Волчья ягода - Ольга Ружникова

А как подумаешь, что такая же жизнь ждет и детей — вообще повеситься хочется. Пожалуй, бездетным действительно проще. «Мир не вымрет. Дураки всегда есть — они и нарожают», — пожимают плечами чайлдфри обоего пола.

Дураки и нарожают. Вроде Бориса и Валентины.

А потом станут тестями и тещами и сами возненавидят всех.

3

Сколько ни броди по набережной застывшей реки — она еще месяц не оттает. Сколько ни вспоминай родной дом, а тем более — дачу… Нет, не так. Зима уступит место лету рано или поздно, а вот мертвые, увы, не воскресают.

Зорка присела на обледенелый парапет. Так и сидеть бы — пока не замерзнешь насмерть. Так ведь силы воли не хватит. Ее всегда не хватает.

В городе нет такого пронизывающего ветра, но среди людей — еще холоднее. На улицах, в школе, в теткином доме.

А здесь Зорка хоть одна. Она — и письма. Все, что получила за эти месяцы. После каждого клялась вытащить Никиту. В каждом ответном — молила его выдержать и дождаться свободы… Всё было бесполезно. А все ее обещания — вранье.

Есть ли Бог? И хоть слово правды в учениях церкви? И если — да, то где сейчас Никита? Смотрит на Зорку с небес? Или его душа — всё еще на Земле? Сорока дней ведь не прошло.

Не прошло и сорока дней, а Зорка уже…

Что бы она сейчас могла ему объяснить? Какими словами?

«Никита, прости меня, пожалуйста, но я должна тебе сказать…»

Даже начала — с вымаливания прощения!

«Никита, любимый, я тебе изменила…»

Еще лучше! С ума спятила? Они там и так всё знают. Мало ему своих проблем? Еще и твои покаяния слушать?

Ледяной ветер взвихрил поземку, швырнул в лицо, высек слезы…

В прошлом году Зорка читала «Сто дней до приказа». Что творилось в армии с парнями, когда им изменяли девушки. Так то — армия, а где был Никита? Армия курортом покажется…

Всё это — пустословие. Зорка не чувствует его присутствия. Никого здесь нет. А душа Никиты если где и есть, то не рядом с предавшей его девчонкой.

Потому что предала она уже давно. Задолго до Дэна. Еще когда согласилась встречаться с Андреем. Каталась в ним в машине, таскалась по тусовкам и дискотекам, целовалась. И загадочно (как учила тетка!) улыбалась в ответ на его признания. И даже готова была, если нужно, связаться с его отцом. Верные девчонки так себя не ведут.

Как же холодно! Говорят, на ледяных камнях сидеть вредно. Детей не будет. Ну и что? Можно подумать, Зорка собиралась рожать от кого-то, кроме Никиты. Значит, отныне этот вопрос закрыт — раз и навсегда. До конца ее дней, который — если она и дальше продолжит выкидывать такие фортеля — уж точно не за горами.

А еще когда-то Зорка считала распущенными мать и сестру! Мама, между прочим, до семнадцати лет была девушкой, а за первого мужчину вышла замуж. А Динка попробовала наркотики только в почти восемнадцать, а не спустя три недели после шестнадцатилетия. Так что Зорка заткнула за пояс обеих. Воистину — не судите, да не судимы…

Кстати, половина третьего. И если самоубийство на сегодня отменяется — пора поспешить к Галине Петровне. Еще же добраться надо, времени в обрез.

Здравствуй, город. Здравствуйте, люди. Еще бы дольше вас всех не видеть!

Глава десятая

1

— Здравствуй, Катя, — Галина Петровна улыбается как-то напряженно. — Я долго думала и решила, что ты должна это знать.

— О чём?

Что та уже раскусила ее инкогнито и сдала пациентку тете Тамаре? Ладно хоть не Большому Боссу — сиречь папаше золотого мальчика Алика. И даже не папе Андрея.

— Ты знаешь, что существует такая вещь, как врачебная тайна. — Которую нарушили! Так и есть… — Но я хочу рассказать тебе историю одной пациентки. Она тоже видела странные сны.

— Такое было у кого-то еще?! — вскинулась Зорка.

— Подожди, Катя. Я открою тебе врачебную тайну, но взамен мне нужна твоя полная откровенность. Понимаешь?

— Да, — сделала честные глаза девушка.

Смотря, какая. Настоящее имя она не раскроет ни за какие коврижки — раз оно пока не выплыло. И так уже потеряно слишком много. Надо попытаться сохранить хоть что осталось. А заодно и собственную психику.

— Хорошо. — Поверила или нет? — Я уже знаю, что твой любимый в тюрьме…

— Он погиб! — слишком резко перебила Зорка.

— Прости, соболезную. Твою сестру убили, мама — в психиатрической больнице, а вы с братом живете у тети. О ней ты рассказывала мало, но мне показалось, что дама это пренеприятнейшая.

— Не всегда.

Встречались и похуже. И часто. И не только дамы.

— У нее нет своих детей?

А это еще с чего? Тащат к себе в дом чужих (даже на таких условиях!) только бездетные?

— Есть, двое.

— И при этом она взяла вас с братом? За лечение твоей мамы платит тоже тетя?

— Ага.

Вот что значит — недоговаривать. У собеседника сразу складывается в корне неверная картина.

— Тогда, прости, Катя, но у нас получается милейшая тетушка. Идеальная. Просто сусальный ангел. Добрая и заботливая. Это так?

— Нет, конечно! — рассмеялась Зорка. — Я забыла сказать, что она продала нашу квартиру, а деньги взяла себе. Правда, там не так уж много. Квартира была в глухой провинции. Там недвижимость копейки стоит. Люди годами продают.

Потому что там мало работы и много алкоголя. Уже не первое десятилетие. И ЖКХ давно заваливается.

— Что-то мне подсказывает, что ты забыла сказать не только это. Но всё равно. Будь она отъявленной дрянью — прости, Катя, — кто ей мешал потом всё равно перевести твою маму в дешевую психушку, а брата отправить в детдом? Кстати, она еще может так и поступить — в любой момент.

— Я понимаю. Кроме всего прочего, она запрещала мне переписываться с моим парнем. Пришлось это делать через почтовое отделение… — Еще и голос дрожит! Истеричка!

Галина Петровна чуть дотронулась до Зоркиной руки:

— Я понимаю, что это значило для тебя. Но, прости, твоей тете с того ни тепло, ни холодно. Он был далеко и надолго.

Навсегда!

— И ничем ей не мешал. Единственное объяснение — она хотела сделать тебе больно. Или, наоборот, уберечь — если относится к тебе не так уж плохо.

«Ты. Могла. Умереть. Идиотка».

«Вместо Дины должна была умереть ты…»

Как бы паршиво ни относилась к Зорке тетка — всё лучше, чем родная мать. И даже