Холодная ярость - Дмитрий Петров

Всего свертков было три – три пистолета.

– А ну-ка, хозяина сюда, – скомандовал Вербин. – Подайте сюда этого почтенного отца семейства.

Приведенный в комнату хозяин несколько секунд молча пялился на выложенное перед ним найденное оружие, после чего заявил, что никогда его не видел и ничего не знает. То же самое повторили его старшие сыновья, когда и их, в свою очередь, привели сюда. Все трое так яростно трясли головами и таращили «честные» глаза, что неподготовленный человек мог бы даже поверить.

– Не мое, – говорил каждый.

– Нэ наше, – говорили они все вместе. – Падбросил, начальник. Падбросил!

В путаной безграмотной речи, наполовину состоящей из азербайджанских слов, вдруг стали появляться знакомые Вербину и другим сотрудникам слова: «адвокат», «вынужденные переселенцы» и даже «права человека».

Но не тут-то было. Подобными речами можно еще напугать кого-то в гражданских учреждениях, однако не милицию.

– Видели все? – обратился Вербин к понятым. – Виталик, уведи их в другую комнату, и пусть подпишут все, как полагается.

Когда понятые с Виталиком вышли, гомон в комнате возобновился. Снова послышались слова о притеснениях беженцев и о предвзятости.

– Молчать! – взревел флегматичный до того Иннокентий. – Убью на месте!

Понаехали сюда оружием торговать! Чеченцам помогаете, им оружие шлете! Мы все про вас знаем!

Он выхватил из-под куртки пистолет и, размахнувшись, слегка ударил рукояткой отца семейства в лицо. Удар был точно выверен и рассчитан: результатом его была только разбитая нижняя губа.

Конечно, в этом было много игры: Иннокентий умел ловко изображать в нужные минуты гнев и ярость, чтобы напугать преступника. Сейчас нужно было привести этих паршивцев в трепет, чтобы они признались во всем, – вот Иннокентий и разбушевался напоказ…

Вербин отошел к окну и равнодушно выглянул на улицу. Взгляд его скользнул по бензоколонке, где где сияли фонари и было гостеприимно освещено огромное стеклянное окно кафе. Потом посмотрел по сторонам, туда, где расползался мрак ночи, а уж под конец – ниже, на площадку перед самым домом…

Посмотрел и внезапно вздрогнул. Сзади слышались грубые выкрики Иннокентия, его угрозы, невнятное бормотание торговцев оружием, но Вербин уже почти не слышал всего этого. Его глаза были устремлены вниз с немым изумлением. Вот этого он действительно не ожидал настолько, что сначала даже не поверил себе.

Может быть, он обознался?

Внизу стоял темно-синий «гольф». Тот самый, который накануне вечером Вербину показала Марина. Она ткнула в эту машину пальцем и сказала, что «гольфик» принадлежит ее бывшему мужу. Как, бишь, его? Кажется, Вадим…

Сколько машин этой марки в Унчанске? Сколько «Гольф-3» у небогатого населения областного центра? Штук пятьдесят, наверное, есть. А сколько из них темно-синих? Наверное, меньше десяти.

«Надо взглянуть на номер», – решил Владимир, хотя это уже было для него пустой формальностью. Он был почему-то уверен в том, что «гольф» принадлежал именно Вадиму. Почему? Вербин не смог бы ответить на этот вопрос: прежде он никогда не связывал бывшего мужа своей сотрудницы с этим делом о педофильских кассетах – ему и в голову такое не приходило. Строго говоря, и сейчас не было никаких оснований связывать эти две вещи между собой, но майор привык доверять своей интуиции. А именно это в данный момент и произошло: в голове у Владимира что-то загадочно щелкнуло, и внутренний голос трезво и буднично сообщил ему: машина принадлежит Вадиму. И не случайно она тут стоит.

…Да, номер совпадал – об этом сообщил сбегавший вниз Виталик. Он не понимал, что происходит, но по загоревшемуся взгляду майора увидел, что, кажется, они наконец-то напали на след.

Обыск в квартире у кавказцев дал блестящий результат: три пистолета, готовых для перепродажи. Из этого можно слепить отличное уголовное дело. Но собственно изначальная цель обыска не была достигнута: они ведь пришли сюда за порнографией, за какими-то следами оргий и насилия над детьми, и что же?

Три пистолета – это хорошо, но никакого отношения к расследуемому делу не имеет. Более того, это даже не подследственно «полиции нравов». Как только закончится обыск и оформят задержание, все материалы нужно будет немедленно передать в другой отдел – туда, где занимаются незаконным оборотом оружия.

– Позвони в УВД, – велел Виталику майор. – Пусть они приедут, пусть дальше сами разбираются. Больше ничего интересного не нашли?

