Добыча - Эндрю Фукуда

— Тогда ты…

—  Не позвольте Джину умереть! — кричит она в момент, когда закатница кидается на нас, истекая слюной.

Я инстинктивно кидаю кинжал одновременно с Сисси, кидающей химический фонарь. Фонарь сталкивается с кинжалом перед самым носом закатницы, взрывается фонтаном зеленого света, и брызги падают прямо ей на лицо. Вернее, в лицо,проникая в ткани, как раскаленная лава в ледяное поле, оставляя глубокие дыры. Чудовищный вопль скребет по стеклянным стенам. Закатница падает между нами, свернувшись клубком от боли, царапая руками глаза. Поднимается едкий запах паленого. Она захочет, она будет вынуждена смыть эту обжигающую жидкость. Я бросаю взгляд на гладкую, зеркальную поверхность воды в дальнем конце камеры. Это проем колодца в форме буквы U, через который закатницу кормят. Через который только вчера учительница пропихнула сюда мешок с мясом. Через вертикальную шахту, горизонтальную перемычку внизу и вверх по второй вертикальной шахте. Закатница ползет к воде.

Неожиданно я понимаю: это выход. Такой очевидный, наверное, страх совсем затмил мне разум. Это наш единственный выход. И нам надо добраться туда быстрее этой твари. Мы должны уже быть там.

Я хватаю Сисси за руку и тащу ее. Объяснять некогда. Но она пытается поднять кинжал с земли, для нее это возможность убить закатника. Я тяну ее, почти волоку к другой стене камеры.

— Что ты делаешь? — кричит она. — Это шанс…

— Спасаю нас! — говорю я.

Мы у колодца, он не такой широкий, как я думал. Для Сисси как раз. Для меня — не факт.

— Помнишь этот колодец? Десять метров вниз, изгибается на дне, а потом идет вверх с другой стороны.

Она качает головой:

— Мы не пролезем. Он слишком тесный, слишком глубокий, мы утонем.

Закатница ползет к нам, вытянув руки. Она слышит наши голоса и злобно шипит. Свет фонарей начинает таять. А вместе с ним и время, вместе с ним и наши жизни.

Сисси видит это.

— Ты первый, — шепчет она.

— Нет.

— Джин.

— Я никуда не пойду, пока ты не нырнешь.

— Нет. Не позволяйте Джину умереть. — Ее глаза сверкают решимостью.

— А Джин никуда не пойдет без тебя. — Моя решимость ни на гран не уступает ее.

— Черт с тобой, — шипит она, хватает меня за шею, прижимаясь ко мне на мгновение своей гладкой щекой, а потом скользит к краю бассейна, набирает воздуха и ныряет вниз головой. Я вижу ее ноги, уходящие вниз, в колодец. На мгновение я не понимаю: почему головой вниз?

И тут до меня доходит. Ну, разумеется. Разумеется, она вынуждена была нырнуть головой вниз. Нырнув по-другому, она не смогла бы протиснуться сквозь изгиб внизу. Только нырнув головой вперед, она может развернуть тело и выплыть на другой стороне головой вверх.

Все или ничего. Нельзя ни вернуться назад, ни всплыть за воздухом, ни передумать.

Сзади доносится рычание. Когти скребут по земле. И тишина, которая может значить только одно — закатник летит по воздуху.

Я не трачу время на то, чтобы оглядываться, падаю вправо, перекатываюсь, закатница приземляется рядом со мной. Я вытаскиваю из-под себя правую руку, в которой еще зажат химический фонарь. Он едва светится, как тлеющий уголек, но этого достаточно, чтобы осветить лицо закатницы: оно неожиданно близко от меня. Правый глаз распух, и из него сочится белая жидкость. Но левый чист и горит голодом.

У меня осталась последняя карта. Я сжимаю фонарь зубами, а потом дергаю головой, отрывая верх. Жидкость — густая, липкая, отдающая уксусом — заполняет мой рот.

Закатница прыгает на меня, она уже на мне, оседлала и прижала мои руки к земле, ее здоровый глаз светится торжеством, слюна брызжет изо рта, как кипяток из чайника.

Она поймала меня.

И в эту долю секунды, когда голова твари с ощеренными клыками опускается к моей шее, я струей выплевываю жидкость химического фонаря изо рта. Светящиеся зеленые брызги попадают закатнице в лицо.

Она кричит, отпрыгивает назад, закрывает лицо руками. Что-то потрескивает, как будто горит.

Я уже бросаюсь к колодцу, но не могу найти сразу в такой темноте. Вот он! В нескольких шагах от меня слегка подрагивающая серая поверхность. Мои пальцы касаются воды, я не трачу времени зря и ныряю. Жидкий холод принимает мою голову, шею, плечи.

Я в воде. Под водой.

Ее ледяные объятия оказываются потрясением для моего тела, они холодными тисками сжимают мои легкие, сокращая и без того небольшой объем воздуха. Голова кружится от неожиданной смены обстановки.

И тут тесно, колодец едва шире моих плеч. Меня готовится захлестнуть волна паники. Я стараюсь не обращать внимания на пугающую потерю ориентации от того, что вишу вниз головой, нахожусь под водой и вообще вне себя от ужаса. Во всяком случае, мне хватило ума выставить руки перед собой. Если бы я этого не сделал, они бы застряли между телом и стенками колодца. Я оказался бы в ловушке.

Небольшое утешение, и у меня определенно нет времени хвалить себя за находчивость. Потому что я все еще неподвижен. Нижняя (теперь верхняя?) половина моего тела все еще над водой, ноги пинают воздух в безуспешной попытке найти опору. Мне кажется, будто они существуют отдельно от меня, как какие-то странные щупальца в тысяче миль наверху. Я завидую им — у них есть доступ к воздуху. Мне бы хотелось дышать через ноги, как через соломинки.

Я слышу голодное рычание, приглушенное, но пугающее. Я слышу, как его рокот отдается в ледяной воде. Закатница вот-вот бросится на меня. На мои ноги. На мгновение меня охватывает странное облегчение: будто я в безопасности под защитой ног, будто могу безболезненно отдать их закатнице.

Мой мозг. Мои мысли. Разбегаются. Я не могу нормально думать.

Я дергаюсь из стороны в сторону. Мне нужен воздух. Паникуя, я забыл глубоко вдохнуть. У меня нет воздуха. Уже. Я только начал свой долгий путь под водой, а в легких у меня уже пусто.

Я кручусь, стараясь сдвинуть застрявшее тело, и понимаю, что надо было снять эту громоздкую, стесняющую движения одежду, прежде чем нырять. Я кручусь в попытках протиснуться. Срабатывает, я проваливаюсь вниз на несколько футов. Мои руки скользят по гладкому металлу в поисках опоры. Я нахожу небольшой выступ — крохотный, всего лишь не до конца вкрученный болт. Но этого достаточно, чтобы уцепиться и протолкнуть тело вниз на несколько футов.

Дюйм за дюймом я пробираюсь вниз. Слишком медленно, слишком. Глаза открыты, но я не вижу вокруг ничего, кроме черноты ледяной воды, вонзающейся в мое тело тысячами крохотных ледяных иголок. Воздуха нет, это была ошибка. Мне надо вернуться, всплыть за воздухом. За драгоценным воздухом.