Чарующий город - Лора Липман

— Про уши, — машинально поправила его Тесс, сейчас она думала не об этом. — А какие там новости о Розите?

— Коробку с бумагами обнаружили в багажнике ее машины, но там ничего нет. По крайней мере, ничего важного. А в желудке Розиты нашли остатки пиццы.

— Ее убили, Фини, я уверена в этом. Ее убил номер два.

— Номер два?

— Я видела файлы, которые она держала в компьютере. Не спрашивай, как я это сделала, я все равно тебе не отвечу. Но в них был кто-то, кого она называет… называла «номером два». Она думала, что именно этот человек убил Винка, хотя из ее записей неясно, какой у него мог быть для этого мотив.

— И кто же этот «номер два»?

— У меня на этот счет никаких идей. Может быть, Леа? Хотя нет, из записей Розиты следует, что она — «номер три». Или, может, его первая жена? Если Винк — «номер один», то почему бы Линде не быть «номером два»? Если Винк угрожал уменьшить сумму ее алиментов, так как ему срочно нужны были деньги, то в этом есть смысл… Там есть еще такая запись: «проверить школьные списки», — а Винк и Линда учились вместе.

Фини взял Тесс за руку.

— Она покончила с жизнью, Тесс. Сама, без чьей-либо помощи. Это не твоя вина, но ты, возможно, всю жизнь будешь думать, что ее гибель — на твоей совести.

— Я утверждаю, что Розиту убили, не потому, что чувствую себя виноватой в ее смерти.

— Да ладно тебе, Тесс. Я тоже был уверен, что Винка убили, и даже дал Розите задание: проверить, может, кто-то напоил его, а потом усадил в машину. Но как ты можешь убедить кого-то напиться до потери сознания, Тесс? И если кто-то убил его, то как убийца мог узнать мой номер? Зачем позвонил мне на пейджер и оставил номер Винка?

— Ты брал интервью у всех этих людей для своей статьи и оставлял им свой номер. Кроме того, результаты токсикологической экспертизы еще не готовы. Что, если ему в алкоголь подмешали какие-нибудь транквилизаторы? При его комплекции Винку могло хватить совсем немного, чтобы потерять сознание.

— Тесс, поверь мне, я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Я знаю, что это такое — быть косвенно замешанным в чьей-то смерти. Я знаю, каково это — обнаружить его тело. Или ее. И я также знаю, что даже самые талантливые полицейские ничего не смогут изменить. Нельзя раскрыть преступление там, где его не было. Тебе нужна помощь, может быть, помощь профессионалов, а может, и просто дружеская поддержка. Не повторяй моей ошибки, не отталкивай людей, — Фини взял ее руку и крепко сжал.

— Да мне сейчас и отталкивать-то особенно некого. Я порвала с Кроу, да и с Уитни у меня сложились довольно натянутые отношения.

— Она мне говорила. Позвонила сегодня утром и рассказала, как все было на самом деле. Все, что ты сказала ей прошлой ночью… Считай, что ты попала в яблочко, но Уитни не такой уж плохой человек, она просто зациклена на своей карьере. Она совершила ошибку, из которой извлекла урок и в которой раскаивается. Кстати, знаешь, она тебе по-хорошему завидует.

Тесс попыталась хмыкнуть, изображая недоверие, но несколько бокалов мартини сделали свое дело, и в итоге получилось нечто неопределенное.

— Ты свободна, в то время как на Уитни с детства возлагали надежды, требовали от нее ответственности, да еще и имя ее семьи, и их богатство… знаешь, все это вовсе не прибавляет свободы. В том числе и свободы выбора. До сих пор она не знала, что такое — жить для себя. Может, теперь ей этого захочется.

К ним подошел официант, и Тесс попросила принести кофе. Фини заказал пиво. Стянув с ее тарелки пирожное и откусив его, он пробормотал с набитым ртом:

— Наверно, я не должен говорить тебе об этом, но ко всему прочему оказалось, что наша Розита — это вовсе даже не Розита Руиз.

— Что?!

— Именно поэтому детектив Тул позвонил в «Бикон-Лайт» только поздно вечером. Он позвонил по номеру, указанному в личном деле Розиты, и узнал, что телефон принадлежит семье Родригес из Нью-Бедфорда, штат Массачусетс. Они уверяли, что ничего не знают ни о какой Розите Руиз из Бостона, хотя у них есть дочь, которую зовут Розмари, примерно того же возраста, и она работает в Балтиморе, оформляет бумажки в каком-то офисе. Они утверждали, что их дочь никак не могла работать журналисткой, потому что она не показывала им ни одной своей статьи. В общем, пришлось нам залезть в компьютер. Выяснилось, что номера страхового полиса совпадают: номер девушки, носившей имя Розмари Родригес, и девушки, появившейся в редакции газеты в Сан-Антонио под именем Розиты Руиз около двух лет назад, сразу после окончания колледжа. Но была и еще одна Розита Руиз из колледжа при Бостонском университете — с совершенно другим номером страховки. Сейчас она проходит стажировку в одном из банков Нью-Йорка. Розмари официально сменила имя и фамилию после окончания колледжа, чтобы они соответствовали ее однокурснице — латиноамериканке, получившей диплом с отличием. И именно поэтому, когда работодатели проверяли данные, указанные в резюме Розиты-Розмари, они оставались более чем довольны. Ведь они получали сведения о настоящей Розите Руиз, отличавшейся блестящими знаниями и потому имевшей превосходные характеристики с места учебы. Это объясняет, почему она иногда путалась, когда ее спрашивали о том, где она родилась, или о том, по какой специализации выпускалась. Она постоянно путалась в этих двух личностях — своей и чужой.

