Саймон Холодное Сердце - Джоржетт Хейер

— Мой Бог, что это за деревня! А трактир!..

— А пьяный крестьянин! Влепил бы он мне затрещину, не споткнись он о мой табурет, — Маргарет весело подпрыгнула, засмеявшись. — Там мы отобедали, и я даже пила херес, — поморщилась она. — Часть этого пойла я, правда, ухитрилась незаметно вылить, — добавила она, думая уже о чем-то другом. — Там мы пробыли, по-моему, целый час. Обед был не очень… не очень хорош.

Жанна на секунду прикрыла глаза:

— О, это мясо, — простонала она.

— Да уж, — согласилась Маргарет. — Так, ладно, после этого мы пошли дальше…

— И идем, идем, идем…

— Все бы ты дурачилась, Жаннета… Пока не пришли к ручью. Здесь мы немного отдохнули. И вот теперь мы находимся… где-то, но я не знаю — где.

— А в самом деле, — где мы?

— Здесь, — уверенно сказала Маргарет, окидывая взглядом окрестности. — Я рассчитывала на ночлег в Турделоне. Это крошечная деревушка, моя бедная сестричка, и, может быть, нам придется спать в какой-нибудь конюшне. Интересно, сколько сейчас времени? Должно быть, уже больше трех.

— Давно уже больше трех. Мы уже несколько часов в пути.

— Мне так не показалось. Если бы мы шли несколько часов, то Турделон был бы уже близко. А туда пять лье, Жаннета, и значит, на следующий день мы уже будем в Туринселе.

— Значит, завтра нам идти столько же, сколько и сегодня, — приуныла Жанна.

— Да, это будет благоразумнее всего, — уверенно кивнула Маргарет. — О, Саймон Бьювэллет, ты еще пожалеешь о том дне, когда задумал покорить Маргарет де Бельреми!

— Как бы нам не пришлось пожалеть о том дне, когда ты решила бежать от Саймона Бьювэллета, — сердито проворчала Жанна. — У меня замерзли ноги, и я их натерла.

— Эх ты, глупая ты малышка! — Маргарет взяла ее за руку. — Обопрись на меня, Жаннета. Я не должна была брать тебя с собой. Это глупо и жестоко, ты не такая сильная, как я.

Жанна встряхнулась и приободрилась.

— Нет, я сильная, Марго. А где мы будем спать? В какой-нибудь битком набитой клетушке?

— Не знаю. Может быть, найдем две клетушки. По крайней мере, одну для тебя.

Жанна крепко сжала руку Маргарет.

— Марго, нам нельзя разлучаться.

Маргарет, призадумавшись, сдвинула брови.

— Посмотрим, — сказала она. — Может быть, если я скажу, что ты больна, нам отведут отдельную комнатушку, а я потом незаметно проберусь к тебе, когда никого кругом не будет. Спать на деревьях, увы, слишком холодно!

— На деревьях? — почти прокричала Жанна. — Марго!

— В такую погоду это невозможно, — успокоила ее Маргарет. — Смотри, впереди какие-то дома.

— Лачуги…

— Турделон!

— Как я хотела бы быть рядом с моим Джеффри, — вздохнула Жанна. — Даже если бы он очень рассердился на меня, — ее лицо оживилось. — Я не знаю, очень ли он страшный, когда рассердится.

Некоторое время этот вопрос — видно было по лицу Жанны — занимал ее.

— Я думаю, такое вполне возможно, — сказала она наконец и убежденно кивнула головой.

— Когда он станет твоим мужем, то наверняка будет колотить тебя, — заметила Маргарет, — потому что он англичанин.

— О, ты так думаешь? — Жанна даже зашагала бодрее. — Он может, конечно… И… Нет, мне кажется, он очень добрый и ласковый. Но очень властный. Хотела бы я знать, что он скажет, когда узнает, что меня нет в замке? — она улыбнулась, и на щеках у нее заиграли ямочки.

— А я хотела бы знать, что он скажет, когда Туринсель свалится им как снег на голову, — с ненавистью в голосе сказали Маргарет.

— Ах, нет, Марго, не надо. Убей лорда Саймона, если хочешь, но только не Джеффри!

— Не бойся, — похлопала Маргарет ее по плечу. — Твой Джеффри останется при тебе как твой пленник.

— Мне вовсе этого не хочется, — решительно возразила Жанна.

— Что? Ты предпочитаешь быть его пленницей?

— Да, — сказала Жанна.

Маргарет презрительно скривила губы:

— Пленницей английского захватчика! Мой Бог, где твоя гордость, Жанна?

— Пропала с тех пор, как я люблю Джеффри, — ответила Жанна. — Придет время, и ты это поймешь.

— Хвала Господу, что такое время до сих пор не пришло, — воскликнула Маргарет.

Между тем они подошли к какой-то небольшой деревушке и остановились перед довольно убогим трактиром. Оттуда доносились грубые мужские голоса и громкий смех. Оробевшая Жанна чуть теснее прижалась к графине:

— Марго, неужели нам придется войти туда?

— Да, придется, — решительно ответила Маргарет и глубоко вздохнула.

Она громко постучалась в дверь и крепче сжала в руке свой посох. Немного погодя дверь открылась, и перед ними предстал трактирщик в засаленном кожаном фартуке.

— Почтенный хозяин, — начала Маргарет, стараясь говорить низким, как у мужчины голосом. — Мы с сестрой идем в Жюлинколь на праздник. У вас найдется комната на ночь?

— Нет, — отрезал хозяин и собирался захлопнуть дверь, но Маргарет успела поставить на порог ногу.

— Послушайте, любезный хозяин, мой отец дал мне в дорогу немного денег, и я могу хорошо заплатить вам за ваше гостеприимство.

Хозяин, кажется, смягчился. И тут Жанна, призвав на помощь всю свою смелость, взялась за дело:

— О, мсье, не прогоняйте нас! Я очень устала и голодна, честное слово. Может, вы пустите нас переночевать хотя бы в голубятне над конюшней? — и Жанна грустно улыбнулась трактирщику.

— Ладно, входите, — проворчал он. — Но сначала покажите деньги, — добавил он, свирепо взглянув на Маргарет.

Маргарет достала золотую монету и протянула ее трактирщику. В глазах у него зажегся алчный огонек, он опустил монету в карман и кивком головы показал, чтобы новые постояльцы вошли в трактир.

Кухня оказалась очень душной из-за жары и густого, какого-то даже вязкого запаха хереса. С полдюжины мужчин вразвалку сидели за большим столом и поглощали свой нехитрый ужин. Завидев Жанну, один-другой из них гнусновато ухмыльнулись, но прочие не обратили на новых гостей никакого внимания.

Обе женщины скромненько прошмыгнули к столу и тихонько примостились за ним. Маргарет подтолкнула свою робкую спутницу к табурету в конце стола, а сама села возле нее, оказавшись между Жанной и каким-то крепко сбитым малым с кудлатой рыжей бородой. Хозяин поставил перед женщинами две деревянных тарелки с солониной и принес им немного почти несъедобного хлеба. Как ни голодна была Жанна, ей было почти невмоготу есть эту неаппетитную, плохо приготовленную солонину, и она с трудом преодолевала свое отвращение. Маргарет, не столь капризная в своих привычках, ела охотно, несмотря на то, что и ей этот ужин совсем не нравился. Один из сидящих напротив мужчин, не отрываясь, уставился на Жанну, отчего она покраснела и потупилась.