Deng Ming-Dao - ХРОНИКИ ДАО

– а брови часто напрягались, когда Уюн изображал характерную гримасу задумчивой меланхолии. Мускулатура у него была солидная, косая сажень в плечах, так что черная с красным рубашка буквально трещала на нем.

В сравнении с ним Уцюань казался более угловатым. Темно-коричневое лицо напоминало бронзовую маску; глубоко посаженные глаза-щелки были узкими, неодинаковыми. Воинственность пропитывала каждую клетку тела Уцюаня, так что состраданию в этой громадине места не оставалось. Рубашка в черных и коричневых тонах была скроена таким образом, чтобы подчеркивать внушительность фигуры ее обладателя.

Братья были близкими друзьями в самом грубом и несентиментальном смысле – то был молчаливый союз крови, дружба двух мужчин, которые вместе встречались лицом к лицу со смертью. Годы сражений сделали печального Уюна подозрительным. Уцюань же превратился в откровенного циника, особенно в том, что касалось мировоззрения старшего брата. Разговаривали они друг с другом редко. Это действительно была пара странствующих воинов. Сайхун понял: Великий Мастер не был любителем азартных игр, поэтому и послал вслед за молодым и шустрым двух громил.

Днем и ночью они не выходили из поезда, мирясь с жесткими, неудобными скамейками, постоянным покачиванием, несущейся из-под колес железной какофонией и еще более громкой болтовней остальных пассажиров. Отвратительный запах повсюду. Говорливая толпа, которая на каждой остановке до отказа набивает узенькие клетушки вагонов своими немытыми телами и баулами. И все толкаются, ругают друг друга, высовываются из окон и вопят во всю мочь своих грубых крестьянских глоток, сотрясая потрескивающий, полуразрушенный вагон. И все же пассажиры сторонились трех воинов, обращая внимание на их одежду, на знаки аристократической принадлежности Сайхуна и угадывая спрятанные в драпированных складках мечи. Несмотря на то что со времени падения династии Цинь прошло уже почти два десятилетия, страх и трепет перед представителями элитного класса благородных аристократов и воинов глубоко укоренился в сознании простого люда. Каждый помнил старое изречение: «Воин носит меч, чтобы убивать. Вынутый меч не вкладывают в ножны, не обагрив его кровью».

Потом троица пересела на другой поезд, следовавший по линии Пекин – Шанхай. Станция пересадки оказалась убогой и запруженной людьми; йельсы были завалены всякими отбросами. Сайхун был рад, что они сели на |4оезд с паровозной тягой; единственное, что его немного разволновало, это человек, который невозмутимо шагал по рельсам, постукивая молотком по колесам. Это внешне случайное постукивание по составу делало все железное Самодвижущееся изобретение еще более смешным. Уцюань объяснил юному конаху, что таким образом обходчик загоняет на место штифты, которыми колеса крепятся на осях.

Наконец поезд отправился на север. Через несколько часов они въехали на территорию, оккупированную японцами. Связь Бабочки с шайкой бандитов и то, что дело происходит в зоне военных действий, делало задание еще более сложным: предстояло постараться не только обойти стороной его сообщников, но и избежать встречи с японскими патрулями.

Но пока что поезд с Сайхуном тарахтел по рельсам. Мимо проплывали хижины из саманного кирпича, фермы, сады и небольшие городки. Однако Взгляд Сайхуна замечал и бомбовые воронки, и опустошенные, все еще не восстановленные деревни, и стаи бродячих псов, отъевшихся на мертвечине. Война постепенно перешла в неэффективные спорадические перестрелки между японцами и китайцами, а на прифронтовой полосе хозяйничали японская военная администрация, остатки китайской бюрократии, солдаты регулярной армии, партизаны и бандиты. Бои превратились в печальную повседневность, причем японские оккупанты свободно торговали с китайскими бандитами и коллаборационистами. Главным товаром были опиум и героин, **ак что все воюющие стороны обогатились тысячами фунтов дурманящего!$иеяья. От берегов Желтой реки и до морского побережья территория Китая превратилась в сюрреалистическую мешанину из смерти, жестокости, торговли наркотиками и напыщенного милитаризма. Героизм – это редкое и Нестойкое человеческое качество – давно испарился в этих местах. 

