Золотой шар - Михаил Белозеров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А что в хуторке?
– В хуторок мы не входили, с полчаса понаблюдали. Кто-то там есть. Дымом пахнет.
– Ладно, – поднялся Калита, – идем в хутор. Оружие держать наготове. Мало ли что! Но, как всегда, без фанатизма. Не дай бог кого-нибудь зацепим. Хлопот не оберешься.
Они пошли.
Дом стоял на пологой стороне холма, в старом саду. Наверное, хозяин был старым или больным, потому что земля в под деревьями была сплошь усыпана гниющими яблоками, а дом обветшал. Калита понюхал воздух. Действительно, печь топилась совсем недавно, должно быть, с ночи.
– Командир! Командир! – горячо зашептал в динамик Жора Мамыра. – Хозяйка появилась.
– Где?
– С моей стороны. По воду пошла.
– Чачич, за мной! Шлем только сними, а то напугаем всех.
Они пробежали двор. Хорошо, хоть собаки не было. И очутились на крыльце. Калита потянул дверную створку. Дверь скрипнула и поддалась. Изнутри пахнуло теплом и едой.
Вначале они попали на веранду, где под лавками на полу были рассыпаны яблоки, потом через темные сени – в чистую горницу.
– Вот те на! – удивился Чачич и опустил автомат.
Стол ломился от еды. Здесь было все: и соленые, и свежие огурцы, и картошка с мясом, посыпанная укропом, и самогон в бутылке, заткнутой кукурузным початком, и пахучий домашний хлеб, нарезанный по-крестьянски, большими ломтями, а еще квашеные помидорчики, капуста, сметана в чашках и отварная курятина.
Калита тоже опустил оружие. У обоих потекли слюнки.
– Пожалуйте, гости дорогие! – дверь в глубине комнаты распахнулась, на пороге стояла Молодуха, из-за ее плеча виновато выглядывал Жора.
– Картина Репина «Не ждали», – прокомментировал Калита. – Это что ж, все для нас? – спросил он, словно все было в порядке вещей.
– А для кого? – удивилась Молодуха.
Была она высокой, статной. С яркими губами и огромными глазищами. «Господи, – подумал Калита, усаживаясь на почетное место во главе стола, – где же вас делают такими?»
Молодуха села от него по правую руку и первым делом налила каждому по большой чарке. Только они за них взялись, как Жора закричал:
– А Андрюха? Вот же его место!
– Точно! – согласился Калита, не в силах оторвать глаз от прекрасной Молодухи. – Как это я запамятовал?! Дубасов, Дубасов, – произнес он в микрофон, – слышишь меня? Снимай пост и дуй сюда. Мы тебя ждем.
Дубасов, как дух, возник через секунду, занял место за столом, бросив рюкзак и оружие в углу, и они выпили. Крякнули и принялись за еду. Через минуту, утолив первый голод, Калита спросил:
– Хорошие у вас места, тихие, богом забытые. Рядом никого нет?
– Так кто же здесь будет, кроме нас? – удивилась Молодуха.
– А-а-а… Ну да, ну да, – согласился Калита.
Выпили еще по одной. И тут же, не закусывая, по третьей, и Жора начал говорить громче обычного, а Дубаеов стал искать мясные кусочки пожирнее. Чачич же налегал на квашеные помидоры и капусту.
– Что же я сижу?! – встрепенулась Молодуха. – У меня же еще мясные щи есть!
– Давай щи! – развязано воскликнул Жора, и Калита незаметно погрозил ему пальцем.
Молодуха подхватилась, косой мотнула, каблучком притопнула. Калита загорелся:
– А где твой муж? – начал он издалека.
– Да какие нынче мужья? – в свою очередь спросила она скромно, возясь у русской печки. – Скажете тоже!
– Без мужа, чай, тяжело? – гнул свое Калита.
– Может, и тяжело, только кто признается? – натужно ответила Молодуха, поставила на середину стола горшок со щами и открыла крышку.
По горнице распространился душистый, кисловатый запах щей, сваренных на мясе.
– Ну-у… Вы, например?
– Я?! – удивилась молодуха. – Я уже замужем была… три раза, – добавила она, разливая по тарелкам щи.
Выпили еще по две и принялись хлебать наваристые щи, не забывая о черном хлебе и зеленом луке, который макали в соль.
– И что? Так вот никого и не полюбила? – спросил Калита покровительственно.
– Нет, почему? Я всех своих мужей любила…
– А меня полюбишь? – набрался храбрости Калита.
– Тебя? – снова удивилась она. – Так ты ж мне не муж!
– Ну и что? – окончательно расхрабрился Калита. – Дело поправимое.
– Ох ли, Андрей Павлович?
– О-па?! – теперь уже удивился Калита, и голос его осел. – А откуда ты мое имя-отчество знаешь?
– Так оно у вас на внутренней стороне шлема написано. Должно быть, по армейской привычке написали, Андрей Павлович? – ответила она лукаво.
