Светлячок и тень (СИ) - Зеленжар О.

— Она бы убила меня, убила… — пролепетала рядом Талнисс, принявшая прежний облик, и эти слова вывели друидку из ступора

С усилием отвернувшись от поглотившего горизонт шара, Ксаршей заставила себя склониться над телом Мориона. Он совершенно точно был мертв, еще тогда, на алтаре, но девушка не желала признавать этого. Ей казалось это чем-то немыслимым. Он так долго был рядом, словно страж, словно тень, он просто не мог взять и умереть. Рядом словно ребенок ревела Талнисс, размазывая по лицу грязь и копоть.

Хлоп! — стало вдруг легче дышать. Обернувшись, Ксаршей увидела, что шар исчез, оставив после себя глубокую гладкую словно стекло, лунку. Морион вдруг захрипел, сделав глубокий вдох, от которого на его губах выступила кровавая пена. Ксаршей кинулась к нему. Жив? Неужели она ошиблась? Но как же?… Увидев его содрогающимся в конвульсиях, она мгновенно выкинула из головы лишние мысли. Только шепот лечащего заклинания и поглаживание рукой над раной. На этот раз края стягивались послушно, как под иглой умелой швеи. Глаза парня распахнулись, посмотрели прямо на Ксаршей.

— Что произошло? — просипел он. — Я помню злобных эльфов… И дальше… голос… который говорил мне…

Ксаршей почти задыхалась от счастья.

— Это бывшая рабыня Ксунвира, — ответила она. — Чей голос ты слышал?

— Не знаю, — ответил он. — Но он говорил, что моя плата принята… И что я сослужу службу…

“Нежели, ведьмин должок? Поэтому он жив, хотя совершенно точно должен быть мертв?” — подумала друидка.

— Прости меня, — прошептала Талнисс, обхвати его за шею так сильно, что тот застонал от боли, — я не знала, что ты будешь жертвой.

Морион обнял сестру, прижав к израненной груди, а затем счастливыми глазами посмотрел на Ксаршей.

— Спасибо, что нашла ее, — сказал он, улыбаясь от уха до уха. — Но я все равно не понимаю. Какая жертва, какая рабыня?

Ксаршей переполняли чувства. С одной стороны, она была так счастлива, что Морион остался жив, но она не могла спокойно смотреть на Талнисс, обнимающую брата за шею. Перед глазами все еще стоял алтарь, парень, распростертый на нем, и девчонка, делающая шаг в сторону, чтобы ее отец и мать жили… А брат прошел за ней пол Подземья, заплатил боги весть чем, чтобы найти. Ксаршей отвернулась, пробормотав:

— Она сама нашла тебя.

Непонимающе нахмурившись, Морион отключился в объятиях своей бестолковой сестры. Ксаршей села рядом с ним, погладила по лицу, ощущая, что, несмотря на весь этот ужас, прикасаться к нему было приятной отдушиной.

— Он выкарабкается, — успокаивающе сказал друидка. — Я его вытащу.

Глава 20. Светлячок и тень

Морион долго лежал без сознания, и Ксаршей внимательно следила за его дыханием, боясь вновь услышать болезненные хрипы. Талнисс то ерзала на месте, то срывалась побродить по округе. Как-то друидка увидела яркую вспышку, испугалась, но это всего лишь девчонка распылила горсткой пепла какого-то монстра.

Наконец, Морион приоткрыл глаза и посмотрел на склонившуюся над ним эльфийку.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.

— Словно меня пинали в грудь, а гигантская собака прокусила плечо, — ответил он, — но вообще… Неплохо.

Он привычно улыбнулся. Талнисс виновато потупилась:

— Собака это я. Наверное, слишком сильно сжала челюсти. Извини.

Морион взял ее за руку:

— Главное, что с тобой все в порядке. Я очень боялся, что найду твое тело… Расскажи, что произошло? Тебя похитили или вынудили уйти? Негодяи все ещё где-то здесь?

Ксаршей с любопытством посмотрел на девчонку. Хватит ли ей совести сказать правду или соврет? Талнисс повесила голову, погрузившись в мрачное молчание. Морион приподнялся на лопатках, вглядываясь в лицо сестры, и та отвела глаза.

— Что случилось? — спросил он, и девчонка, вырвав ладонь из его руки, ушла бродить по округе.

Парень снова лег на спину, непонимающе посмотрев на друидку. Та хотела рассказать ему все, как есть, но в последний момент передумала. Не хотелось разбивать ему сердце.

— Давай я тебя подлатаю, и уйдем отсюда, — предложила Ксаршей, убрав прядь волос с его лба. — К сожалению, твоё оружие и все снаряжение сгинуло.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А твой посох?

