Хрустальный лабиринт - Марианна Алферова

— Давай.

Слокс вывалился в комнату в своем кресле-антиграве почти как настоящий. Улыбнулся человекоподобной улыбкой и заговорил:

— Кто ратует за исключительно морское существование Эгеиды — бессознательно, а скорее, сознательно, хочет полного исчезновения нашей цивилизации. Мы — уникальная раса, сумели сменить один образ жизни на другой. Какой еще галактический народ смог полностью измениться и изменить свою планету, и при этом не утратить своего прошлого? Мы достаточно пластичны и восприимчивы к внешним воздействиям, и мы можем сформировать новый образ галактического существа, то есть сделать то, что не под силу людям. Лишь находясь на суше, можно оценить море. Лишь отталкиваясь от суши, можно оберегать море. Столица моря может быть только на суше. Для разогрева цивилизации нужна зона конфликта. Лучшая зона конфликта — это граница стихий…

Слокс-голограмма кружился по комнате домус-блока. Его голос завораживал. Он не говорил — колдовал:

— Наше главное достояние — Океан. Эгеида не может лишиться Океана. Но путь в Океан — это отказ от Океана. Находясь в Океане, нельзя оборонять Океан. Великолепный чистый сакральный подвиг умерщвления принесен нам именно Океаном. Подвиг во имя высокого разума.

— Заткнись!

И Слокс замолчал. Но его голограмма продолжала кружить по комнате и беззвучно открывать рот.

— Отключить связь, — приказал профессор компу. И Слокс исчез.

— Тайна Эгеиды — в ее прошлом! — выкрикнул Платон. Как будто с кем-то спорил. Со Слоксом? Или с Дерпфельдом?

Все споры умозрительны и бездоказательны. Логика не работает, данные засекречены. Что происходит с цивилизацией, когда она ломает свой ментальный ориентир? Она погибает. Даже если при этом кажется, что продолжается развитие. Даже если армии Империи захватывают одну страну за другой, это уже не имеет значения. Если боги умерли, значит, скоро умрут и люди. И останутся только руины — более или менее величественные. На святыню нельзя поднять руку. Против богов не восстают. Да, их убивают. Но только вместе с собой.

Для Эгеиды, планеты Восьми Материков, Океан, этот символ хаоса, не мог быть богом. Наверняка прежняя культура ориентировалась на сушу. Корабли на старинных изображениях примитивны — уж явно не морской народ создавал эти катамараны и плоскодонные баржи, и пыхтящие от натуги, плюющиеся черным дымом пароходы. Их назначение — перебраться из одной бухты в другую. Их предел — опасливое каботажное плавание. Да и к чему большее, если все материки были связаны друг с другом удобными перешейками? Обрабатывай камень, мости дороги и строй, строй… Крепости-замки, вот символ прежней Эгеиды. Крепости над морем. А что теперь? Теперь эгейцы мучительно ищут свой путь. И находят лишь возможность уцепиться за берег, втиснуться в кресло стража и радоваться своей жизни. Да, Стато радуется. И Морив. И Криг… И Имма. Стоп. Имма совсем не радуется. Напротив, кричит от отчаяния. И готова бежать. А что, если сыграть на этом… Кажется, она готова на все, лишь бы покинуть Эгеиду.

Платона осенило.

— Вил, — крикнул он. — Надо действовать через Имму. И заодно узнать, почему архонт решил переделаться в человека на пару с супругой. Я уверен, что у нее тоже не маска, а созданное биокорректорами лицо. Она украла у меня пропуск. Она кричала, что ей все здесь опостылело. Они собираются бежать с планеты. Логично? А что, если посулить им отъезд?

— Это не в нашей власти. Хотя… Если они укажут место, где грохнулся корабль… то… этих двоих можно провести по программе охраны свидетелей. Не бог весть что… Я бы сам не желал быть свидетелем под защитой — то есть игрушкой в лапах мелкого полицейского чиновника. Но они, думаю, клюнут…

Но знают ли они, где корабль? А почему бы и нет? Серая бумага в таверне… Карту передал Стато… И все трое — Имма, Стато и Крто именно с Дальнего! Если Корман нашел корабль, то… Одна неувязка: Корман не приближался к Дальнему. Звено выпадает. Ладно, пойдем напролом, как Шлиман: главное вырыть посреди холма котлован, и тогда все сокровища будут твоими.

Глава 9

Остров Вдохновения

Документ 9

Островитянин 7 — центру.

(Совершенно секретно)

Мною получены данные невероятного характера. Посылаю вам копию добытых документов. Прошу учесть, что изложенные в шифрограмме данные пока ничем не подтверждены. В ближайшее время объект начнет действовать. Отряд «2» должен быть наготове. Пришлось задействовать секретного агента, чтобы обезопасить П. Р. Мы очень рискуем.

Возможно, в момент аварийной посадки корабль был атакован военно-воздушными силами планеты. Но нанести существенный урон кораблю класса «Вечный бой» истребители планетарного базирования не в состоянии.

Иммы Платон нигде не мог найти. Морив и его напарник, как всегда, дежурили на набережной в ожидании немногочисленных туристов. Если судить по жадным взглядам, стражи сильно оголодали. Морив обзавелся подзорной трубой, стоик Криг — затрепанной пластиковой книжонкой.

— Двадцать кредитов… — с ходу объявил Морив. — А, это ты… — протянул он разочарованно, узнав профессора.

— А где Имма? Она сегодня не дежурит?

— Она обычно ничем не занята. Сами понимаете: женщина архонта. Лучше спросите у Стато. Или у самого Крто.

— А вы что делаете?

— Мы в ожидании…

Платон протянул эгейцу пластиковую карточку на двадцать кредитов. Морив оживился. Но где Имма, все равно не ответил. Зато предложил прогуляться по пляжу. И многозначительно фыркнул.

Археолог шел вдоль золотистой полосы песка. Море волновалось, но несильно. То там, то здесь вскипали белые барашки. Волны, набегая на песок, выбрасывали разноцветные раковины. Платон вспомнил удивительные мозаики, созданные из раковин. Эгейцы могли бы экспортировать свои панно из раковин. В мире достаточно богатых людей, чтобы приобретать такие вещи. Но они как будто и сами их не ценят. И другим предложить стесняются, что ли… Океан берегут. То есть убивают.

Вдали, у самого горизонта, поднимались белые фонтаны — Бреген не прекращал добычу на шельфе ни на минуту. Когда эгейцы разорят свою планету окончательно, что они станут делать? Ничего… они умрут раньше — только и всего.

Имму Платон нашел на берегу. Она сидела в кресле-антиграве, закутавшись в накидку из белого пуха, и смотрела вдаль. Кресло покачивалось вверх-вниз, будто гравитация в такт прибою приподнимала его и опускала. Атлантида подошел. Имма слышала его шаги, но не обернулась. Лицо у нее было печальное, неподвижное — как и положено маске.