Русские на Ривьере - Эдуард Тополь

Поскольку мы с помощью правильного сочетания горячительных и прохладительных напитков уже сильно побратались с адмиралом, то я задал ему второй провокационный вопрос, я спросил:

– И каковы же результаты ваших ежедневных военных игр?

Он сказал:

– Вообще-то это еще более глубокая военная тайна, но вам, как человеку, которого рекомендует Катя, я могу доложить. Я на этой должности восемь лет, и еще ни одного раза мы не проиграли.

Вот каких железобетонных людей любила Катька.

Спустя некоторое время я уехал работать на «Мосфильм», но поддерживал с Катькой дружеские отношения. Периодически, когда она приезжала в Москву, она мне звонила и рассказывала разные сплетни про Ленинградское телевидение – кто с кем, кого сняли, кого назначили, какие ужасные фильмы запускают и все такое. И вот однажды, во время одного из таких ее визитов, она мне говорит:

– Саша, я хочу тебя познакомить со своим мужем.

– С каким мужем? С генеральным конструктором?

– Нет, я с ним развелась. Ты же знаешь, у меня было много любовников, и наконец я встретила одного порядочного человека, развелась с мужем и вышла замуж второй раз. Хочу тебя познакомить. Пригласи нас в Дом кино, давай там увидимся.

Я сказал:

– Приглашаю.

И целый день был в полном недоумении, потому что Катька, будучи за генеральным конструктором, как сыр в масле каталась и вела при этом совершенно свободную жизнь. Ее ситуация напоминала анекдот про идеального мужа. В ответ на вопрос, что такое идеальный муж, женщина отвечает: это слепоглухонемой капитан дальнего плавания. Таким идеальным мужем был ее генеральный конструктор, который постоянно торчал то в своем КБ, то на космодроме «Байконур». И вдруг Катька бросила этот денежный мешок и свою свободную жизнь и вышла замуж. За кого? Что это за человек? На кого можно было променять такую лафу? Меня это страшно интриговало.

Поэтому вечером я приехал в ресторан, занял хороший столик и предупредил на входе, что ко мне придут гости. А через какое-то время появилась улыбающаяся Катерина со своим 40-летним не скажу красавцем, но довольно симпатичным человеком интеллигентного вида. Они сели, и она сказала мужу:

– Я тебя давно хотела познакомить с Александром Борисовичем. Это режиссер, с которым я столько работала. У нас были такие замечательные творческие победы, такие фильмы мы сняли! Кстати, Саша, мой муж – твой коллега, режиссер студии научно-популярных фильмов Израиль Исаакович Нухимзон.

Тут наступила гробовая пауза. Ложка, которой я ел суп-пити, выпала у меня из рук, а нижняя челюсть упала на колени, я не мог ее поднять даже двумя руками. Я смотрел на Катьку выпученными глазами. И хотя это было крайне нетактично и по-хамски звучало в этой ситуации, но я произнес:

– Катька, но ведь ты же антисемитка!

– Это точно, – сказала Катька, – но я тебе, Саша, скажу так: Бог шельму метит!

История сорок третья

Кары небесные

– Если мы используем эту историю в фильме, то все фамилии должны изменить.

Я учился во ВГИКе. На параллельном курсе училась девушка Гуля Махмудова, дочка первого секретаря Союза кинематографистов одной из наших среднеазиатских республик, народного артиста и классика национального кино. А за ней ухаживал парень с операторского курса, его звали Эмир, а она его называла Эмик. Он был еще тот типок и ухлестывал за Гулькой из чисто карьерных соображений. Они уже должны были пожениться, но свадьба не состоялась, потому что Эмик, уехав на производственную практику в Ташкент, женился там на дочке директора киностудии. И Гуля из-за этого страшно переживала, это был для нее огромный удар. Первая любовь, надежда на замужество, и все рухнуло.

А я в это время снимался на Одесской киностудии, там поэт Гриша Поженян, герой войны и морской разведчик, которому в Одессе при жизни поставили памятник за его боевые подвиги, снимал фильм «Прощай» о своей фронтовой молодости и на роль самого себя в юности взял меня – наверно, из-за моего роста. Потому что сам Гриша и ростом, и фигурой с Лужкова, а ему хотелось видеть себя высоким, худеньким и стройным. Поэтому я играл в этом фильме главную роль, а вторую главную роль играл Латиф Надыров, сейчас он посол одной из среднеазиатских республик на Ближнем Востоке. Он был выпускником ВГИКа, а до ВГИКа он вообще работал на воркутинской шахте молотобойцем. Представляешь, какой силы был этот человек! Красивый двухметровый парень с широченными плечами, широкоскулый, с большим и высоким лбом и сияющими черными глазами. Еще до съемок в фильме «Прощай» он попал на кинопробы к Кубару Махмудову, Гулиному отцу, был утвержден там на главную роль, затем снялся в четырех сериях знаменитого азиатского эпоса, получил звание лауреата Государственной премии и народного артиста. Это был очень красивый, сильный, но абсолютно наивный и чистый парень. Отца Гули Махмудовой он считал своим отцом-благодетелем, для него это был святой человек, за которого Латиф был готов пойти в огонь и в воду.

