Волчья ягода - Ольга Ружникова

А тут еще и детям бедняжки деваться некуда. Старшая его сначала даже напугала. В юности он всегда боялся именно таких девушек. Слишком упрямая, слишком напористая. Уже успевшая то ли нахамить, то ли поставить на место аж двух излишне зарвавшихся медработников. Как говорил один бывший препод Бориса: «Озверевшая от безнаказанности девица, что по-настоящему ни разу не получала сдачи». Впрочем, у того на таких девиц — пунктик.

А еще вспомнилась мама с ее: «Не люблю истеричных подростков. Утомляют».

Ну и школьные годы вспоминаются. Учителя с их вечным: «Пожалейте несчастных детдомовских детей!» Борис три месяца проучился в классе с тремя такими «несчастными». Воспоминаний теперь — на всю оставшуюся жизнь.

Конечно, те медработники — сами не подарок. Но это еще не значит, что пятнадцатилетние соплячки имеют право им хамить…

— Пропадет, — пожал плечами Алексей Дмитриевич. — Хотя туда и дорога. Семейка там такая… нормальным остаться невозможно.

— И совсем не жалко? — не удержался Борис.

Возможно, потому что девица девицей, но детдом здесь не при чём. Да и не вся там семейка «такая». Мать — совершенно нормальная. Да и младший пацан точно ни в чём не виноват. И никому не хамил.

— Знаешь, что? Ты, похоже, идеалист, Боря. А я вот нормальных людей жалею. Кому потом вот с такими вот общаться. Да я бы из неблагополучных семей их прямо с рождения в специнтернаты запирал. А потом — в трудовые колонии, всё стране польза. Там бы пусть в своем котле и варились! С такими же. Пока могут вкалывать. А потом — лицом к стенке, пулю в затылок и в общую яму.

— Знаешь что… — Только что Борис сам был готов ее костерить. Но вот такое — это уж как-то слишком!

— Да не пропадет она. — Петр Евгеньевич давно порывался уйти на заслуженную пенсию. Хотел, но не отпускали. И старались никогда со старичком всерьез не спорить.

— Пропадет, — пожала плечами сердобольная Марья Петровна. — Такие всегда пропадают.

— Как раз такие-то и выживают, — заслуженный врач отхлебнул слишком горячего чаю, закашлялся. — У нее взгляд Феникса…

— Кого? — стажер Вовка заржал.

Ничего, этому уже сегодня объяснят, над кем можно смеяться, а над кем — не стоит. Еще один «озверевший»… И откуда берутся? Поколение «пепси». Правда, Вовка младше самого Бориса всего на несколько лет.

— Феникса. Возрождения из пепла. Ничего-то вы, молодые, не понимаете… — старик отмахнулся и покинул ординаторскую.

Наверняка — в обход по палатам. Петр Евгеньевич — законченный трудоголик. Не признает ни перерывов, ни выходных…

— Что это за взгляд Феникса вы такой тогда упоминали? — попытался потом расспросить его Борис. — Откуда вы это взяли, Петр Евгеньевич?

— Откуда взял — мое дело! — ворчливо отрезал старик. — Знаю и знаю. Взгляд ее тетки видел? Тоже Феникс, только другой… — И пошел прочь.

То «не понимаем», то сами же не объясняют.

— Ну, если так… — промямлил Борис вслед сутулой спине. Естественно — не обернувшейся. И далеко не факт, что расслышавшей. И даже вообще прислушивавшейся.

Похоже, почтенный коллега просто имел в виду сильных духом людей. И тогда сам Борис — уж точно не Феникс. Вымотанная до предела усталая лошадь — вот это да. Кляча водовозная. Хорошо, что на него «к стенке и в общую яму» никто распространить не предлагает.

А вообще, пожалуй, слишком долго работать все-таки вредно. Всему нужно знать меру.

А еще Борис тогда не смог просто так уйти. Представил, как невезучая Маргарита откроет глаза — и ей сообщат, что за это время с ее детьми… А то еще и добавят про «такую семейку».

Увы, попытки помочь девчонке и ее брату кончились ничем. Из всех друзей в городе оказался только Миха. И даже согласился приютить. Итогом стал звонок девушки посреди ночи с угрозами. И гораздо более несчастный — Михи. И вдобавок — злой, как никогда.

— Твоя девица — больная на всю голову. Ночью сама ко мне полезла… Я ей сказал — отвали, дак так саданула по башке…

Это называется: не делай добра — не получишь…

— Мишка, дай мне честное слово, что…

— Ты чё, сомневаешься? — обиделся тот. — А еще друг! Ну, мамой клянусь, гадом буду. Легче стало? Да на кой она мне, соплячка? Ни кожи еще, ни рожи, ни… Ты же знаешь, какие у меня бабы. Ну?

И правда ведь. Зачем приставать к школьнице — если вокруг полно взрослых, кто не откажет?

Кто там виноват — уже не разобраться. И если честно — Борис был склонен поверить другу. Мать матерью, но сама девушка производит впечатление еще той штучки.

И вообще — ее согласилась приютить тетка. Всё вроде утряслось. Больше Борис Зорину не видел. В отличие от ее матери. Как же они непохожи! Хрупкая, трогательная Маргарита, и резкая, дерганая Зорина! Матери, наверное, было с нею тяжело… А уж с ее старшим братцем-уголовником! И ведь наверняка никакой благодарности… Брата Зорина действительно любит, но вот на взрослых таким плевать. Всю жизнь берут, что хотят, и думают — так и надо. Будто им все должны.

Не так-то легко было устроиться на подмену еще и в другую клинику. Но… Борису становилось легче просто, когда он Маргариту — Риту! — видел. Только видел. И считал даже не дни — часы! — до следующей встречи.

Жаль, результаты вот-вот заставят опустить руки. Потому как лечение не помогает. Ни одно. Сколько сейчас лет ее разуму — восемь-девять? Неужели так теперь — навсегда?! Ясно, что его любовь — безнадежна, и вообще Борис ее себе придумал. Он это понимает. И пусть Маргарита любит кого угодно. Она этого достойна. Только пусть выздоровеет! Вернется к полноценной жизни.

А что будет с ним — неважно. Может, теща уговорит-таки Валю на развод? Да еще и потребует от него отказа от родительских прав. Сколько раз уже твердила, что как воспитатель и отец он — ноль без палочки? Что один его друг детства — пьянчуга и «деклассированный элемент», которого бы «раньше за сто пятый километр». А брат другого друга «загнулся на почве наркотиков». На фразе «Лешке того же хочешь?» Борис ее едва не ударил. Немолодую женщину. Мать Вали! Хорошо, она перешла на тему «бездарей» и «эгоистов», вроде него. Себя он простить готов — привык. А вот топтаться по костям мальчика, что рос на его глазах, не позволит.

Почему всё так паршиво? Маргарита не поправится, теща — стерва, денег нет, а умирают совсем мальчишки.