Я — Легион (СИ) - Злобин Михаил

Мелодично пиликнул трелью электронный замок, и дверь сразу отворилась. Мужчина вошел внутрь и проехал на лифте на несколько этажей вверх, и вздрогнул от неожиданности, когда за отъехавшими в сторону дверьми показался чей-то силуэт.

Присмотревшись, Далхан облегченно выдохнул, поскольку узнал в этом человеке Алмаза.

— Ас-саляму алейкум, Алмаз, не думал, что ты меня выйдешь встречать сюда.

— Уа-алейкум ас-салям, — ответил на приветствие Чехоев и крепко пожал приятелю руку. — Просто хотел убедиться, что с тобой все хорошо. Пойдем скорее.

— Аллах всевышний, Алмаз! — Воскликнул Мержоев, растирая после рукопожатия свою ладонь. — Ты что, меня в подъезде два часа ждал? Ты же просто ледяной!

— Просто немного замерз, не обращай внимания, — отмахнулся тот, посторонившись и пропустив гостя вперед себя.

Далхан вошел внутрь и, как только захлопнулась за его спиной дверь, чуть ли не подскочил от внезапного приступа тревоги. Резко обернувшись через плечо, он ожидал увидеть все что угодно, но узрел только хозяина квартиры, который спокойно предложил пройти ему в комнату.

Разувшись и пройдя по коридору с не самым свежим ремонтом, Мержоев дождался когда Алмаз усядется на диван, и сам присел на расположенное напротив него кресло. Хоть он и был гораздо старше Чехоева, но все равно слишком любил и уважал этого человека, чтобы позволить себе в его присутствии садиться первым. И вот теперь, глядя в глаза своего собеседника, Далхан ждал, безуспешно пытаясь понять, отчего его интуиция так беспокойна.

— Ты все-таки сделал то, что собирался?

— Да, Алмаз, — мужчина без лишних уточнений понял, что речь идет о похищенной девчонке, — ничего другого я не придумал.

— Я так и понял… ты все-таки оказался прав, Секирин жив.

— Ты… ты видел его?! — Неосознанно мужчина так сильно стиснул кулаки, что у него аж заболели суставы. Но он не обратил на это внимания, обратившись в сплошной слух.

— Видел. Он приходил ко мне.

— Аллах всемогущий! — Далхан в первую секунду испугался, что сейчас к ним войдет объект их обсуждения, ведь заполошный вой его чутья не замолкал ни на мгновение, но ничего не происходило, и мужчина сумел продолжить беседу. — Надеюсь, он ничего тебе не сделал?

— Что мне ему говорить, если он придет ко мне снова? — Алмаз словно не заметил заданного ему вопроса.

— Говори все, что знаешь, — ответил Мержоев после недолгой паузы. — Не подставляйся перед этим человеком, он слишком опасен. Ты все равно не знаешь ничего такого, что могло бы меня выдать, так что просто будь откровенен.

— Хорошо, Далхан, я так и сделаю.

Они поговорили еще некоторое время, но разговор не клеился. Не было ни единого мига, когда бы Далхан Мержоев не ощущал себя здесь не в своей тарелке. Это было крайне странно, и подобное ощущение заставляло его подсознательно желать уйти отсюда как можно скорее. Наконец мужчина распрощался с хозяином квартиры, пожал его невероятно холодную руку, которая за время нахождения в весьма теплой квартире не нагрелась ни на йоту, и вышел на улицу.

Сев в автомобиль, Далхан украдкой огляделся. Впечатления от визита к Алмазу оставили привкус настороженности и опасения, а теперь к ним еще и прибавилось ощущение, будто за каждым его движением следит чей-то взгляд. Взгляд безэмоциональный, безразличный, но цепкий, пристальный и внимательный.

Однако никаких наблюдателей обнаружить мужчине так и не удалось, как бы он не крутил головой и не пытался высматривать. Старик уже почти сумел себя успокоить, но тут вдруг откуда-то сзади раздался истеричный собачий лай. Далхан резко повернулся в ту сторону и увидел, как неизвестный ему человек стоит без малейшего движения, и глядит прямо на него тяжелым немигающим взглядом наркомана. Откуда он взялся? Мержоев был уверен, что всего пару секунд назад там никого не было и близко!

