Исторические предпосылки создания спецназа, 1701-1941 гг. [том 1] - Сергей Козлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Четвертый бастион, на котором служили пластуны, дальше других укреплений вдавался в черту неприятельской осадной позиции и поэтому нес больше потерь, чем другие укрепления. Особенно сильно вредила ему неприятельская мортирная батарея, устроенная в земле на расстоянии штуцерного выстрела от бастиона. Когда 28 ноября было заключено между воюющими сторонами перемирие на несколько часов для уборки убитых, главнокомандующий князь Меньшиков и начальник Севастопольского гарнизона граф Сакен прибыли на четвертый бастион.
Возник вопрос о причинах больших потерь на этом бастионе. Вицеадмирал Новосельский, как на главную причину, указал на подземную неприятельскую батарею. Началось общее обсуждение способов, с помощью которых можно было бы уничтожить батарею, но никто ничего подходящего не указал. Тогда присутствовавший при этом совещании начальник пластунов Головинский скромно заметил, что просто надо пойти и взять батарею.
«А сумеете ли вы сделать это с вашими казаками?» — спросил его граф Сакен.
Головинский ответил утвердительно, и предложение его было принято.
Вечером того же дня составился отряд охотников из 390 казаков, 50 моряков и около 100 человек солдат. В полночь пластуны по приказанию Головинского поползли по направлению к неприятельским траншеям и высмотрели расположение караулов. При глубокой тишине и со всевозможными предосторожностями осведомившиеся с расположением караулов пластуны повели отряд в обход неприятельских караулов. Когда охотники подошли к траншее, то после дружного залпа по неприятельской цепи бросились в траншею, а затем и на батарею.
Пока поднялась тревога по ближайшим неприятельским линиям, были заклепаны три больших медных мортиры. Заметивши это, урядник пластун Иван Герасименко, имевший более аршина в плечах, сказал: «Жаль, братцы, так добро портить: возьмем лучше себе» — и, поднявши одну из трех незаклепанных мортир, выбросил ее наверх. Его примеру последовали и другие.
Таким образом, охотники, отступая на 4-й бастион, захватили с собою три мортиры. Кроме того, были взяты 14 пленных, в числе которых были один полковник и один поручик, а также ружья, одежда, ранцы и пр. Отряд быстро отступил на бастион, выдержавши ужасный ружейный огонь уже у рва 4-го бастиона.
Последний долг
Казаки потеряли 8 человек убитыми и 5 ранеными: три пластуна были убиты в первой свалке и там остались.
На другой день казаки заметили из ближайшего к неприятелю ложементу проделку цивилизованных противников, глубоко возмутившую пластунов. К наружной стенке у траншеи был приставлен спиною убитый накануне в свалке пластун Ерофей Кобец с таким расчетом, что казаки, стреляя по траншее, по необходимости должны были расстреливать шальными пулями своего убитого товарища. Между тем и вызволить труп убитого не было никакой возможности, так как пули сыпались градом из неприятельской траншеи.
Тогда пластуны, дождавшись ночи и прикрепивши к поясу молодому пластуну Порфирию Семаку длинную веревку, велели ему ползти к неприятельской траншее и привязать к ногам убитого один конец веревки. Вслед за Семаком был послан другой пластун, который должен был подтаскивать веревку и заменить Семака, в случае если бы был убит этот самоотверженный казак.
К счастью, Семак благополучно исполнил взятую на себя обязанность и, избежавши неприятельских выстрелов, буквально-таки под дулами неприятельских штуцеров привязал к ногам покойного веревку. Далеко за полночь возвратились обратно оба посланных пластуна. Затем товарищами покойного осторожно, хотя и не без затруднений, был притянут убитый и выставленный на позор Кобец к казачьему ложементу, откуда был взят на руки и на другой день похоронен по христианскому обряду.
Так Семак с товарищем исполнили свои обязанности. Поступки этого рода кроются глубоко-глубоко в нравственной природе человека, а такие деяния немыслимы без мужества и самоотвержения.
Бог любит храбрых...
А вот еще один пример пластунской выдержки и хладнокровия.
Однажды в последних числах ноября 1854 года командир 2-го пластунского батальона Головинский шел в сопровождении казака станицы Екатеринодарской Степана Назаренка по бастионной траншее в город. Заметивши полет бомбы, Головинский мгновенно остановился и нагнулся, прислонившись к траншейной стенке. То же по приказанию командира сделал и шедший сзади его Назаренко.
Бомба упала на откос траншеи, рядом с Назаренком, и скатилась ему на спину, не разорвавшись, так как фитиль ее не догорел еще.