И вдруг он узнает, что дочке его благодетеля нанесен Эмиком такой страшный удар! Латиф в шоке. «Я, – он мне говорил, – ночей не спал, думал, как же отомстить!» И тут его вызывают на съемки в Ташкент, где он узнает, что молодая жена этого Эмика работает на его фильме монтажницей. Он видит ее в кинозале, когда она смотрит материал, и план страшной мести рождается в его душе. Он понимает, что отомстить можно только одним способом – соблазнить эту молодую женщину и разрушить семью коварного изменника Эмика. И он идет на это не потому, что она ему нравится, а потому, что, по его мнению, он обязан совершить эту месть во имя чести своего «крестного отца».

А та – замужняя женщина, это Восток, Средняя Азия, то есть не так-то все просто. Но Латиф чувствует в себе силу, он красавец, он актер! И он начинает подкатывать к этой монтажнице, к которой не испытывает никаких чувств. Он поедает ее своими огненными глазами, дарит подарки, сводит с ума, и в конце концов они договариваются, что она придет к нему в гостиницу «Интурист». Она приходит, поднимается в его номер на пятом этаже, они выпивают, раздеваются, ложатся в постель, приступают к любви – и в этот момент происходит знаменитое ташкентское землетрясение. Начинают рушиться перекрытия, падать потолки. И Латиф понимает, что он совершил гигантский грех, разрушая чужую семью, и за это на него обрушился гнев небес.

Они выскочили из постели – вокруг огонь, грохот, пыль, стены обваливаются, вода хлещет из труб. Это был ужас. Она закричала:

– Становись в проем!

То есть она, как местная, знала, как себя вести в случае землетрясения. И они встали в оконный проем на пятом этаже, а мимо них летели вниз потолки, бетонные плиты и арматура межэтажных перекрытий. Дело, как я тебе сказал, было в гостинице «Интурист», они оказались вдвоем в оконном проеме – два голых человека, стоящих на высоте пятого этажа над руинами гостиницы. Ни одежды, ни простыней, ведь они только выскочили из постели.

И они стояли там десять часов, пока пожарные разгребали эти руины, вынимали трупы и искали живых под обломками. А на наших героев они только смотрели снизу и говорили: «Ну, эти подождут, эти живы». Через какое-то время собралась толпа. Кто-то оплакивал погибших, а кто-то начал смеяться над ними, голыми, отпускать всякие шуточки. Латиф был хоть и молодой, но уже знаменитый, его узнали. И ее узнали, как дочку известного человека, директора киностудии. И шуточки пошли еще те: «Вот он, памятник супружеской неверности! Надо их там и оставить! Это из-за них землетрясение случилось!» И Латиф еще больше проникся сознанием, что это землетрясение из-за него, что это небесная кара.

Наконец подогнали пожарные машины, и под шуточки толпы, для которой это была разрядка после ужаса землетрясения, эти две голые задницы спускались по пожарной лестнице. Они сошли, и она с позором ушла домой. То есть Латиф достиг своего, после этой истории ее семья распалась. А Латиф сел в самолет и прилетел на Одесскую студию в состоянии просто невменяемом. Приходит в гостиницу, в наш с ним номер, и весь трясется, его просто колотит. Я говорю:

– Что такое?

– Саша, я не могу, я стал импотентом.

– Откуда ты знаешь?

– Я проверял.

– Каким образом?

– Я в самолете, в туалете, пытался себя возбудить. Но не получилось, меня Аллах наказал!

Я говорю:

– Латиф, дорогой, ну что ты? Перестань! Нельзя же так!

– Нет, Саша, это небесная кара. Я уже не мужчина, но я так жить не смогу, я лучше с горы прыгну вниз головой!

Я говорю:

– Подожди, не прыгай десять минут.

Выхожу на улицу и пытаюсь найти проститутку покрасивей, чтоб она ему помогла. Обычно на Приморском бульваре полно проституток, но тут – ни одной. Иду налево, иду направо – все как назло ходят семейными парами. Бывает так. Я начинаю бегать, уже готов взять любую. Но просто действительно, как кара небесная, – никого!