Давно забытая мысль пробилась сквозь несколько бокалов мартини.

— Например, она не указывала в резюме, что она окончила колледж с отличием, в то время как настоящая Розита Руиз получила именно диплом с отличием.

— Да, похоже на то, — согласился Фини.

— Но зачем весь этот маскарад? Зачем было присваивать себе чужую жизнь?

— Мне кажется, она понимала, что без диплома журналиста и опыта работы в этой сфере ей ни за что не попасть ни в одну газету, а взяв имя латиноамериканки, к тому же получившей отличный диплом, она вполне могла начать свою карьеру, вовсю играя на национальном вопросе.

— Ну, если бы Розита-Розмари была достаточно умной, она не стала бы прикидываться латиноамериканкой. Вот если бы она сменила пол и взяла имя и характеристику какого-нибудь выпускника Гарварда, тогда у нее были бы все шансы сделать карьеру.

— Туше, Тесс, туше.

Эти слова отдались в мозгу Тесс, о чем-то ей напоминая. Дори сказала то же самое два часа назад. Нет, здесь что-то другое. Ну, конечно же! Туше — это же очень похоже на «Туччи». Значит, это он как раз и был «номером два» во всей этой шумихе вокруг баскетбола. Он был закадычным другом Винка. Все сходилось. Тесс ведь сама видела, как он вошел в дом Винковски, открыв дверь своим ключом.

Она вспомнила также их встречу в спортклубе Дормана и слова Пола Туччи: «…все было гораздо проще. Винк наглотался каких-то таблеток и запил все это дело алкоголем… он всегда был слабаком…» И ведь именно он больше всех выиграл бы от смерти Винка. В жизни Линды ничего не изменилось, а вот Леа потеряла все. С тремя малолетними детьми она, скорее всего, выйдет замуж за любого, кто пообещает ей позаботиться о ней и детях. Это Пол Туччи познакомил их, именно он всегда находился в тени Винка, а сейчас, после его смерти, оказался в центре внимания. Будущий владелец балтиморской баскетбольной команды… Туше!

— Отвезешь меня домой? — попросила Тесс приятеля. — Я утром вернусь на автобусе и заберу свою машину. Сейчас мне лучше не садиться за руль.

— Конечно, — Фини внимательно посмотрел ей в глаза. — Покой вернется обязательно, уверяю тебя. Я не знаю когда, — я сам еще не обрел его, — но ты почувствуешь себя лучше, если примешь на веру то, что произошло на самом деле.

— Спасибо, Фини, я уже чувствую себя гораздо лучше, — ответила Тесс совершенно искренне.

Глава 28

Первое, что заметила Тесс, когда Леа Винковски открыла ей дверь, — тот самый злополучный золотой браслет у нее на запястье. Хотя было уже одиннадцать утра, Леа все еще была в халате, надетом поверх ночной рубашки, волосы ее были спутаны. Похоже, бессонница, вызванная горем, закончилась, и теперь женщине постоянно хотелось спать.

— Пол сказал, что мне не следует ни с кем разговаривать. По крайней мере, с теми, кого я недостаточно хорошо знаю, — произнесла она извиняющимся тоном, нервно дергая цепочку браслета.

«Не сомневаюсь, что он об этом позаботился».

— Это очень важно, Леа. Я думаю, что вашего мужа убили, но мне нужна ваша помощь, чтобы понять, кто и почему мог это сделать.

— Я не знаю, — она вздохнула. — В субботу ко мне приходила девушка из газеты и сказала то же самое, но с тех пор я ничего о ней не слышала.

Итак, она не знала, что Розита-Розмари мертва. Телевидение, так же как и газеты, о самоубийствах рядовых граждан не сообщали.

— Что именно она сообщила вам в субботу?

— Немного. Она была уверена, что смерть Винка — это убийство, но ей требовались доказательства. Я отдала ей то, что она просила, и Пол… ну, Туч… он пришел в бешенство, когда я рассказала ему об этом. Понимаете, я подумала, что это хорошо, что Винка убили… то есть, это, конечно, плохо, я имела в виду, что его смерть — это не самоубийство, потому что тогда мы сможем получить страховку. И это означало бы, что он не хотел оставлять нас, меня и трех наших крошек. Но Туч… он сказал, что эта девушка лжет, что она только хочет причинить нам еще больше неприятностей, и что именно это ей было нужно.