Школа террористов - Иван Черных

Донич уговаривает меня потерпеть ещё немного, сообщил, что Токарев доволен мною и просит поближе держаться к Петрунеску, не потерять его доверия. Легко сказать "поближе держаться, не потерять доверия", а вот как? Какой ценой? И не поеду же я к нему домой без приглашения. А радиоприемник в электробритве, привезенный Доничем, к сожалению, кишиневские разговоры "будущего тестя" не берет - то ли расстояние далековато, то ли микрофон в авторучке не срабатывает. А мог и обнаружить подлог Иона Георгиевич.

В общем, хочешь не хочешь, а приходится терпеть.

На третий день после гибели Кочура меня утром вызвал Комрад Герпинеску. Настроение у него было хорошее, и начал он с анекдота:

- Звонила твоя кобыла, просила передать, что скачки состоятся.

Я понял, кого он имеет в виду и о чем идет речь. Приезд Альбины обрадовал меня и насторожил - что за этим?

- Ну, коли вы разрешаете, - польстил я ему.

- А как я могу отказать дочке президента? Я тоже люблю весело пожить, и сам не отказался бы подцепить такую красотку. В общем, собирай свои пожитки и перебирайся в мягкую постель нареченной. Станешь большим начальником, не припоминай обид, авось дорожки наши ещё сойдутся.

А вот этого намека я не понял. Неужто меня насовсем выпускают из клетки? Не насмехается ли Герпинеску, не приготовили ли мне новую каверзу? Причин вполне достаточно, да и оплошность я мог допустить - тягаться с такими мастерами провокаций не так-то просто. Больше всего меня беспокоила сунутая в карман пиджака Ионы Георгиевича авторучка. Не дай Бог упадет она и сломается или просто перестанет писать: разбери он её и сразу станет ясно, что это предмет и кто его подсунул... Буду надеяться на лучшее и держать ушки на макушке.

Надо как-то предупредить Донича. Он на занятиях. Вызывать нельзя... Придется сообщить через Мирчу.

Собрать свои пожитки было делом пяти минут: уложил в кейс свое капитанское обмундирование, туалетные принадлежности, блокнот с некоторыми безобидными записями - расписанием занятий, техникой выполнения приемов самбо и джиу-джитсу, которые отрабатывали, набросками будущей статьи, сделанными ещё в гарнизоне. Сложил в стопку библиотечные книги - все здесь как в настоящей школе, есть даже учебники по психологии, по анатомии, труды Маркса и Ленина, - отнес в библиотеку. Оставалось пообщаться с Мирчей. Теперь у меня было две электробритвы и безопасная с плавающими лезвиями. Я оставил себе ту, в которой спрятан радиоприемник. Безопаску решил подарить Мирче, а "Эру" - Доничу. Он поймет что к чему. Да и скрывать от Мирчи, что за мной приедет Альбина не имеет смысла, а мой топтун несомненно похвастается своей осведомленностью...

14

Альбина приехала в двенадцатом часу, на том же рубиновом "жигуленке", чистеньком, ослепительно поблескивающим эмалью. И сама - в кремовой гипюровой кофточке с короткими рукавами и большим вырезом на шее. Сквозь прозрачную ткань соблазнительно проглядывал кружевной лифчик, загорелое до шоколадного цвета кожа чуть впалого живота. Аккуратность Альбины, умение следить за собой, стерильная чистота одежды и тела импонировали мне, заставляя забывать все её пороки и недостатки. Даже её тяжелый папин подбородок нравился мне и казался симпатичным. А возможно однообразная жизнь в застенках, примелькавшиеся мужские физиономии так опостылели, что любая мало-мальски смазливая бабенка показалась бы красавицей.

Она поцеловала меня в губы, как долгожданного и желанного возлюбленного, открыла дверцу с левой стороны и указала на водительское кресло.

- Прошу.

Я отрицательно помотал головой.

- Ты забыла - я боюсь красного цвета, как раненый бык на корриде.

- Не набивай себе цену, знаю я, какой ты трусливый. И придется привыкать: теперь это твоя машина. Ты не раз выручал меня и заслужил её вместе со свободой. - Она протянула мне технический паспорт. Я раскрыл и увидел свою фотокарточку. А фамилия написана другая - Джабира-Казаров.

- Ты ошиблась адресом, - я попытался вернуть документ.

- Не ошиблась. Это тебе на всякий случай, чтобы не спутали с Семиречиным, задавившим какую-то девочку. Советую отпустить усы, тогда станешь настоящим молдаванином. А вот и паспорт. - Она достала его из вещевого ящика машины. Отныне ты вольная пташка, лети куда хочешь и когда захочешь. Я обещание свое выполнила.

Я смотрел на нее, стараясь по глазам и лицу заметить фальшь, уловить в голосе неискренность. Но на её улыбающемся лице читалось только одно: "Что, обалдел от радости?" И все-таки я не верил ей.

- Ты переоцениваешь мои заслуги.

