Новый Мир ( № 12 2012) - Новый Мир Новый Мир

Недавно я заглянула в одну из центральных детских библиотек на тради-ционный книжный праздник, и мое внимание привлекла маленькая выставка новинок детской литературы, обустроенная в читальном зале. Что может быть желаннее сердцу рецензента, пишущего о детской литературе, нежели лицезрение новых книг детских издательств! И, что называется, каково же было мое удивление, когда, подойдя поближе, я увидела названия этих книг. Они были примерно такие: «Черная Рука», «Красная Рука и Призрак из 2-го „Б”»… В общем, все под девизом «Как напугать ребенка» (одна из книг так и называлась). Поскольку это все-таки была не тематическая подборка «Навстречу Хеллоуину», а обзор новинок рынка, то замысел устроителей был бы еще понятен, если бы они одну часть выставки сделали, раз уж без этого нельзя, в угоду нынешнему издательскому тренду (а тренд нынче такой пошел — все, все, что прибылью грозит, для сердца издательска таит неизъяснимы наслажденья!). А рядом располагалась бы другая экспозиция, где можно было бы увидеть, например, сборник стихов Сергея Махотина, или новые переводы для детей Григория Кружкова, или переиздание повестей Юрия Коваля. Все-таки заповедь Корнея Чуковского о главной цели детского писателя — какою угодно ценою воспитать в ребенке человечность, — «эту дивную способность человека волноваться чужими несчастьями, радоваться радостям другого, переживать чужую судьбу как свою» еще никто не отменял, несмотря на волчий оскал книжного рынка.  А сочувствие к призракам и вампирам с воспитанием в ребенке человечности как-то не очень состыкуются.

Покидала я выставку в некотором унынии, и в голове почему-то вертелась фраза телеведущего из советского мультфильма про Карлсона: «Пожалуйста, уберите ваших детей от наших голубых экранов!»

Но не будем разводить безнадежно руками — вне выставочных стендов с «ужастиками» есть еще на чем остановиться глазу. Ниже мы как раз собираемся рассказать о недавно вышедших книжках, которые призваны не напугать, но — порадовать детей, а также их родителей.

Наконец-то все узнали, кто…

Эта большая книга в синем переплете сразу привлекает внимание лаконичным дизайном и загадочно коротким названием — посреди обложки стоит вопросительное местоимение «Кто», ниже — большой вопросительный знак, иголка с ниткой и пионерский горн. Еще ниже, под горизонтальной чертой, разноцветными буквами выведено слово «ДЕТГИЗ» [1] . На форзаце — группа радостных пионеров на набережной Невы, над ними парит веселый дирижабль с буквами «СССР», под ними надпись — «Ленинград». Потом мы еще вернемся к стихам, с которыми такое оформление связано, а сейчас не забудем упомянуть, что есть еще одно обстоятельство, эти отсылки ко времени-месту объясняющее: нынешний «ДЕТГИЗ» — преемник того самого ленинградского «ДЕТГИЗа», 75-летие которого отмечалось совсем недавно.

Тогда, к годовщине«ДЕТГИЗа»-основателя , вышло сразу несколько замечательных «реплик» — например, «Умная Маша», повествующая об истории журналов «Чиж» и «Еж», и «Кружок умных ребят» Николая Олейникова.

Нынешнее издание, названное по одноименному стихотворению Александра Введенского, поэта из той же «чижово-ежовой песочницы», продолжает благородную серию детских «литпамятников», затеянную «ДЕТГИЗом».

Книга эта готовилась давно, и своего часа ей пришлось ждать долго.  В истории ее появления присутствует какая-то доля абсурда. Сборник составлен и открывается вступительным словом не так давно ушедшего от нас литературоведа Владимира Глоцера, который много лет работал с архивами поэтов-обэриутов и многое сделал для возвращения их наследия в литературный обиход. При этом, как ни парадоксально, он же, получив доверенность от наследников Введенского, препятствовал (в основном по соображениям гонорарного характера) дальнейшей публикации сочинений писателя, и, как написано в одной биографической статье, «это привело к тому, что сборники поэтов Обэриу стали выходить с чистыми листами на месте, где должны были быть стихи Введенского». Поздравим же маленьких читателей с тем, что у них теперь есть возможность вместо «чистых листов» получить прекрасные стихи и рассказы Александра Введенского — некоторые из них не переиздавались больше 70 лет.