«Она уже на меня взлезла, ваше высокоблагородие», — раздался вдруг за спиною Головинского голос его ординарца в таком спокойном и невозмутимом тоне, которым он как бы спрашивал начальника, что же прикажет последний дальше делать с бомбой.
Головинский, неоднократно выказывавший чудеса храбрости и самообладания, почувствовал, по его словам, что у него дыхание захватило, и едва мог проговорить: «Не шевелись!» Казак в точности исполнил это приказание командира, не изменил своего положения, не шевельнулся и не дрогнул перед лежавшей на его спине смертью.
А бомба, как бы желая поощрить пластунское мужество и присутствие духа, пошевелившись, свалилась со спины на землю и не разорвалась, так как попала горящим фитилем в лужу, образовавшуюся после дождя в траншее.
Так служили и сражались под Севастополем черноморские пластуны. И здесь служебная деятельность пластунов отличалась тем же партизанским характером, какой она носила на родной Кубани в борьбе с черкесскими племенами. Но здесь, в виду сильных и хорошо вооруженных союзников, пластунская служба была несравненно сложнее и многотруднее, чем на родине. Здесь пластуну приходилось совершать под выстрелами усовершенствованного оружия и часто буквально-таки под дулами неприятельских пушек и ружей все то, что привык он делать на разведках в черкесских землях при более благоприятных, хорошо знакомых и привычных условиях. И пластун стойко, исправно и мужественно нес службу, выполняя наиболее рискованные поручения начальства и с одинаковым искусством сражаясь как в одиночку, так и совместно с товарищами»21.
Отличились в Севастополе и были награждены пластуны Кравченко, Чиж, Белый, Онищенко, братья Сопельняки, Семак. 2-му Кубанскому пластунскому батальону пожаловали Георгиевское знамя с надписью «За примерное отличие при обороне Севастополя 1854 и 1855 годов», 8-му батальону — Георгиевское знамя с надписью «За отличие при взятии крепости Анапы 12 июня 1828 года и примерное мужество при обороне Севастополя 1854 и 1855 годов»22.
2.2.3. Защита побережья«Иным характером отличались действия союзников в пределах Чер-номории и Черноморского побережья. [...] Предписанием из г. Керчи 24 января 1855 г. генерал-адъютант Хомутов распорядился, чтобы наказной атаман Черноморского казачьего войска действовал на Черноморской кордонной линии свободно, не испрашивая у него никаких разрешений и сообразуясь единственно с местными условиями. [...]
По официальным данным
С августа месяца (1855 г.) неприятельский флот повел более энергичные наступательные действия в Азовских водах.
Начальник Таманского округа полковник Бабич 12 сентября донес Филипсону, что от подполковника Крыжановского он получил известие о высадке до 5000 неприятельской пехоты на Таманский полуостров и о занятии Фанагории. А днем ранее, 11 сентября, в 7 часов утра, как доносил полковник Бабич, неприятельский пароход, ставши на якорь близ Голубицких хуторов и произведя из орудий несколько выстрелов по ним, спустил баркас с вооруженными матросами на берег с намерением сжечь находившееся на берегу судно. Когда приблизились к судну неприятельские солдаты, бывшие в засаде пластуны открыли ружейный огонь и трех матросов ранили, а одного убили. На помощь первому баркасу с парохода было спущено еще три баркаса с вооруженными людьми, пытавшимися высадиться на берег, но пластуны и взвод артиллерии, скрытый за возвышенностью, действовали так удачно, что неприятель не в состоянии был осуществить своего плана. Испытавший неудачу пароход вошел в Азовское море и остановился на якоре. Ночью к нему присоединился другой пароход, а утром 12 октября стало здесь 9 пароходов и вдали, в море, виднелись еще 4. В числе этих 15 судов было 9 пароходов и 6 канонерок.
Когда неприятель 12 сентября был у Тамани и Фанагории, полковник Крыжановский с кавалерией и сотник Колесников с пластунами занимали аванпосты. Пластуны, действуя по скрытным местам, производили нападения на неприятельский лагерь в Фанагории и на высылаемые из него партии. При этих стычках пластуны всегда оставляли в рядах неприятеля убитых и раненых. Взяты были в плен два француза и два англичанина. Полковник Крыжановский, занимавший с казаками ближащие высоты от Фанагории, доносил, что неприятель, засевши в Фанагории, не проявлял никакого движения, но ночью пластуны не давали покоя неприятелю своими вылазками. Не ограничиваясь этими мелкими стычками, полковник Бабич привел в исполнение следующий остроумный план. v