Одиночество вдвоем - Файона Гибсон

«Вы готовы?» — спрашивает регистратор, бросая взгляд на свой хромированный будильник, который возвышается на ее покрытом кожей столе. «Давай покончим с этим, и делу конец, — думает она. — Я не могу тратить на это целый день. Там, в холле, еще пятнадцать пар ожидают своей очереди».

Она встает, чтобы начать церемонию, но в этот момент вваливается Элайза. Ее рот напоминает кровавую рану, свадебное платье слишком короткое и отделано оборками.

«Извините», — говорит она, подходя к месту перед столом, где стоит Джонатан. Он берет ее руку и целует ее так, как никогда не целовал меня.

Я сижу в самом конце первого ряда, прямо у стены, и половина моей задницы свешивается со скамейки. Тонкая рука Констанс обхватывает мою, и ее ногти впиваются в мою ладонь. Будильник регистратора начинает оглушительно звенеть.

Проснувшись, я не могла взять в толк, где я нахожусь, в чьей постели. В голове прокручивались возможные варианты: это комната для гостей моих друзей (каких?) с рассохшейся мебелью оранжевого цвета? Я в гостинице, решительно не оправдавшей ожиданий по сравнению с ее описанием в рекламном проспекте? Или оказалась по неведению на ночной стоянке (как такое могло случиться)? Куда девалась моя одежда?

Бен и я утопали в середине комковатого, как овсяная каша, матраса. Влажная голова сына покоилась на моей груди. Что-то твердое впилось в мою лопатку — это была пружина, пытавшаяся вылезти из ужасного матраса. Бен изогнулся, перевернулся и оказался в опасной близости к краю постели. Я обхватила его обеими руками и пододвинула ближе к себе. Пока что ему не следовало просыпаться, иначе он начнет требовать привычно: подогретое до нормальной температуры молоко (каким образом? есть ли здесь чайник? работает ли плита?), завтрак (не банан же снова?) и папу (где он? что случилось с нашим семейным союзом?).

Джонатан никогда бы не оказался в таком неприятном положении. У него был бы портативный холодильник со сливочным маслом, йогуртом, сыром и настоящим молоком (а не готовая молочная смесь в картонных упаковках, которые я украдкой покупала в Дувре). Он был бы уже внизу, мыл раковину, приводил в рабочее состояние все вещи. Я бы вдыхала аромат настоящего кофе. Кипятильник был бы давно включен. К тому времени, когда я спустилась бы вниз, в заброшенной хижине моих родителей все блестело бы и функционировало, как в нашей квартире.

Я, дрожа, натянула постельное покрывало с вышивками «фитильками» до самых наших лиц. Лицо Бена светилось блаженством: он спал и совершенно не догадывался об ожидающих его домашних ужасах. Я представила свое лицо: немного натянутое и, конечно, немытое, постоянно нахмуренные черты, так как я озабочена тем, что вся ответственность легла на меня (что делать?).

Я получила три голосовых сообщения.

— Нина, это Джесс из журнала «Лаки». У тебя проблемы с материалом? Что-то непонятно? Я пыталась дозвониться тебе домой и послала сообщение по электронной почте. Нам придется заполнить страницу этой недели ребусом. Позвони мне. Мы в отчаянии.

— Нина, это Розмари из ресторана Фокс. Ты обещала позвонить, чтобы окончательно сообщить количество гостей. Я заказываю только вино и пиво, никаких крепких спиртных напитков, правильно?

— Это я, просто узнать, что ты хорошо доехала.

Интересно, долго Джонатан будет выжидать, прежде чем позвонит в Фокс и объяснится. «Как, ты отменишь свадьбу?» Обзвонит ли он всех лично, или Мэтью как бывший шафер сделает это за него?

Мама сказала:

— Я считаю, что вы торопите события. Было бы лучше подождать, когда твоя фигура обретет прежнюю форму.

Я ответила ей, что свадьбы вообще не будет.

— Можешь оставить себе подарок, — добавила мама. — Прелестная лампа, правда, она не работает. Возможно, потребуется поменять электрический провод, но она, в самом деле, симпатичная. Ты могла бы повесить на нее разные штучки.

Элайза всего лишь сказала:

— Все же это лучше, чем разводиться. — При этом она, видимо, думала: «Слава богу, что это только взятое напрокат платье».

Бен проснулся голодный и злой. Его ползунки вокруг подгузника были мокрыми. Сквозь треснутое окно проникал серый свет. Выцветшие обои с розовыми и зеленоватыми набивными цветами свернулись на стыках. На сосновом комоде у окна возвышался грязновато-белый кувшин с полностью высохшими цветами. Комната пропахла прокисшим тестом, словно где-то варилось пиво, возможно, в глубинах матраса.

Немного недопитая бутылка красного вина стояла на прикроватном столике из ивовых прутьев. Пара синих трусиков висела на умывальнике. Будучи ребенком, я не подозревала о небрежном отношении родителей к домашним делам: пылесосить два раза в год слишком обременительно для пылесоса марки «Гувер», который мгновенно забивался, как только моя мать включала его выпрямленной проволочной вешалкой для пальто. Я думала, что это было нормально, пока не зашла Аймоген Пристли, которая встала в дверном проеме моей спальни и сказала: «Почему все так грязно?» Она нервно уселась на край кровати и попросила мою маму позвонить ее папе, чтобы тот смог заехать за ней пораньше.

Я отнесла Бена на кухню и одной рукой наполнила его бутылочку. Грубые стены кухни выглядели заплесневелыми. Буфет казался каким-то самодельным и был не к месту. Маленький ящик с сетчатой крышкой, возможно для сыра, закреплен на поцарапанном холодильнике. На полу, рядом, стояла мышеловка с засохшей черной мышью размером с большой палец моей руки.

Бен сидел у меня на коленях и тер свою бутылку, как будто Джонатан мог вылезти из расшатанного буфета и сказать: «Ну, вот я и здесь. Поставить кофе?»

Но, разумеется, он не появится. И к тому же я не привезла кофе. Я даже не знала, где здесь туалет.

Глава 18 ПЕРВЫЕ ШАГИ

«Руководство по уходу за ребенком» не предупреждает вас о необычайно резком развитии, которое происходит, когда восьмимесячный ребенок оставлен исключительно на попечение своей матери. Никто не указывает, что младенцы в действительности мудрее собственных родителей, так как они никогда не вступают в случайные связи или с готовностью меняют чистую, теплую постель с пуховым одеялом из супермаркета Хилса на сырой пахнущий грибками матрас.

Все еще доверяясь мне в надежде, что его накормят и приведут в порядок, Бен тем не менее взрослел с такой головокружительной быстротой, что, того и гляди, вот-вот начнет подумывать, а не почитать ли ему оставленную на камине брошюру о Шатийоне, которая советует совершить экскурсию в Археологический музей, где собраны удивительнейшие древние экспонаты, включая подлинную бронзовую греческую вазу.