Нет, в квартире не было и следа каких-либо видеокассет. Судя по всему, у семейства была строгая специализация – торговля оружием.

Но к кому же приехал на своей машине Вадим? Что у него за знакомые в этом доме на берегу реки?

Он приехал к кавказцам? Нет, в этом случае он бы поднялся в квартиру. В машине его тоже нет. Куда же он пошел? Неужели к Маргарите Васильевне? Но зачем и почему?

К тому же старушка не открыла дверь участковому час назад. А Вадиму, значит, открыть не побоялась…

А не является ли Вадим тем самым человеком, о котором говорил Поликарпов?

Нет, конечно. Вербину припомнились слова Поликарпова о том, что человек, который продал ему преступные кассеты и которого он видел неоднократно возле этого дома, выглядит совсем не так, как Вадим.

– Через час приедут, – сообщил Виталик, входя в комнату. – Говорят, сейчас ночь, народу никого нет… Но через час обещали приехать, разобраться.

– Ладно, – решил майор. – Ты, Виталик, тут оставайся вместе с участковым, ждите группу из УВД. А мы с Иннокентием пойдем, у нас тут одно маленькое дельце образовалось.

О том, что дельце образовалось совершенно неожиданно, Вербин говорить не стал: пусть подчиненные думают, что начальство все предусмотрело заранее и выполняет некий сложный и хитроумный план. Людям легче бывает работать, если они не видят промахов руководства и верят ему – в этом случае им кажется, что все их действия наполнены глубоким смыслом и не напрасны…

Вербин с Иннокентием перебежали шоссе и обосновались в кафе на автозаправочной станции, откуда и принялись наблюдать за припаркованной возле дома машиной Вадима.

К бензоколонкам подъезжали на заправку машины: отечественные выстраивались в очередь к девяносто второму бензину, туда же становились недорогие иномарки, и лишь для желающих залиться девяносто пятым очереди почти не было.

– Вон как подморозило, – потирая руки заметил Иннокентий. – Наверное, градуса три ниже нуля. Рановато в этом году.

В течение вечера и вправду температура успела сильно понизиться – это было заметно по густым облачкам выхлопных газов, вырывавшихся у автомашин.

– Пойду возьму кофе, – сказал Иннокентий. – Может, еще долго ждать придется. Мы ведь ту машину «сечем», правда?

Об этом он догадался сам, задействовав сообразительность старого оперативника. Но не успел Иннокентий подойти к стойке за кофе, как Вербин встрепенулся. Дверь в доме отворилась, и на пороге показались две мужские фигуры. А рядом… О боже, а рядом…

Следом за мужчинами вышли дети. Трое детей, тут не было никаких сомнений!

Три маленькие фигурки, закутанные в пальто, суетясь, забирались в «гольф».

Машина была трех-дверной, поэтому пока мужчины откидывали переднее сиденье и детишки проталкивались назад, у Вербина было время рассмотреть все внимательно.

Дети были детьми, а не карликами или лилипутами – это он точно установил.

Одним из взрослых был Вадим: после двух встреч, из которых первая была весьма бурной, майор хорошо запомнил фигуру этого человека. Второго мужчину он не знал, но сразу попробовал прикинуть его на описание внешности, которое в свое время дал Поликарпов. Что ж, может быть…

– Быстрее, – бросил Вербин Иннокентию, который уловил его движения и подскочил к столику. – Сейчас они поедут. Бегом в машину!

Выскочив из кафе, они пробежали к краю маленькой автостоянки, где были оставлены служебные «Жигули». Пока Иннокентий отпирал дверцу, майор, лихорадочно оборачиваясь, следил глазами за тем, что происходит возле дома напротив. «Гольф» сдал немного назад и начал разворачиваться.

– Скорее, – проговорил Вербин, плюхнувшись на сиденье рядом с водителем. – Главное – не отстать. Если даже нас заметят – наплевать, пусть замечают.

– Возьмем с поличным, – жестко усмехаясь, хохотнул Иннокентий, и в его глазах зажегся недобрый службистский огонек. – Ну, не совсем с поличным, однако не отопрутся. Все по кайфу, шеф! Здорово, что дети с ними, можно сразу на экспертизу отвезти.

Он сунул ключ в замок зажигания и крутанул его. Затем еще раз, снова. И еще раз.

Машина не заводилась. Вспыхивали огоньки на приборной доске и тотчас гасли. Вспыхивали и гасли опять.

– Аккумулятор, – выдохнул Иннокентий. – Подсел от холода. Сейчас, шеф, сейчас…

Он до упора вытащил подсос и попробовал снова. Машина затряслась, приборная панель осветилась, однако через несколько секунд все погасло снова.