Вольная Русь - Анатолий Спесивцев

«Наших ни на поле, ни в таборе, вроде бы не видно. То есть, своих ребята успели похоронить, сражений без потерь не бывает. Хотя… хреново таки видно в эту трубу, могу и ошибаться».

Попаданец закрыл оба глаза, пережидая острый приступ боли в висках и лобной доли мозга. К его великому облегчению, он оказался кратковременным, однако полезной информации из дополнительного разглядывания пока извлечь не смог.

«Вообразил себя туристом, чтоб меня!.. Захотел стать свидетелем исторического события — водружения на Святую Софию креста и, чего уж, возжаждал застолбить для своих предприятий стамбульских ремесленников. Наплёл Богдану об опасности эпидемий, с которыми только сам могу справиться и получил на выходе чуму. Правда, зато скоро подойдёт флейт, загруженный наполовину карболкой, нефтью и протирочным спиртом. Эх, как жаль, что работа по инсектицидам только началась… впрочем, сырьё для них, в любом случае, будут давать Болгария и Греция, а здесь пока сплошное разорение. Чуму разносят крысы, а им тут раздолье. Не дай Бог, подхватит кто-то из балканских вояк, которые тысячами мимо проходят, такую болячку — сотни тысяч и у нас могут вымереть».

— Аркадий, щоб тебе! — донёсся как бы издалека до него рявк Васюринского.

— Что?

— Шо, шо, ты будто оглох. Я несколько раз тебя позвал, а ты как втупился в свою трубу, так и клещами не оторвёшь. Иди сюда, не перекрикиваться же нам по важному делу.

Москаль-чародей несколько мгновений непонимающе похлопал глазами, выныривая из размышлений и очень нехороших предчувствий, вызванных увиденным. Затем призыв друга наконец-то дошёл до его мозгов. Он вышел из образовавшейся вокруг — без малейших, вроде бы, сознательных действий по этому поводу — зоны отчуждения и направился к рулевому веслу, где находился наказной атаман.

Хотя идти было недалеко, успел ощутить себя больным — кинуло сначала в пот, потом в холод, заболели виски, его чуть-чуть затрясло — неожиданно быстро пошёл отходняк от шока, пережитого при виде чёрных флагов над казацким табором. По опыту прошлой жизни знал, что будь поблизости термометр, измерение температуры показало бы её повышение на градус-полтора против нормы.

«Блин горелый, термометры ведь тоже ещё не производятся, градуирование не удаётся точно сделать. Определить точку кипения и замерзания воды оказалось не так уж просто — гуляет она при разном давлении, причём, очень существенно, а с измерением оного тоже не всё ладно. Надеюсь, зимой добьём эту тему».

Ёжась от влажного северного ветра, гудящего в снастях и усиливающего волну, к счастью незначительно, ветерок-то был слабым, попаданец подошёл к другу.

— Ну, Аркадий, що будем дальше делать?

— Прежде чем что-то делать, стоит выяснить, когда произошло сражение и сколько времени прошло после контакта с чумными больными, есть ли заболевшие среди казаков…

— По времени битвы я тебе сразу могу ответить, — Иван шумно втянул носом воздух. — Свежей кровью пахнет, а не залежалой падалью. Думаю, сегодня ночью дрались. Отбивались из табора, значит, больных тогда ещё у наших не было.

«Вот настоящий характерник! До поля боя сотни метров, а он к нему принюхивается! Попробуй после такого отрицать истории об оборотничестве, никто Фоме неверующему не поверит. Так, почему вчера не было больных — ясно, сам же инструкцию сочинял по этому поводу и с атаманами разъяснительные беседы проводил. При первом же случае ТАКОГО заболевания, табор должен рассыпаться на мелкие фрагменты».

Москаль-чародей, наконец-то сообразил осмотреть окрестности за табором. Там обнаружились те самые шатры и палатки из табора, следами поспешного снятия которых он уже «любовался».

— Иван, а почему они не рассыпались полностью, а сбились в сотни? Так ведь больше людей заразится и умрёт.

— Вон эта причина! — Васюринский махнул рукой на стены Стамбула. — Поставь шатры наособицу, турки и ночи бы ждать не стали. Если кинутся толпой, их и огнём сотен не удержишь. Стопчут.

Аркадий оглядел массивные стамбульские стены, ещё византийской постройки. Людей на них виднелось немного. Однако, ещё несколько лет назад, за этими стенами обитало более полумиллиона человек. Пусть население уменьшилось, из-за обрушивших османскую империю бед, вдвое, даже втрое, для полноценной блокады такого города необходимы десятки тысяч человек, а не несколько тысяч, имевшихся у Богуна.

