Змея за терновым троном - Мари Конва

Мои шаги замедляются, и я стараюсь представить, как Тео пробирается перед рассветом к выходу, аккуратно ступая между гостями. В дальней части зала приятно щекочет слух массивный фонтан в форме льва, стоящего на двух лапах. Дойдя до кручёной лестницы, я заглядываю на экран смартфона: шесть минут.

— На лестнице после пира тоже полно фэйри?

— Нет. Максимум парочка неуклюжих пьянчуг.

Рука сжимает позолоченные перила, и я не спеша поднимаюсь, будто переступая через спящих. Логично предположить, что с похмелья Тео не мог шустро преодолеть пролёт в один прыжок и даже в два.

Пальцы слегка касаются шершавых лепестков барельефа на перилах, и я снова вспоминаю о маме. Ей бы здесь понравилось. Нет. Она бы влюбилось в это место.

Когда мы добираемся до спальни, меня смущает, что единственный предмет мебели в комнате — огромная кровать с тёмно-красным покрывалом и подушками. Однако, стоит вспомнить, чем принц тут занимался, как изумление тут же испаряется, сменяясь брезгливостью. Внизу лежит персидский ковёр: коронованный лев сжимает в зубах антилопу. Её мёртвые глаза словно заглядывают мне в душу. Справа вырезано небольшое окно с открытыми ставнями. Я подхожу к нему поближе и передо мной открывается вид на сквер и бассейн. Да, отсюда хорошо слышно пение птиц, о которых рассказывала Калипсо.

Вновь смотрю на экран и останавливаю секундомер. Он показывает ровно девять минут.

— Итак. Что мы имеем? Принца нашли на восходе солнца. Из комнаты, по словам одной из девушек, он вышел перед тем, как защебетали зорины трели — птички, поющие примерно за одиннадцать минут до рассвета. От покоев до бассейна я добралась за девять минут. Предположим, что ещё минуту он находился у бассейна. Десять. Тут его настигает убийца, и Тео падает в воду. Вуаля, через одиннадцать минут начинается рассвет. Поскольку мы не у экватора, то солнце проходит свой видимый диаметр примерно за пять минут. — Я расхаживаю по комнате и уточняю: — Это не точно, потому что я не сильна в географии. И ровно в этот промежуток его и находит служанка.

— И?

— И это означает, что Тео проснулся и просто решил освежиться, — чуть ли не прыгая от радости, выдаю я.

— Всё ещё не понимаю, — хмурится Кайден, не разделяя моего ликования.

Раздражение начинает скрести меня изнутри.

— Твой брат прошёл путь, не сворачивая. Это отсекает версию, что убийство было спонтанным или на почве внезапно вспыхнувшего конфликта. Кто-то методично выслеживал его и выжидал подходящего момента. И этот кто-то хорошо знал здешние особенности, ведь был уверен — никто не заметит его, убегающего с окровавленным оружием. Нужно немало терпения и решимости, чтобы провернуть такое. Вряд ли Тео могли перепутать, учитывая твою нелюбовь к вечеринкам. Целью был именно он. И для проворачивания подобного требуется ясный ум, следовательно, убийца сохранял трезвость или делал видимость.

— Хорошо. Что дальше?

— Сад и пруд. — Я стучу пальцами по подбородку и сажусь на кровать, забив на разврат, происходящий на ней немногим, возможно, ранее. Раздаётся противный скрип. — Отбросив, что это любимое место Зельфейна, кто ещё бывает там чаще остальных?

— Там проводят время фэйри со всего Двора.

— Подумай лучше, Кайден, если не хочешь, чтобы я начала допрос с твоего лучшего друга.

Прозвучало излишне дерзко, но я уже подхватила кураж.

— Допрос?

— А ты как думал? Нам нужны зацепки, а сейчас их настолько мало, что они высыпаются сквозь пальцы, точно песок, и разносятся ветром.

Принц садится поодаль и задумывается.

— Наложницы. Они вторые после Тео из тех, кто постоянно находятся там.

— Дамы короля Фахрона? С них мы и начнём.

Я вскакиваю с кровати, будто выпила бутылку энергетика, и почти в припрыжку иду к выходу, но тут меня встречают две пары глаз — тёплые карие и холодные серые. Шай стоит в дверях рядом с золотоволосым юношей. Через его кучерявую копну волос выступают длинные оленьи рога, увешанные ленточками. Линия его губ натянута струной, а желваки на скулах еле заметно шевелятся под кожей.

Принцесса ошеломлённо оглядывает на всех по очереди. Никто не шевелится. Уверена, каждый чувствует, что стоит спичке загореться и — бах! И я совершенно не понимаю, почему. «Бей или беги» стучит в моих висках без объяснения причин и возможности разобраться. Эти ледяные глаза предназначаются мне и только лишь мне.

Кровать позади меня скрипит, встаёт Кайден.

— Зельфейн, в чём дело?

— Это ты мне скажи, — сквозь зубы выплёвывает наследный принц Благого Двора, — друг.

— Зельф… — Шай касается его сжатой в кулак руки с золотым браслетом.

— Ты провёл в мой дом грязную девку!

Кайден обходит меня и закрывает собой.

— Её имя Фэй, и она здесь, чтобы расследовать дело брата, а не выслушивать оскорбления. Ты ведёшь себя недостойно.

— О, я знаю, кто она. — Налитые кровью глаза впиваются в меня, и его голос сменяется на издевательски-насмешливый: — «Не убегай! Я такая же, как и ты». Стоило свернуть тебе шею ещё тогда, сестрица.

Глава 21 Юмор как щит

Правда — это прекраснейшая, но одновременно и опаснейшая вещь. А потому к ней надо подходить с превеликой осторожностью. Дж. К. Ролинг, отрывок из «Гарри Поттер и философский камень»

— Сестра? — Шай мечет в меня озадаченный взгляд и обращается к Зельфейну: — О чём ты говоришь?

Происходящее столь комично развивается, что начинает раздражать. А раз цирк приехал и не планирует уезжать, то почему бы не стать частью представления?

— И мне приятно познакомиться, Ваше Высочество, но боюсь, — я притворно охаю, — придётся позвать доктора. Очевидно, у вас похмельные галлюцинации.

Мне бы помолчать. Знаю. И всё же я понимаю, что за защиту своего достоинства меня вряд ли можно осудить всерьёз.

— Да как ты смеешь? Ты хоть знаешь, с кем… — Зельфейн делает шаг, но принцесса останавливает его, ухватив за локоть.

— Прекратите оба! — твёрдо велит Шай, и все замирают перед неизбежным штормом. — Зельф, объяснись, потому что твои слова и правда звучат дико.

— Если бы вы знали, кто она…

— Мы бы знали, если бы ты рассказал, — глубоко вздыхает Кайден. — Отношения между Дворами и так накалены. Так что подбирай слова деликатнее, друг.

Я с любопытством выглядываю из-за его спины: ледяные глаза Зельфейна припечатывают меня к месту, а мраморное лицо будто удерживает в себе всю злость мира. Если бы взглядом можно было убивать, в этом нелепом трико у него всё равно бы ничего не вышло…

Зельфейн стискивает в кулаки руки, точно заглянув мне в голову, и