История куртизанок - Элизабет Эбботт

Ее отец проявил себя таким же жестоким и скупым человеком, как и муж. Он неохотно выделил дочери скудное пособие, которое часто отказывался выплачивать, надеясь на то, что она как-нибудь сама заработает себе на жизнь. С ее несчастной матерью, которая очень страдала в браке, он был груб и не давал ей никаких средств, чтобы та не могла помочь дочери.

Положение Бесс, как это ни парадоксально, усугублялось тем обстоятельством, что графское достоинство ее отца делало ее леди, а этот титул существенно затруднял ей возможность заработать на жизнь в качестве гувернантки или компаньонки — то есть тем, чем традиционно занимались дамы из хороших семейств, испытывавшие материальные затруднения. Не могла она надеяться и на спасительный второй брак, так как для его заключения разведенным женщинам требовалось разрешение парламента, которое выдавалось далеко не каждому просителю. Для близкой к отчаянию молодой женщины чрезвычайно привлекательным в таких обстоятельствах становилось положение любовницы. Позже Бесс писала, что чувствовала себя как жена без мужа и мать без детей, при этом добавляя: «И не на кого мне было рассчитывать, чтобы одолеть все трудности и опасности, поджидающие молодую женщину в моем положении»{110}.

К счастью для Бесс, ее активы превышали ее пассивы. Она была миниатюрной, удивительно красивой и тщательно следившей за собой молодой женщиной. Она получила прекрасное воспитание, бегло говорила по-французски и по-итальянски. С ней было интересно беседовать, она помнила массу забавных историй. Бесс выбирала себе наряды со вкусом, причем только такие, которые ей шли и подчеркивали ее обаяние. В условиях присущей тому времени мелодраматической сентиментальности в выражении чувств ее можно было назвать человеком открытым и общительным. Она была способна к продолжительной эмоциональной привязанности, предана своим друзьям и детям, с которыми ее разлучили. Бесс необычайно глубоко проникала в свой внутренний мир, анализировала переживания, описывала чувства и действия в дневнике, который никому не показывала, намереваясь распорядиться о его публикации после своей кончины.

Несчастливой чете герцогов Девонширских эту женщину представила мать Джорджианы. Джорджиана прониклась по отношению к Бесс искренним расположением и привязанностью, которая вскоре переросла в любовь, сохранявшуюся всю жизнь. С Бесс обошлись бесчестно — Джорджиана попыталась это исправить. Бесс была бедна и одинока — Джорджиана ее материально поддержала и утешила. И, как это ни удивительно, после знакомства с Бесс холодный и замкнутый Вильям оттаял, раскрылся и даже стал внимательнее относиться к Джорджиане.

Бесс и чета герцогов Девонширских прекрасно ладили между собой. У каждого члена этой троицы было свое прозвище, подчеркивавшее близость их отношений: его женщины звали Канис за любовь к собакам, Бесс стала Рэки из-за хронического кашля, а Джорджиану неизвестно почему они с Вильямом называли Рэт[23]. Очарованная новой лучшей подругой, Джорджиана нашла оптимальный способ укрепить их отношения. Бесс должна была стать гувернанткой молоденькой Шарлотты Вильямс — такое решение очень понравилось Шарлотте, а для Бесс стало спасением в финансовом и социальном отношении.

Джорджиана была человеком незаурядным. Вскоре после свадьбы она оборудовала скромную геологическую и химическую лабораторию и с большим интересом проводила там опыты. Вильям счел, что его жене не пристало заниматься такими вещами, и закрыл лабораторию. Поэтому Джорджиане пришлось направить свою кипучую энергию на другие цели, в частности политические, что пришлось по душе Вильяму. И его семейство, и ее родственники были сторонниками вигов, решительной активисткой которых вскоре стала и она. Джорджиана организовывала бесконечные встречи с угощениями, на которые приглашала сторонников партии и пыталась привлечь потенциальных союзников вигов. Она принимала участие в уличных мероприятиях, связанных с проведением предвыборных кампаний, и, прекрасно зная обо всех опасностях и мерзостях самых неблагополучных кварталов, даже там призывала людей поддерживать вигов.

Политика занимала значительную часть ее времени, но Джорджиане требовались и другие возможности для выхода ее кипучей энергии. Она нашла их в развитии моды и азартных играх. Как законодательница мод она создала такие высокие шляпы, что они задевали низкие потолки, и на их украшение уходило столько перьев, что целым стаям павлинов это грозило остаться без оперения. Как заядлый азартный игрок она иногда проигрывала внушительные суммы, но никогда не признавалась в этом мужу. Большую часть жизни ей приходилось скрываться от кредиторов или морочить им голову, и она это очень переживала, считая свое пристрастие к азартным играм самым большим личным пороком.

Это пристрастие Джорджианы привело к еще большему ее отчуждению от Вильяма и предоставило Бесс чрезвычайно эффективное оружие против нее. Страсть Джорджианы была необузданной и безудержной, этот порок «все быстрее тянул меня к пропасти», признавалась она в дневнике{111}. Дружба женщин основывалась на безмерном доверии, они делились друг с другом самым сокровенным — Джорджиана целиком и полностью, а Бесс выборочно. Каждый раз, когда долги Джорджианы грозили ей разорением, она посвящала Бесс во все мерзкие подробности своих отношений с кредиторами и умоляла подругу вступиться за нее перед Вильямом, чтобы тот — в который раз уже — дал ей денег.

Мы не знаем, как скоро после знакомства с герцогом и герцогиней Девонширскими Бесс стала любовницей Вильяма. Учитывая своеобразие его характера, вполне вероятно, что он первый влюбился в нее без памяти, а потом какое-то время ждал, намекая ей на свой амурный интерес. Но сблизились они достаточно быстро, что внесло еще большую сумятицу в жизнь Бесс, и без того достаточно запутанную. Ее материальное и общественное благополучие полностью зависело от герцога и герцогини Девонширских, и она прекрасно понимала, что важнейшим фактором, определяющим ее дальнейший успех, является репутация. Джорджиана была бесспорным социальным лидером и держала судьбу Бесс в своих украшенных драгоценностями руках. Вместе с тем Бесс могла быть вполне уверена в том, что Джорджиана не предпримет против нее никаких враждебных действий из опасения, что она расскажет обо всем, что ей известно о ее жизни — от азартных игр до мучений, связанных с приходом «принца» (так они называли месячные), из-за чего регулярно разбивались ее надежды на зачатие ребенка.

Но что могла сделать Бесс в том положении, в каком находилась, с ее потребностями и поставленными целями? Если бы она отказала Вильяму в близости, он мог бы отказать в деньгах или — что представлялось еще худшим вариантом — завести другую любовницу. Если бы набралась храбрости и сказала Джорджиане правду, Бесс почти наверняка потеряла бы свою самую близкую и дорогую подругу. Как бы то ни было, злые языки распускали сплетни, и одной из сплетниц была леди Спенсер.