Росские зори - Михаил Павлович Маношкин

приготовились к переправе. Обувь, одежда, сумки с продовольствием, оружие и доспехи были сложены в плащи и увязаны, так что получилось несколько узлов.

Даринка, как и Останя, хорошо плавала — помощь ей не требовалась, а Авда не скрывала своего страха перед рекой. Веревка помогла ей преодолеть робость. Останя и Фалей плыли рядом готовые поддержать ее, если потребуется. Раш переправлялся последним. Когда его спутники достигли противоположного берега, он снял с коряги петлю, захлестнул ею узлы, дал знать, что можно тянуть, и поплыл сам. Останя вытащил узлы из воды, все принялись одеваться.

От купания у них будто прибавилось сил. Останя вывел группу из приречных зарослей и здесь заметил волчьи следы — волки уходили в ту же сторону. Можно было не опасаться встречи со степняками — волчья тропа давала им уверенность, что людей впереди нет.

Сначала волки неторопливо бежали вдоль кустарников, потом по лугу; там, где следы становились реже — волки ускоряли бег, — поторапливались и люди. Потом след повернул в степь. Путники остановились, решая, как быть. У реки можно было укрыться в зарослях, а в степи, под палящим солнцем, долго не выдержишь. Почему же волки ушли в степь, а не остались у воды, где уютно и прохладно? Волки поступили необычно, а они звери умные, осторожные, в их поведении всегда есть логика, выработанная ими в нелегкой борьбе за существование. Мужчины вглядывались в отодвигающийся горизонт и ничего подозрительного не замечали.

Но вот ветерок донес до них слабый запах дыма и коней: за скатом поля, куда повернула река, был лагерь степняков! Сомнения отпали разом. Группа устремилась по волчьему следу, еще заметному на росной траве.

След тянулся по неприметным, на первый взгляд, низинкам — волки превосходно использовали рельеф местности и безошибочно угадывали возможную опасность для себя, — потом по размоине, соединяющейся с оврагом. Здесь волки бежали трусцой — верный знак того, что опасности нет. Но в овраге они не задержались. Пробежав с версту, они переправились через ручей, журчавший на дне оврага, поднялись в степь и залегли в кустарнике у начала нового оврага, рассчитывая, очевидно, на дневной отдых.

С этого места они убежали огромными скачками, почувствовав приближение людей.

— Здесь и остановимся, — предложил Останя.

Только волки могли выбрать такое удобное место: отсюда далеко просматривалась степь, а в случае опасности можно было незаметно скрыться в одном из оврагов.

Люди устало опускались на землю и вскоре засыпали. Перед сном Останя тщательно оглядел округу. Всюду, куда доставал взгляд, спокойно паслись дрофы. Успокоенный, он лег рядом с Даринкой. Спящая, она выглядела беспомощной и слабой. Он прикоснулся к ее лицу губами, она не проснулась. Он с удовлетворением подумал, что сумел вырвать ее из рук степняков. Совместно пережитое еще сильнее сблизило их, теперь до скончания своих дней они пойдут рядом…

Для человека нет ничего дороже чувства удовлетворения от того, что живешь по чести и совести, поэтому Останя подумал, что несправедливо обошелся с семьей волков. Им люди наверняка были обязаны жизнью: волки вывели их из опасной территории и уже собирались отдохнуть после долгого бега, а он вместо благодарности за помощь согнал их с облюбованного места. «Нехорошо получилось, — подумал засыпая. — Отныне я никогда и нигде не буду охотиться на волков, никогда не подниму на них руку…»

Останю разбудил полуденный зной. Солнце палило так, словно намеревалось испепелить степь. Он открыл глаза и тут же вскочил: они спали слишком долго, всякое могло случиться! Но увидев, что Фалей не спит, успокоился: если его старший друг не проявлял беспокойства, значит, все в порядке. Остальные тоже проснулись, разморенные зноем. Всем хотелось пить, укрыться в тени деревьев — кусты не давали достаточной защиты от солнца.

— Что будем делать? Ждать ночи?

Женщины приводили себя в порядок, расчесывали волосы. Брачный наряд Даринки заметно пострадал за время их нелегких странствий, но она по-прежнему была хороша в нем, а в ее синих глазах поблескивали солнечные искорки.

— Сейчас бы переплыть через какую-нибудь речку!.. — улыбалась Даринка.

Кареглазая Авда только молча взглянула на Фалея — она во всем полагалась на мужчин, и прежде всего на своего покровителя.

Раш проговорил несколько слов на своем ломаном наречии.

— Я согласен с ним, — сказал Фалей. — Он предлагает идти днем. Сделаем так: осмотримся и пойдем. Остановимся, опять осмотримся и дальше — так всю дорогу.

На том и порешили. Днем идти лучше, чем ночью. Ночь хотя и скрывает идущего от чужих взглядов, но и затрудняет путь. В темноте каждая лощинка кажется оврагом, и почти невозможно предвидеть, что впереди — река, болото или стан кочевников. Днем такая неопределенность исключена, надо лишь смотреть в оба.

Маленький отряд спустился в овраг. Здесь утолили жажду и голод. Потом поднялись вверх, оглядели степь и, вытянувшись цепочкой, пошли на северо-запад.

Степь только на первый взгляд казалась открытой. В действительности открытых мест в ней столько же, сколько закрытых: лощин, речек, оврагов и низинок. Надо было уметь пользоваться ее складками так, как это делали обитатели степей. Кочевник с конем укроется в степи не хуже, чем житель северных мест в лесу. Здесь достаточно перевалить через лоб поля, чтобы стать невидимым для наблюдателя. Звери отлично понимали это, особенно волки. Увидеть в степи волка удается не всякому: эти умные хищники умели быть невидимками, а сами видели все. Главное здесь — вовремя заметить опасность, первым увидеть врага, и тогда лови ветер в поле!

Понемногу привыкая к степи, познавая ее характер, путники почувствовали себя увереннее. Кочевников нигде не было видно, хотя следы кочевий были — конский навоз, колеи от кибиток, темные пятна от костров. Покинутое кочевье опасений не вызывало: степняки возвращались на прежние места не раньше, чем там вырастала новая трава. Куда они ушли, можно было лишь предполагать: если не соединились с ордой, то стали в долинах рек, где достаточно корма для скота. В какой-то мере степь сама указывала маленькому отряду путь. К счастью, кочевники им пока не встретились. Это радовало и настораживало их. Степь не безлюдна, и если они никого не заметили, то не заметили ли их самих?

Это предположение подтвердилось неожиданным образом: солнце уже клонилось к горизонту, когда Останя припал к земле и дал знак идущим сзади соблюдать предельную осторожность. Впереди высился покатый холм. У основания его, в низине, покрытой редким кустарником, темнела свежевыкопанная земля, а у края земляного пятна отчетливо различались следы ног, тоже свежие. Отсюда к холму вела полоска вытоптанной травы. Все выглядело так, будто здесь