– Точно… – вовремя среагировал Калита и перевернул шлем вверх забралом. – Это я так, проверяю.
– А ничего проверять не надо, – гордо сказала молодуха и вскинула красивую голову так, что свою голову Калита тут же потерял.
– Ну, тогда выпьем?!
– Выпьем!
Выпили не одну, а две. Жоре захорошело. Он вообще плохо переносил алкоголь, начал что-то было напевать, но его никто не поддержал, потому что у него было плохо со слухом.
– Я, Зинаида Ивановна, извиняюсь, готов жениться хоть сейчас. Да как бы грехи не пускают.
– Знаю я ваши грехи. Женат, поди, на Большой земле-то?
– Не буду врать, – сознался Калита. – Женат, Зинаида Ивановна, женат. Так это ж разве жена? Вот вы!..
– А что?
– Лебедушка…
Зинаида Ивановна зарделась:
– Тоже скажете…
– Нет, я человек прямой, что вижу, то и говорю. Красота у вас неземная.
– Что есть, то есть, – подтвердила Зинаида Ивановна.
– Я извиняюсь, – спросил Калита. – А какого вы роду-племени будете?
– Ну вот… – тяжело вздохнула Зинаида Ивановна, – все испортил.
– А чего испортил-то? – чуть испугался Калита.
– А то испортил, что не девица я!
– А кто?! – выдохнул Калита, и его едва не перекосило.
– А вот как явлюсь в своем естестве, то и укакаешься.
– Это не надо, – пошел на попятную Калита. – Я извиняюсь дико. Ошибся малость. С кем не бывает. Вы, хозяюшка, нас простите. Мы люди военные, прямые. Манерам там разным не обучены. У нас как бы задача другая. Но откровенно скажу: люди мы порядочные и честные.
– Да уж вижу, вижу… – успокоила его молодуха. – Нечего расшаркиваться. Я же вас проводить пришла, тоже от всей неземной души.
– Спасибо, – насторожился Калита. – Я извиняюсь, а куда?
– Как куда? Вы же идете к этому самому «шару желаний».
– Да, – важно кивнул Калита. – Идем.
– Ну вот завтра и найдете.
– Ой, спасибо, хозяюшка… Ой, как уважили… – лепетал Калита, теряя гордость.
– Только вас четверо, а у «шара» можно просить только три желания.
– Ничего, – промямлил Калита, – как-нибудь разберемся.
И проснулся. Сидел он в гордом одиночестве за столом. Жора и Дубасов храпели на лавках, а их оружие было свалено на полу. Чачич завалился за печку. «Вот, блядь! – подумал Калита неизвестно о ком. – Обвела вокруг пальца! А с другой стороны, не дай бог, лег бы я с ней… Хи!..» Он мелко и долго смеялся. Была бы умора. Не умора, а сплошной конфуз! «Чего только в жизни не бывает, – удивился он. – Будет что внукам рассказать о „трикстере“. Хи!.. Ой-й-й!..»
Он налил себе самогонки. Выпил, встряхнулся, как большой пес, и окончательно пришел в себя.
– Да… Как ни крути, а от родины никуда не денешься. Вот как, – сделал он вывод.
Задул лампы, поднялся и завалился спать на мягкую хозяйскую кровать в надежде, что завтра все образуется.
Глава 13
ШАР ЖЕЛАНИЙ
Гайдабуров бросился пить так поспешно, словно до этого никогда не пробовал спирта. Но если раньше он не пьянел, то теперь спирт произвел на него страшное действие. Впрочем, не меньшее он произвел и на Березина, который пришел в дикий восторг.
Они долго хохотали под кустом боярышника, дрыгая ногами, и даже пробовали ползти в сторону стены, но постоянно заваливались на бок и тыкались в кусты или в камни, отчего им становилось еще веселее. Впрочем, бутылку спирта они прикончили еще до того, как очнулся Бараско, иначе бы им не миновать головомойки.
– Что это было? – спросил Бараско оторопело, ища на Костином лице ответа. – Вроде как женщина?
– «Тень»… – потерянно ответил Костя. – «Великая Тень», которая отрывает головы…
У него было такое ощущение, что он потерял единственную любовь в жизни, которая больше никогда-никогда не повторится.
Впрочем, похоже было, что Бараско испытывал то же самое. Глаза у него сделались пустыми, как у голодного койота.
– Не-е-е… – мечтательно вздохнул он. – «Тень» была с конской гривой. Я таких женщин в жизни ни разу не видел. «Великая Тень» не может быть женщиной.
– Она может быть кем угодно, – равнодушно ответил Костя, испытывая такое ощущение, словно его предали в самых сокровенных чувствах.
– «Великая Тень» не может быть женщиной, – упрямо повторил Бараско, – потому что тогда это не любовь, а страх.
– Ред, – отвлек его Костя, кивая на зев ущелья, – там, кажется, кто-то лежит в АЗК[26].
– Да-да… – согласился Бараско. – Надо посмотреть… – Но его явно волновало другое.