— Так если толпой, то их и огнём сотни не удержать.

— На всё воля божья, — пожал плечами наказной атаман. — Только теперь их в стенах не удержать таким малым числом казаков, а подвести подкрепление никак не успеем. Раз им не удалось одолеть наших, захватить табор с припасами, побегут во все стороны. Думаю, уже бегут — с другой стороны города.

— Мать моя — женщина… песец подкрался незаметно. Тысячи больных чумой и ещё бог знает чем, разбегутся по окрестностям. Как раз в момент прохождения мимо господарей, с войсками и обозами. И понесёт эти болячки на все стороны, но в первую очередь — на север, куда балканцы движутся. К нам, то есть. Через пару месяцев чума навестит Русь, хрен нам границы с Молдавией и Трансильванией перекрыть надёжно удастся!

— Бог не выдаст, свинья не съест, — в который раз повторил Иван, к возможной опасности отнёсшийся философски.

Аркадий же «поплыл», ошарашенный неожиданно открывшимися перспективами не менее основательно, чем точным и сильным ударом в ринге. Передать его мысли в этот момент крайне затруднительно — уж очень обрывочными и путаными они. Впрочем, пребывание в состоянии грогги не слишком затянулось. Помог ему выйти из такого неприятного состояния друг.

Пока на флагманском корабле характерники обменивались мнениями и осмысливали увиденное, шедшие следом каторги пристраивались невдалеке, не подходя к берегу. Все, кроме последней. Она направилась сразу, не спросив наказного атамана, к группе вооружённых оборванцев (именно так выглядели сечевики в походе), стоявших у воды. С борта недисциплинированной галеры, прямо в прибрежное мелководье, соскочил ещё один непредставительно одетый человек и немедленно присоединился к ожидающим. Обменявшись с ними несколькими словами, наглец призывно замахал рукой.

— Юхим, чтоб его! — таки вернулся в мир мыслей и действий Аркадий. — И не в спец-костюме!

— А хто ж ще? Ну, я його! — поддержал собрата по цеху колдунов наказной атаман, имевший на время похода диктаторские полномочия. — Своими руками задавлю гада!

— Иван, нам туда без спец-костюмов нельзя!

В полном соответствии то ли с призывом, то ли с желанием сделать призывающему что-то нехорошее, баштарда подошла к берегу. Колдуны же, предварительно послав за чем-то своих джур, занялись стриптизом — прямо на глазах у всех, на палубе, принялись раздеваться. Вернувшийся в реальный мир попаданец, невольно слушал комментарии окружающих на это, ещё более неожиданное, чем чёрные флаги действо.

— Чого це они?

— А, наверное, чуму хотят запугать!

— Это как?

— Чего тут непонятного? Покажут старухе-чуме свои елдаки, она и уберётся отсюда подальше.

— Щоб баба, хоть какая старая, елдака испугалась — в жисть такое не поверю! — в диалог двух баритонов вмешался третий, басовитый, прокуренный голос.

— Это, смотря какой елдак! — не согласился выдвинувший теорию. — Если для неё слишком здоровый и толстый, старухе там может всё порвать. Тем более что кто там ту чуму обихаживал? Страшная же, боятся её все, может всё ещё в девках ходит и забоится.

Два знаменитых — причём, с жутковатым подтекстом, колдуна — один из которых имел право казнить здесь любого по прихоти, тихонько матерились себе под нос, но делали вид, что громко произносимых комментариев не слышат. Решившие немного приколоться над начальством сечевики были в своём праве. Любовь к шуткам и подколкам в пиратских братствах Северного Причерноморья цвела бурно вне зависимости от времени года, атаманы, не имевшие чувства юмора, часто переселялись на постоянное место жительства к морскому царю. Поэтому пришлось характерникам и большим начальникам делать вид, что оглохли и разоблачаться побыстрее. Спешка, как известно, хороша редко бывает, вот и у совершенно трезвых взрослых людей привычное разоблачение получалось не лучшим образом — то завязки не хотели развязываться, то пуговицы расстёгиваться.

— Глядите, как спешат! — поддержал тему визгливый, почти бабский тенорок. — Ох, и выдадут же они старухе…

— Ещё посмотрим, кто кого залюбит! — продолжал отстаивать своё мнение обладатель баса.

Тем временем саморазоблачение подошло к концу, сначала Иван, потом Аркадий скинули с себя всё, что бы начать надевать защитные костюмы, принесённые джурами.

— Не-е… такими, не то что чуму, а и обычную столетнюю бабку не испугать! — «разочаровался» самый активный комментатор.