещает мне всякое общение с вами. Вынужден повторить: Сэм вас ненавидит. Это вашими стараниями он оказался на Скамье. Во всем он винит только вас. Стоит ему узнать о нашем разговоре, и контракт будет расторгнут.

— Неужели дед выставит внука за дверь?

— Да. Убежден. Так что если завтра в газете я прочту о нашей беседе, то просто вернусь в Чикаго. Вы останетесь ни с чем, казнь придется отложить, поскольку осужденный потеряет адвоката.

— Где вы об этом вычитали?

— Не стоит так поступать, губернатор. В ваших интересах хранить молчание.

— Даю вам слово. Но как тогда нам обсудить тему милосердия?

— Не знаю. Я пока не готов.

Искусством мимики Макаллистер владел в совершенстве. Мягкая улыбка на его лице либо присутствовала, либо по крайней мере легко угадывалась.

— Однако вы думали об этом, не правда ли?

— Думал. О прощении, губернатор, мечтает каждый приговоренный, поэтому вы не в состоянии его гарантировать. Помилуете одного, и к вашему кабинету выстроится очередь. Звонками и письмами вас примутся изводить родственники, из кожи вон начнут лезть адвокаты. Мы оба знаем, что это невозможно.

— Я не уверен, что он должен умереть.

Макаллистер опустил голову, казалось, в нем происходит какая-то борьба, казалось, годы смягчили его решимость во что бы то ни стало покарать Сэма. Адам уже раскрыл рот, но, внезапно осознав смысл услышанного, не проронил ни звука. Повисла долгая пауза.