Ксаршей улыбнулась. Посох столько лет служил ей верой и правдой, вернулся после плена дроу, но встречу с черной сферой пережить ему не удалось. Было тоскливо, но его потеря, вопреки ожиданию, эльфийка восприняла легко. Это всего лишь предмет.

— Я обзаведусь заменой, не переживай, — ответила она, сосредоточившись на лечащих заклинаниях.

Через несколько минут парень уж стоял на ногах. Хмыкнув, он продел пальцы сквозь разрезы на куртке. Это и пара шрамов на груди — вот и все напоминание о ранении, после которого он невозможным образом остался жив. Талнисс вернулась как раз к этому моменту.

— Расскажи потом, что случилось, где ты была, кто тебя… — снова начал было Морион.

— Я пошла сама! — выкрикнула Талнисс ему в лицо. — Когда мне сказали, что отца можно спасти, мне было плевать на цену. Я пошла с этим жрецом, а матери я сказала, чтобы она тебя никуда не пускала, потому что ты — конченный дурак, полезешь в самое пламя, даже если тебя не просят! Но я не знала, что это ты будешь на алтаре…

Ее глаза снова заблестели, лицо скривилось, плечи задрожали. Ксаршей вздохнула, подумав: “Такая сильная и такое дитя”.

— О чем ты? — спросил полуэльф, присев рядом с юной волшебницей. — Мать знала, куда ты ушла?

Она помотала головой:

— Нет, но когда я сказала ей, что пойду с тем жрецом спасти отца, она сказала: "Иди и спаси". Она знала, что я сильная, никто мне не ровня.

— Нет, как такое может быть? — пробормотал Морион, сев на землю. — Но она и правда запрещала мне искать тебя, запрещала…

Он схватился за голову.

— Мне сказали, что я должна спуститься в древний храм и стать новым хранителем черной сферы, и тогда отец поправится, — продолжила Талнисс уже более уверенным голосом. — Нужно было идти сейчас же, в ту же ночь. Не знаю почему, так сказал Корниат.

— Так и знал, что этот эльф гнилой! — крикнул парень, ударив кулаком по земле. — Он все это зачем-то подстроил, но зачем? Зачем тебе было становиться хранителем?

— Он сказал… Он сказал, что его сила от сферы, — ответила Талнисс, — и только она поддерживает жизнь в отце… Но сейчас у сферы появится новый хранитель, а я должна опередить… или помешать… и направить эту сил ему.

— Направить силу, — хмыкнула Ксаршей. — А он молодец, мастер чужими руками весь жар загребать.

Плечи парня задрожали, кулаки сжались до скрипа перчаток:

— Я ему все эльфийское лицо разобью!

— Не надо, Морион, — вздохнула друидка, коснувшись его плеча. — Заберём Ишитнари и уйдем. Пусть с ним.

— Да, не надо, — поддержала Талнисс. — Он очень сильный, да и Нувия тоже, даже вместе не сладим, не то, что в одного…

— Такое ощущение, что все тебя обманули, — грустно сказала Ксаршей. — И меня тоже.

Морион посмотрел на нее уже спокойными глазами.

— Я тебя не обманывал, и ты меня тоже, — ответил он. — Не могу поверить, что мать могла одобрить это… — он посмотрел на Талнисс, нахмурившись. — Тебе! Ты пешком под стол ходишь!

Девчонка моментально напыжилась:

— Я сильная, мне почти шестнадцать! Я большая! — и бодро потопала впереди всей группы.

Морион вздохнул:

— Нам, вообще-то, в другую сторону.

Талнисс развернулась и, прошагав мимо парня в обратном направлении, вздорно кинула:

— А я и так знала!

Парень кивнул, вид у него был растерянный. Ксаршей и самой было тяжело осмыслить масштабы игры, в которую они были втравлены, и глубину той лжи, в которой им пришлось барахтаться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Не без труда они совершили подъем через шахту на верхний уровень. Морион быстро выбился из сил, так что они вынуждены были снова остановиться на привал. Талнисс легла на колени брата, и они очень тихо о чем-то разговаривали. Ксаршей нахохлилась от внезапной обиды, ведь до этого все внимание парня принадлежало ей. К тому же эта дрянная девчонка была готова оставить его умирать на алтаре, чтобы спасти отца и мать. “Не слишком она любит своего брата, — мелькнуло в голове у друидки. — И ведет себя, будто ничего и не было”. Отдохнув, Ксаршей молча пошла в сторону крепости, кипя от этой необъяснимой обиды.