- Что тебя не устраивает? Может, хочешь остаться здесь тренером?

Она насмехалась надо мной, зная, как мне все осточертело здесь. А я знал, кто такие Альбина и её папочка и что просто так они меня не отпустят. Надеются, что после интервью с Кочуром я не рискну вернуться в Москву. Что ж, продолжим игру.

- Значит, с сегодняшнего дня я - Джабира-Казаров, Дмитрий. Хотелось бы узнать свою родословную, кто мои предки и ближайшие родственники. - Я напрягал память, стараясь вспомнить, где слышал или вычитал эту фамилию.

- В свое время узнаешь. А теперь поехали. Не укатишь же ты сразу в Москву, не простившись с папой?

- Разумеется. Не знаю как и чем вас отблагодарить.

- Перестань строить из себя джентльмена. Поехали. - Она открыла заднюю дверцу и села в машину.

Я занял водительское место и включил зажигание. Дежурный на проходной открыл ворота и пропустил нас без проверки документов - видимо, Комрад предупредил его.

"Жигуленок" послушно среагировал на педаль газа и стремительно рванулся по шоссе, набирая скорость, словно обрадовавшись вместе со мною долгожданной свободе.

Почти всю дорогу мы молчали. Не знаю, о чем думала Альбина, а я о своей новой фамилии. И вспомнил! Слышал по радио и читал в газетах: Федор Джабира-Казаров - военный комиссар Молдовы!

- Хорошего вы подбросили мне родственничка, - похвалил я Альбину. - И кем же я ему довожусь - сыном, братом, племянником?

- Племянником. Устраивает?

- Сыном бы лучше. Но и племянником сойдет.

Через час мы были в квартире Альбины.

День, начавшийся с неожиданного сообщения Комрада, продолжал подкидывать мне новые сюрпризы: Иона Георгиевич встретил меня с перевязанной головой и ссадиной на своем массивном подбородке.

- Что с вами? - невольно вырвалось у меня.

- Пустяки. Царапина, - беспечно махнул рукой Петрунеску. - Хорошо, что ты приехал. Хотелось бы поговорить с тобой, прежде чем ты примешь решение. Или ты уже принял? Альбина, оставь нас минут на пять.

Дочь тут же скрылась в своей комнате.

А мне было о чем подумать. Так просто президент спортивной ассоциации меня не отпустит...

- В моем положении... куда не кинь - все клин.

- Да, - сочувственно произнес Иона Георгиевич и задумался. - Москва тебя не пожалует - знаю, какую проверку устраивают ваши органы КГБ. И у нас неспокойно. Может, вам и вправду махнуть пока в гости к Джону Лепски? А хотите, поезжайте в Италию. У меня там друг на Сицилии, примет как родных. Поживете, кое-чему поучитесь. Обстановка ныне быстро меняется: Союз разваливается, к власти приходят новые правители. Кстати, и Горбачеву вашему скоро, видимо, придется распрощаться с президентским креслом. Неумный он человек, не вырос из комсомольских штанишек, чтоб таким государством управлять...

Его политический монолог прервал телефонный звонок. Он взял трубку, послушал. Ответил коротко на молдавском, положил трубку и пошел в спальню. Немного спустя, оттуда, будто вытолкнутая, вылетела Софья Михайловна с красным лицом и сверкающими гневом глазами; шепнула мне, кивнув на дверь комнаты Альбины: "У неё уже другой кобель. Тоже летчик. Скородумов", - и исчезла за дверью туалетной комнаты.

Тут же появилась и падчерица.

- Что она тут прошипела? - спросила со злостью.

Я пожал плечами.

- Наверное выругалась на своем языке. Что у вас происходит? Чего вы не поделили?

- Меня не поделили. Слишком многого хочет...

"И здесь идет борьбы за власть", - невольно мелькнуло у меня в голове. А поначалу показалась такая милая, дружная семейка. Нет, не хотел бы я иметь таких тестя и тещу. А Альбина-то какова! Это когда же они успели снюхаться? Видимо ещё до знакомства с Андреем: на похоронах отставной второй пилот очень рвался поговорить с Альбиной, но она сердитым взглядом шугнула его от себя. Почему они делали тайну из своего знакомства?..

Иона Георгиевич вышел из спальни (видимо оттуда продолжал конфиденциальный разговор по телефону, попросив и жену удалиться), а Софья Михайловна - из туалетной комнаты, и прошмыгнула в спальню.

- Так на чем мы остановились? - спросил Иона Георгиевич, потирая затылок через повязку. Уж не благоверная так треснула его?..

- На Горбачеве, - подсказал я.

Так вот, и Горбачев ваш, и Снегур наш - дерьмо собачье. Считают, что они правят нами. Правит тот, у кого деньги. Они упиваются властью, а мы наслаждаемся жизнью и диктуем им свою волю. Все у нас в руках. - С затылка перенес руку на свой квадратный подбородок, помассировал его. - Или хочешь в Москву? - круто изменил он тему.