А в нескольких метрах от подозрительного человека хозяин небольшой собаки пытался совладать со своим питомцем, который одномоментно словно бы сошел с ума. Животное одновременно делало попытки броситься на странного незнакомца, и в то же время, при каждом приближении, трусливо поджимало хвост, убегая назад, каждый раз чуть ли не вырывая поводок из рук.

Помянув Шайтана и сплюнув, Далхан завел автомобиль и быстро тронулся, взяв с места неплохую скорость. Странности сегодняшнего дня его просто доканают…

Но вот уже двор остался далеко позади, как и тот подозрительный тип, а липкое чувство чужого взгляда так никуда и не исчезло. Он преследовало мужчину на протяжении всего его пути, не оставляя одного даже на кратчайший миг. Мержоев уж было стал опасаться, что ему кто-то сел на хвост, однако никакие ухищрения, петли, внезапные развороты и смены маршрута не помогли обнаружить преследователей. Как, собственно, и избавить от ощущения наблюдения.

В конце концов, Далхан, потратив несколько часов, все-таки поехал через десятые дороги и объездные к своему убежищу, тщательно просматривая пространство на триста шестьдесят градусов вокруг себя. Секирин все-таки оказался жив, интуиция его не обманула и в этот раз. Осталось теперь дождаться, когда он сделает свой ход. Тогда-то уж Сафаров безоговорочно поверит Далхану, и даже если у того ничего не выйдет, то азербайджанский магнат уже не позволит этому крысенышу ускользнуть. Он вытащит его даже из-под земли. Чем бы ни обернулось их противостояние, Секирин обречен при любом исходе.

Глава 20

Легион мертвых без труда отследил все перемещения Далхана по городу, не смотря даже на его отчаянные попытки уйти от погони. Чертова собака привлекла его внимание, начав истошно лаять на зомби, и старик сразу после этого явно что-то заподозрил, так что петлял он и менял направления столько раз, что даже и сосчитать невозможно. Просто интересно, это конкретно та собака оказалась дурной или это все животные ведут себя рядом с марионетками не совсем адекватно? При случае нужно будет обязательно проверить, потому что это может сломать многие задумки.

Старик остановился где-то далеко за городской чертой, настолько далеко, что мне и самому, как бы я ни пытался этого избегать, пришлось немного проехаться, потому что мой поводок не доставал до того места. Кстати, радиус, в котором я могу чувствовать и контролировать марионеток, немного удлинился, но совсем несущественно. Скажем так, вовсе не пропорционально тем объемам Силы, которые я теперь в себе носил. Сейчас поводок составлял величину в районе сорока пяти, максимум пятидесяти километров, чего явно не хватало для того, чтобы довести подконтрольных марионеток до прибежища Далхана.

Сам я ехать через весь город не рискнул, предпочитая оставаться в тени и не отсвечивать лишний раз перед кем бы то ни было. Теперь, поскольку у меня есть своя армия, мне, как её полководцу, не обязательно делать грязную работу самому…

До наступления ночи семнадцать мертвецов в абсолютной тишине окружили невзрачный одноэтажный дом, находящийся в безымянном дачном поселке, и принялись ждать. Темнота давно уже опустилась на землю, укутав непроглядным мраком размокшую грунтовую дорогу и маленькие домики, но свет в некоторых окошках еще не погас. Здесь, вдали от многочисленных огней мегаполиса, ночь была настолько темной, что нельзя было разглядеть собственную вытянутую руку, и это было весьма кстати.

Дождавшись, когда погаснет свет в последнем окне, покойники восстали молчаливыми силуэтами из мокрых сугробов, и медленно двинулись вперед, сжимая кольцо вокруг дачи Далхана. У старика не оказалось ни единого шанса, потому что действующие как единый организм легионеры были очень серьезными противниками для любого даже самого обученного и подготовленного человека, или даже сработанной группы людей. Что мог им противопоставить одинокий старик?

Вломившись внутрь, марионетки застали врасплох и захватили всех, кто был в доме. Самого Далхана, его жену и, судя по всему, двоих сыновей. Младший выглядел лет на одиннадцать-двенадцать, а старший на все двадцать, хотя на самом деле ему вряд ли было больше шестнадцати зим. Просто мягкая, но уже весьма густая растительность на лице визуально очень сильно прибавляла ему возраста. Он, кстати, был очень похож на покойного старшего брата. Чуть другая, более прямая и аристократичная форма носа, не сломанные уши и почти женский миндалевидный разрез глаз, который, впрочем, удивительным образом не портил, а наоборот подчеркивал мужественный образ юноши.