Нa железнодорожную станцию Цюфу в провинции Шаньдун путники, прибыли в полдень. Небо было затянуто плотной серо-пурпурной пеленой. Зыбкая мгла растворялась под струями сильного ливня, но вода с небес f e охлаждала раскаленного воздуха. Через некоторое время дождь перестал, ijao дороги уже успели превратиться в топкое коричневое месиво. Собственно до Цюфу им предстояло добираться еще девять с половиной миль – там родился и был похоронен Конфуций, так что соображения геомантии и уважения к Великому Мудрецу не позволили протянуть железнодорожную ветку прямо к городу. Трое монахов уговорились с крестьянином, чтобы тот подвез их на своей телеге.

Они проехали под каменным арочным мостом, мимо старой водонапорной башни, вскоре телега уже катила по разбитым улочкам и бульварам к месту, адрес которого дал монахам Великий Мастер. Это оказалась лавка, где торговали лекарственными травами. Темное нутро лавки было густо пропитано пряными ароматами.

Хозяин оказался плотным мужчиной лет пятидесяти. Он уже начал лысеть и носил очки, но на поверку оказался крепким и энергичным. Торговец поприветствовал вошедших из-за своей конторки.

– Что бы вы желали приобрести? – спросил он.

Разглядев, что перед ним приезжие, хозяин взмахнул рукой, обращая внимание монахов на изобилие товара. Позади торговца от пола до потолка тянулись сотни крошечных полок. Этикеток не было: хозяин знал все, что продавал и где оно лежит.

Напротив находилась витрина, где были выставлены напоказ всякие диковинки: корень женьшеня, тигровая кость, шкура носорога, грибы линчжи, рога оленя, сушеные ящерицы, козлиные копыта, а также различные засушенные внутренние органы медведя, оленя и сивуча. Рядышком на стульчиках восседали двое мужчин среднего возраста. В принципе, ничего подозрительного в этом не было: завсегдатаи часто захаживали к продавцу трав потрепать языком. Однако эти двое выглядели, словно разбойники с большой дороги.

– Я прибыл сюда по поручению, – сообщил Сайхун.

– Да? – невозмутимо откликнулся хозяин лавки.

Вместо ответа Сайхун протянул вперед письмо от Великого Мастера.

– Приходите завтра, – сказал хозяин, прочитав послание. – Авторитет вашего учителя весьма велик, так что я не могу отказать вам.

Когда на следующий день Сайхун вернулся, ему сообщили, что он может встретиться с теми, с кем хочет. Хозяин лавки обсудил содержавшееся в письме требование и получил согласие на встречу. Через два дня должно было произойти собрание совета, на котором трое монахов получат аудиенцию у патриархов тайного мира боевых искусств.

В Китае существовало два тайных, недоступных обычному человеку мира – мир преступников и Улинь, или мир знатоков боевых искусств. Хорошо это или плохо, но все жители последнего считали себя связанными узами рыцарской чести и нерушимыми принципами. Они подчинялись Царю У линя и советам старейшин, а повседневную жизнь регулировали выработанными ими же законами. Особенный интерес представляли собой знатоки боевых искусств, находящиеся вне закона, – они считали себя борцами за справедливость. Главными отличительными особенностями их стиля было вознаграждение соратников, наказание предателей и щедрая помощь тем, кто случайно показался им симпатичным. Несмотря на то что такие бойцы все еще числились преступниками, они принадлежали миру У линя.

Безусловно, некоторые из них попадали во второй тайный мир. Он контролировался законспирированными бандами – «Зеленый Круг», «Красная Лига», «Трезубец», «Клан Белого Лотоса» и «Общество Железной Голени». Многие бандиты не принадлежали ни к какой традиции, стилю мастера, школе; они не имели ни дисциплины, ни чести. Это было настоящее отребье общества, сборище алчных сикофантов, жутких садистов, тупоголовых амбалов, заботившихся лишь о собственных мышцах и богатстве. Безусловно, многие из этих тайных обществ – например, та же «Красная Лига» – начинались как патриотические организации антиманьчжурского толка, члены которых намеревались свергнуть правителей династии Цин. Однако со временем тайные общества все больше занимались торговлей опиумом и героином, организацией проституции, азартными играми, взяточничеством, вымогательством, политическими убийствами и закулисными манипуляциями.

По всему Китаю жизнь этих тайных обществ тесно переплеталась; щупальца этих связей тянулись во все страны мира, где существовали китайские колонии. Эти таинственные сообщества были необходимы Сайхуну для успешного выполнения поставленной перед ним задачи. Вначале Сайхун решил встретиться с представителями мира боевых искусств, поскольку лишь они могли гарантировать неприкосновенность Хуашань на время, необходимое Сайхуну для поимки Большой Бабочки.