Теплый пепел надежд - Ксения Васильева

— А что это за очаровательный уродец? Очередное творческое увлечение?.. — услышала Сонечка.

Она ушла в комнату и просидела там часа два. Из мастерской не доносилось ни звука.

Ей нечего здесь делать, подумала Сонечка, Кирик никогда не полюбит ее… Она дура, что могла хотя бы предполагать это. Ей надо съезжать. Она не выдержит приходов этой ведьмы, а что та будет приходить, Сонечка не сомневалась.

Она уже ненавидела эту «даму», длинную и сухую, как вобла.

Наконец в коридоре послышались шаги. Кирик провожал даму. Но нет! Он заглянул в комнату к Сонечке (вид у него был то ли встревоженный, то ли растерянный).

— Я ухожу. Поеду домой, мне нужно… — сказал он и стал путано объяснять, зачем он поедет.

Сонечка смотрела на Кирика, пытаясь внушить ему, что нельзя, нельзя бросать ее сегодня одну!

Кирилл отвел глаза и быстро закончил:

— Не скучай, я позвоню, а завтра с утра тут.

И они ушли.

Сонечка начала собирать вещи. Шубу она повесила в шкаф, туда же поставила сапоги и положила ангорский свитер — это все были подарки Кирика.

Гардероб ее был тот же, с которым она приехала в Москву, ну курточка прибавилась да еще один паричок с длинными коричневыми волосами.

Собрала деньги — у нее появился элегантный кожаный кошелек!

И окончательно поняла, что ее здесь ничто не держит.

Последняя часть триптиха? Обойдется без нее — он же говорил, что может писать по памяти. Ее он хорошо знает и вполне сможет написать. Она уходит. Эта мысль вдруг пронзила ее.

Она села на стул. Кто ее в Москве ждет? Но она же не сможет завтра как ни в чем не бывало встретить Кирика… Он все поймет — уже понял сегодня! У них начнется ад, а не жизнь. А если вобла будет ходить? Нет и нет! Тут она вспомнила предложение Макарыча.

Она подхватила пакет, положила на стол ключи от квартиры, вышла и позвонила Макарычу в дверь.

Тот открыл сразу, будто ждал. Сегодня он отдыхал, наварив своей дряни от пуза. Видел дамочку и Кирика… А тут в гости сама Сонечка!

Вот радость-то для деда, подумал Макарыч, а сам внимательно вглядывался в мрачное лицо Сонечки… Чтой-то с девкой не того… Приревновала, поди… Или сам Кирька погнал. Он ведь свихнутый, да еще из себя корежит.

— Анатолий Макарович, вы мне обещали работу? Я готова. Мои дела с Кириком Сергеевичем закончились… Я его затруднять не хочу. Вы разрешите где-нибудь у вас переночевать? Утром я комнату сниму…

Все это Сонечка выпалила единым духом, чтобы не было лишних вопросов. Макарыч засуетился:

— У меня на кухне диван-тахта, я там посплю, а ты в комнате… Уладимся как-нибудь. А с комнатой ты подожди… У меня один художник есть, богатеющий, у него мастерская — два этажа да квартира о пяти комнат, да еще квартира… Он, может, тебя туда пустит. Все ноет, чтоб я ему натуру нашел… Так что погоди.

— Анатолий Макарович, может быть, я на кухне? А вдруг к вам кто-нибудь придет? Мне там удобнее будет, я думаю, вам тоже… Я очень устала… Вы меня пораньше разбудить сможете? Мне по делам нужно.

Сонечка ушла на кухню.

А в это время к Кириллу забрели Геннадий и Олег. Поскольку им никто не открыл, а погода была отвратнейшая, вспомнили про Макарыча и завалились к нему с цветами, шампанским (для Сонечки) и с двумя бутылками водки. У Геннадия возникла шикарная задумка для скульптуры, и для этого нужна была именно Сонечка.

Макарыч им обрадовался, хотя и углядел две покупные водки… Ничего, подумал он, разгуляются, не хватит, моя в ход пойдет, вон погода какая, собаку на двор не выгонишь!..

Пошла гульба, треп, Геннадий зациклился на жлобе Кирике, который присвоил себе право владеть натурой — Сонечкой. И вообще, кто она ему? Ну спит он с ней, но это не резон, чтобы больше ее никому не давать!

Олег поддакивал, оба они поливали Кирика, его новую картинку-триптих «Сонечка», а Макарыч соображал, как бы половчее намекнуть им, что он может девчонку сговорить, за бабки.

Он обождал, когда наступит пауза; увидев, что вторая бутылка кончается, достал свою и исподволь начал свой заход.

— Ребята, я вот вас слушаю и никак не пойму, чего вам далась эта девчонка? Маленькая, субтильная, какая из нее фигура?

Геннадий завизжал: «Понимал бы ты, старый хрен, что-нибудь! Она — для гениального скульптора, то есть для меня! Я такую залепуху устрою всем! Закачаются! Америкашки-итальяшки на коленях будут передо мной ползать. А я буду ждать настоящую цену! Ничего ты, старик, не понимаешь!»

Макарыч осторожненько спросил:

— Ну и как ты, Геннадий, мыслишь насчет оплаты? Если я тебе твою натуру преподам на блюдечке?..

Геннадий швырнул на стол сто долларов.

Старик покачал головой:

— Еще добавь стоко. Дешево хочешь.

— Ну и жлобяра ты, Макарыч! Но если девчонка не согласится, все заберу, понял?

— А скоко ей будешь давать?

— А вот это уж не твое собачье дело! — возмутился Геннадий — Может, я сразу тысячу баксов ей дам!

— Нет, мое это дело, — заявил Макарыч, — я тебе ее преподаю на блюдечке, я должен ее уговорить, а ты ей — шиш? Что она мне скажет? Мне гарантии твои нужны.

Геннадий поутих:

— Меньше того, что я тебе дал, не будет.

Макарыч встал.

— Вы посидите, а я пойду прогуляюсь. — Другого он хотел для Сонечки и для себя, того миллионера. Но лучше синица в руке… Неизвестно, как тот отнесется к «натуре», а Генка уже готов.

Сонечка не спала. Она слышала, как кто-то пришел, узнала громогласного Геннадия, ясно прозвучало ее имя.

Не все ли равно, кто будет ею пользоваться как натурой? Платил бы хорошо. Теперь она будет жить иначе, раз уж так к ней относятся, думала Соня.

А Кирик врал. Его призвание!.. Он, видите ли, не имеет права жить с женщиной! Все забыл, как только пришла эта вобла! Просто ему неловко сказать ей (он же вежливый, воспитанный), что она ему и никому вообще не может понравиться, потому что уродина.

Она надела новый парик, не стала клеить губы — зачем? — и села на тахту. Она была уверена, что Макарыч придет за ней.

Старик тихо вполз в кухню и, присев на стул, зашептал:

— Тут ребятишки пришли, Генка и Олег. Не сильно денежные, но и не бедняки, баксы и «деревянки» имеются… Пока я того миллионера найду, может, ты с этими сладишь? Они ревмя ревут — подавай им Соню! Только Кирюше ни-ни! Он меня на кусочки растащит! Так пойдешь?

Сонечка кивнула. Макарыч внимательно посмотрел на нее:

— А где тебе жить? Можно у меня, но тут рядом Кирюха… Боюсь я его. Ладно, сладимся. Иди. Токо тебя тут не было. Об деньгах договаривайся сразу. Если мало, подождешь чуток, того миллионера достанем!

Когда они вошли, в комнате наступило шоковое молчание, тут же взорвавшееся громом.