Поймём ли мы когда-нибудь друг друга? - Вера Георгиевна Синельникова

он просто воспитан в христианской традиции. На меня же вера обрушилась, как тропической ливень, как звездопад. То есть я не могу сказать, что это вера. Это абсолютное, ничем не опровергаемое знание. Я знаю, что Бог естьвсё и всё есть Бог. То есть мир Божественен во всех его проявлениях. Нет ни одного существа, былинки, точки в мироздании, материальной или не проявленной, которая была бы не Божественна. Это так очевидно! Всё вокруг, на что ни посмотри, кричит, поёт, повествует об этом.

Вот хотя бы мой парк. Я навещаю его почти каждый день, наблюдая картины постепенных приготовлений к зиме. В эту пору там тихо, безлюдно. Листва желтеет, багрянеет и опадает, прозрачное, прохладное небо становится ближе удивлённым глазам. Солнце льётся на землю почти беспрепятственно сквозь облетевшие полуголые кроны. По тропинкам, петляющим между осин, берёз, буков и клёнов я направляюсь к своему алтарю — могучему старому дубу. В синей безоблачной вышине краснеют его пока ещё крепкие глянцевые листья, нанизанные на лучи бесстрастного солнца. Среди облетевших клёнов он стоит, словно король среди поредевшей свиты или полководец перед потрёпанной в сражениях армией, но будто не ведая об этом, не нарочито надменен, а спокойно красив. Вот совершенство, думаю я. Ничто ничему не противопоставлено, ничто ничем не угнетено, каждая клеточка — свой урок, своя служба, свой, ничем не заменимый элемент общей красоты. И осень для дуба — вовсе не пора уныния. Даже когда разгуляются непогоды — задождит, заметелит, приморозит, он будет исполнен сдержанного достоинства — просто в соответствии с положением планеты на орбите он умерит жизненный ритм. Как и весь окружающий его парк. Как все леса, окружающие город. Как вся Природа в этом уголке Земли под этим Божественным небом. Что здесь можно подправить, улучшить, украсить или замедлить? Всё точно, своевременно и прекрасно. Всё — Бог. Вот, медленно кружась, падает лист — это Бог. Нарушая тишину резким скрипучим карканьем, на ветку садится ворона — это Бог. Бог — первые лёгкие снежинки неповторимой красоты. В детстве я поражалась безукоризненным геометрическим формам, ажурности и симметрии этих крохотных созданий, мгновенно тающих на ладони и растворяющихся в небытии. Теперь мне понятны истоки этой красоты и не потому, что я изучала кристаллографию, я понимаю, что прекрасное — отражение внутреннего совершенства Бога. Всё — совершенство. От каждой неприметной колючки при дороге и каждого муравьишки, погружённого в свои нескончаемые заботы, до огромного пульсирующего тела Земли — всё самим фактом своего содружества и существования отражают внутреннюю ограниченность мировых связей, их подчинённость некому величайшему замыслу. На Земле, как у доброй хозяйки в доме, всё на своих местах, всё рационально, взвешено, безошибочно. Реки текут в нужные стороны, вулканы извергаются в точно отмеренный для них час, тропические бабочки никогда не устремляются к полюсам, белые медведи не мигрируют в тропики. Земля, вместе со своими братьями и сёстрами, движется вокруг Солнца, Солнечная система описывает правильный эллипс вокруг центра Галактики за 220 миллионов лет. Другие бесчисленные Вселенные, не сбиваясь с ритма и не нарушая общего строя, ведут хороводы в бесконечных далях Мироздания. И если даже как будто случайно мелькнёт в небе комета, упадёт звезда или зародится новая, это всегда отражение абсолютной необходимости, одно из звеньев, одна из граней жизниБога.

Пока мироощущение человека целостно, для него нет проблемы веры или неверия, существования или несуществования Бога. И Адам, и современный ребёнок в нежном возрасте — сам Бог, с его неуёмной радостью бытия, всеобъемлющей любовью к миру и неисчерпаемой творческой энергией. Источником моих детских снов и постоянного ощущения счастья в те незабываемые времена, как мне теперь становится ясно, было подсознательноезнание не просто о существовании Бога, но о слитности с Ним, неотделимости от Него.

Мысль отторгает человека от Бога и Бога от человека. И верить, и не верить в Бога можно только Умом. Ум то водружает Бога в загадочную обитель на небесах, то втискивает в некие ритуальные земные предметы. Он придаёт Богу облик то небесного светила, то человека, то зверя, окружает Его сонмом богов рангом пониже, то выставляет Бога всепрощающим добряком, то наделяет способностью гневаться и наказывать. Но как бы то ни было, Бог в умственных представлениях всегда существует отдельноотчеловека. То есть выходит, что человек сам по себе, Бог сам по себе, а мир — сам по себе, и между ними — невероятно сложные запутанные иерархические взаимоотношения. К Богу можно взывать, молить Его о помощи, о благоденствии, о победоносном окончании войны, просить у Него благословения на самые различные дела, а в случаях, когда представления о Его гуманности, милосердии, непременной благосклонности к нашим молитвам не совпадают с реальностью, можно отрицать Его существование или даже подвергать проклятьям.

При таких взаимоотношениях с Богом неизбежно возникновение вопросов, на которые нет ответов.

Где живёт Бог? Если невообразимо далеко, то каким образом на протяжении тысячелетий многие люди общались с ним, слышали Его голос, ощущали его присутствие? Как из такого далека Ему удаётся следить за периферией своих владений, где, в самом деле, периферия или её вообще нет? Если же предположить, что некоторые процессы в некоторых провинциях Он пускает на самотёк, разве работал бы так безотказно и отлажено вселенский механизм? Ведь известно же, что «мышка бежала, хвостиком махнула…»

Как выглядит Бог? Солнце ли это? Или один из пророков, приходивших на Землю, чтобы возвестить Божественное слово? Или нам не дано даже вообразить, каков Он на самом деле?

Какой Бог настоящий — тот, которому поклоняются на Западе, или тот, в которого веруют на Востоке? Тот, который обитает в храмах цивилизации, или тот, с которым почти свободно общаются полудикие племена?

Если Бог — Надежда, Милосердие, Справедливость, почему «всего прочнее на земле печаль», как сказала Анна Ахматова?

Если за Богом всегда последнее слово, что значит тогда человеческаяволя, гений, талант?

И что за странная штука бессмертие, о котором так много спорят и так страстно мечтают люди?

Постижение Божественности мира всё ставит на свои места. «Бог всюду и везде», как сказал Ибн Аль Фарид. Когда в нашей домашней библиотеке в томике средневековой поэзии я обнаружила эти стихи, со мной творилось примерно то же, что когда-то на Севере, когда я узнала, что ты приедешь. Я прыгала, плясала и пела, только обнимала не Дарью и Реню, как тогда, а свою бесценную мамулю, которая, конечно же, не понимала, что происходит, но радовалась вместе со мной — радовалась моей радости.

Потом я убеждалась неоднократно, правда, пока