Стихов и рассказов для детей Введенский написал преизрядно — Маршак очень вовремя позвал опального обэриута в детскую редакцию, и многие годы эта работа была для него основным источником заработка. Сам Введенский, судя по всему, относился к этому «дуракавалячеству» серьезно, хотя писал для детей много и легко. Несмотря на редкость публикаций после 1941 года (год его смерти и год выхода последней книги), его сочинения успели читателям полюбиться. В сообществе поэта в ЖЖ недавно даже развернулась увлекательная поисковая интрига — читатели обменивались мнениями о его сочинениях, и кто-то рассказал о любимой книге своего детства — книге Введенского «О девочке Маше» 1937 (!) года издания, чудом сохранившейся в домашней библиотеке. Тут же другие читатели вспомнили, что тоже ее любят с детства и давно мечтают найти продолжение, о котором кто-то что-то слышал, но никто не знает точно, состоялось оно или нет, — дескать, у автора такая судьба была, что, может, он и собирался продолжение написать, да не успел. И таки нашелся в сообществе памятливый человек, который рассказал, что продолжение было, и даже назвал книгу 1956 (!) года «с потрясающими рисунками Н. Кнорринг». (Кстати, в том же сообществе упоминается, что книга «О девочке Маше» с продолжением недавно издана в аудиоварианте.)

Книга «Кто?» сразу сообщает о своей преемственности — на первой странице бережно воспроизведена обложка 1930 года с черно-белыми иллюстрациями Л. Юдина (оммаж первому детгизовскому изданию «титульного» стихотворения), и это именно оттуда, с юдинской обложки, черный силуэт горна переместился, чуть видоизменившись, на обложку издания нынешнего. Но в то же время современные иллюстрации Ю. Богатовой, очень хорошие, от первоисточника тактично дистанцируются — в них время и город предстают в некотором смещении, в такой меланхолической дождевой дымке. На них вроде есть все, что нужно, — пионеры, кошки, собаки, воздушные шары, милиционеры, дирижабли, но — вдруг по Галерной катит какой-то чудаковатый господин на велосипеде и в цилиндре, а на Дворцовую площадь выезжают извозчичьи дрожки… И лица у пионеров какие-то слишком задумчивые, так и хочется им сказать: «Ребята, „бодры” надо петь бодрее…»

Почитаем же эти стихи. Похоже, что когда Введенский писал для детей, он забывал, что он заумник и обэриут, и становился — кем? — да просто поэтом, ребенком, лириком. Эти черты подметила хорошо знавшая и любившая его детскую поэзию Лидия Чуковская (они работали вместе в 1920 — 1930-е годы в той самой знаменитой ленинградской редакции) — и нынешний «ДЕТГИЗ»  в конце книги, в биографической справке, уважительно приводит ее слова:  «А. Введенский, — писала Лидия Чуковская, — рожденный, природный лирик… Чистый и удивительно легкий стих А. Введенского вводит ребенка не только в мир родной природы, но и в мир русского классического стиха — словно в приготовительный класс перед веснами, звездами, ритмами Тютчева, Баратынского, Пушкина».

Действительно, когда читаешь Введенского, думаешь прежде всего «о прекрасной ясности» [2] его стиха, — мало кто в нашей детской поэзии 30-х годов сумел создать такой стихотворный мир, который охватывает душевную жизнь ребенка полностью и целиком, со всеми ее повседневными подробностями, восторгами, опасениями, мечтами, любопытством.

Откроем, например, стихотворение «Щенок и котенок» — ведь это целая поэма или повесть в стихах, а главное событие, фабула этого маленького романа вот какая: котенка и щенка привезли на дачу. И только! Но это событие столь значительно, столь огромно для их маленького владельца, что невозможно, просто не получится пропустить в рассказе об этом ни малейших деталей: ни того, как поначалу «щенок и котенок в картонке скучали, щенок и котенок дрожали в тревоге, щенок и котенок устали в дороге» (обратим внимание, как троекратно повторенное «щенок и котенок» передает монотонный ритм движения поезда), ни того, как, уже освоившись на новом месте, однажды среди земляники они встретили пса и «пес кривоногий, с коротким хвостом стоял у дороги в лесу под кустом», ни того, как щенок и котенок, сидя у реки, наблюдают, как медленно выходит из леса пастух, трубя в свой пастушеский рожок, а главное — того, как… ну, в общем, читайте стихотворение. Так исподволь растет душа ребенка: он учится наблюдать, научается сочувствовать, сопереживать, сострадать, то есть делать самую важную — душевную — работу.