Апогей - Явь Мари

Да, но ведь я уже никогда не буду чувствовать себя хорошо.

— Мне очень жаль. — Добавила я, веря, что через секунду превращусь в ледяную статую под этим взглядом.

— Думаю, нам стоит добавить еще один пункт в контракт. — Он все еще верит, что мне есть дело до договора? Большая ошибка со стороны мистера «у меня всегда все под контролем». — Касательно твоей лжи.

Оскорблено поджав губы, я смотрю себе под ноги. Я нахожусь в его доме, в его комнате, в одежде, предоставленной им, в непосредственной с ним близости. Ситуация из категории «чертовски неудачные».

— Считаешь меня чудовищем? — Он, кажется, усмехнулся, хотя едва ли были поводы для веселья.

И все же я смогла осмыслить его вопрос, когда мужчина отошел, чтобы включить свет. Я смотрела на то, как он скидывает пиджак, расстегивает первые пуговицы на рубашке. Мое присутствие определенно не напрягает его так, как его — меня.

— Я считаю чудовищем Захарию… чтобы быть монстром, не обязательно относиться к определенной расе… если вы об этом. — Ответила я, следя за тем, как глава останавливается у окна, скрепляя руки за спиной.

— Хорошо. — Едва ли, но если ему так хочется думать — пускай. Аман не оборачивается, и мы долго молчим. Я все еще прижимаюсь к двери, зная, что не сдвинусь с места, пока он не разрешит. — Я хочу, чтобы ты знала… с тобой не случиться того, что произошло с любовницей моего брата.

Затрагивает эту тему без особой неловкости. Принимает смерть человека как факт, который никак на нем не отразился.

— Ее звали Эмили.

— Это неважно.

Для него, возможно. От его жестокосердия бросает в дрожь. Почему-то я подумала о том, что спустя пару лет, найдя себе другую игрушку, он будет говорить обо мне также.

— Надеюсь, завтра ты будешь чувствовать себя лучше.

— Со всем уважением…

— Ты придешь на этот ужин. И так будет каждый вечер.

— Раз это приказ. — Я еще осмеливаюсь хамить, с ума сойти.

— Похоже на то. Ведь, как мы выяснили, мои просьбы ты игнорируешь. — Аман словно пытается сдержать свое раздражение, но когда он вновь приближается его движения и взгляд выдают настрой своего хозяина. Зол. Ужасно. — Чего ты боишься?

Тебя? Твоих неясных желаний? Своего будущего… хотя мое будущее тесно связано с тобой, так что мы автоматически возвращаемся к пункту «один».

— Не хочу… — чувствовать себя ужином на этом ужине — …мешать вам.

— Серьезно?

Черт, имеет ли смысл так открыто лгать ему? Он же видит меня насквозь.

— Мне нужно привыкнуть… я никогда не думала, что… все выйдет так…

— Как?

Какой же он все-таки безжалостный.

— У меня… совершенно другие взгляды на жизнь. Мой папа — священник и… — К горлу подступил ком, — то, что я сейчас здесь и вы… просто скажите, кем я должна быть. Для вас.

Я разговаривала с собственными балетками и, замолчав, не поверила, что все-таки осмелилась задать этот вопрос. Ответ на который и так известен, но мне важно было услышать его в исполнении господина Амана.

Да, я хотела, чтобы он просто отдал очередной приказ. Он не оставил бы мне выбора, и потому смириться с ролью его любовницы стало бы легче. О, кого я обманываю, мириться даже не пришлось бы…

— Ясно. — Бросил задумчиво мужчина, отходя от меня.

Очевидно, он что-то уяснил для себя, тогда как я растерянно следила за тем, как он хватает пиджак со спинки кресла и проходит к телефону, распоряжаясь насчет машины.

— Мы… куда-то едим?

— Разве ты не устала? — Очередная ухмылка от него. Как аномально. — Тебе лучше поспать, Мейа. Только не в ванной, идет? — Что-то происходит со мной, когда он произносит мое имя. Когда вновь подходит, беря мою левую ладонь в свою руку. — Такие тонкие…

Я задерживаю дыхание, смотря на то, как Аман поглаживает мои пальцы, подносит их к своим губам. В иные моменты я его совершенно не понимаю. Я чувствую его злость, он смотрит на меня как на чужую, но все его поступки пропитаны заботой и нежностью. Это сбивает меня с толку, пугает.

— Спокойной ночи. — Он смотрит на меня, словно ждет ответа. И до сих пор держит мою руку.

— Куда вы уезжаете? — Мне нужно знать, как долго я смогу обманываться иллюзией свободы.

— Я встречу тебя завтра. — Ему ничего не стоит разгадать мои умыслы.

— Это… важно?

Его глаза слегка прищуриваются, пытается понять природу чувства, закравшегося в мой голос. Интимную атмосферу разрушает трель телефона.

— Более чем. — Признается мрачно мужчина, отпуская мою руку.

И пока Аман отвечал на звонок, я торопливо сбежала в спальню. И стоит ли говорить, что подгоняла меня вовсе не усталость? Думаю, спасаться бегством на «своей территории», мне придется довольно часто.

22 глава

Когда Аман говорил, что встретит меня завтра, он имел в виду не кратковременно пересечение со всеми условностями вроде «доброе утро, отличный денек», а терпеливое ожидание с его стороны. Словно я возвращалась из долгого путешествия по владениям Морфея, а глава — первый из живущих в реальности, кого я увижу после разлуки с ней.

Я поняла это, когда вышла из спальной следующим утром, предварительно потрудившись над своим внешним видом. Просто не хотела выглядеть белой вороной в обществе таких как господин Аман, а вовсе не вырядиться в пух и прах, чтобы сразить его. Сразить? Не знаю, что нужно напялить на себя, чтобы добиться подобной реакции от бесчувственного главы. Но уж точно не в черную прямую юбку и пеструю шелковую блузку с мелкими пуговицами. Я была просто чуть менее обыденной, чем всегда, представая пред его взором.

Аман сидел за журнальным столом на этот раз занятый исключительно собственными мыслями, а не повседневными делами. Перед ним на стеклянной поверхности лежало серебряное блюдце…

— Доброе утро. — Прошептала я, чувствуя себя весьма неловко.

Я предпочла сегодня удобству каблуки и, скорее всего, выгляжу теперь нелепо. Потому он так на меня смотрит? Или может он каким-то волшебным образом узнал, что я все же решила дать шанс деликатному кружевному нижнему белью, которое занимает целую секцию в моем новом гардеробе? Ох, черт…

— Присядь. — Глава кивает на кресло напротив, и я послушно приближаюсь, стараясь не походить при этом на пьяную.

Он выглядит удрученно. Опять. Кажется, у меня нет выхода: придется идти на этот ужин.

Но когда я занимаю место рядом с ним, мысли об ужине самопроизвольно испаряются.

— Что… что это? — Я смотрю на кольца, которые лежат на донышке серебряного блюдца.

Золотые обручальные кольца, которыми обмениваются молодожены. Я поднимаю свой взгляд «тысяча и один вопрос» на Амана.