Ведьма для генерала (СИ) - Снежина Лара

— Потрудитесь объяснить.

— У меня встречное требование, — я сложила руки на груди, потому что они начинали дрожать. — Потрудитесь и вы объяснить своё поведение. С тех пор как мы вернулись из лесу, вы старательно притворяетесь, что едва меня знаете, а теперь и вовсе…

И я не смогла. Не смогла заставить себя завершить фразу. Вот выпущу эти слова на волю, и они обязательно сбудутся. Но мне всё же удалось проглотить подступивший к горлу ком.

— Вы отбываете восвояси. И раз уж послание мне доставил Алексис, а вы никаких инструкций не оставили, я не совсем понимаю, какую судьбу вы уготовили мне. Ведь ваша обязанность — доставить меня в Столицу.

Он опустил взгляд.

— Наша задача здесь выполнена. Вы всё верно сказали. Единственным недобитком в лесу оказался алхимик. С ним мы расправились. Здешним больше ничто не угрожает. А вы… я затем и передал вам документ.

Документ… я не хотела его открывать. Я… боялась его открывать. Что ж там такого написано, раз он на словах отказался мне передать?

— Видимо, для вас спасение ворожеи от костра оказалось лишь приятным дополнением к героической миссии. Не думала, что сказать мне это в глаза — такая непосильная для вас задача. Но что это я? Предъявляю претензии к вам так, будто вы мне чем-то обязаны.

Бумага жгла мне пальцы. Я прошагала к столу и припечатала испорченный конверт к столешнице.

— Желаю вам доброго пути. Предполагаю, обязанность конвоировать меня ко двору вы переложите на чужие плечи.

Я отступила на шаг от стола, повернулась. И не успела сбежать.

Он поймал моё запястье. Развернул к себе.

— Велена…

— Не смейте! — прошипела я ему в лицо. — Не смейте так меня называть! Я вам благодарна. Это знайте. Вы спасли мою жизнь, и я этого не забуду. Ступайте домой с лёгким сердцем, генерал Эревин.

А внутри что-то лопалось, рвалось и рассыпалось на мельчайшие, беспощадно острые осколки.

— В послании — пожалованная тебе Императором свобода. Вчера из Столицы вернулся гонец, — он помолчал. — Я отправил письмо ко двору сразу по возвращении. Описал всё, что случилось с Ирнаром. Как ты меня дважды спасла. Как сама чуть не погибла. Император освобождает тебя от обязанности приносить ему присягу на верность. Ты её и так уже доказала.

Я сглотнула. И почему же меня не радовали эти вести?.. Ведь о таком исходе можно было только мечтать.

— Так, значит, ты и впрямь свободен, — прошептала я. — Мы оба свободны. Тогда, пожалуй, и говорить не о чем.

Пальцы на моём запястье судорожно сжались. Он втянул в себя воздух, будто собирался с силами, чтобы сказать то, что сказать не решался.

— Я не имею права, Велена… даже рядом с тобою стоять. Не могу себе это позволить. Не достоин.

Я застыла. Хотела бы вырваться, наговорить ему новых гадостей и вылететь прочь из этой мучительной тишины. Но его тон — в нём зазвучала та самая тоска, которую я так часто ловила в его глазах, когда…

Взглянуть на него стоило немалой смелости. Он смотрел вниз, на свою руку, по-прежнему сжимавшую моё запястье. Большим пальцем провёл по коже вверх-вниз, заставляя меня замереть, задохнуться от ощущений.

Он смотрел и смотрел, будто запоминал, каково это — касаться меня.

Да что же такое, в конце концов, с ним творилось?..

— Я н-не понимаю. Ты больше всех остальных имеешь на это право. Ты же спас меня…

— Я едва тебя не угробил! — пальцы стиснули моё запястье, и я едва успела прикусить губу, чтобы не ойкнуть. — Знал, что Ирнара нельзя недооценивать, но понадеялся на твой дар, оставил тебя с ним, даже не разобравшись… Я ничего не знал о печати. Это я-то, сам таскающий артефакт! Я рассчитывал, он потащится в лес вслед за нами.

Я медленно, очень медленно выдохнула. Так вот что так его ело все эти дни…

— Но кто-то же вас предупредил. Признавайся, совсем без присмотра меня не оставил?

Эревин качнул головой.

— Оставил Волчонка за ним присмотреть, но приказал не высовываться.

— Ну вот! И он тебя не подвёл. Всё обошлось.

— Обошлось? — он уставился на меня, будто не верил своим ушам. — Ты едва не… Я едва тебя не потерял! Это моя вина, она непростительна.

— А может быть, это мне стоит решать, что простительно? Если бы не ты, я бы не выкарабкалась.

— Если бы не я, тебе бы и не пришлось!

— Если бы не ты, чёрт знает, что этот алхимик успел бы тут натворить. Прекрати со мной спорить!

Он потянул моё запястье вниз, вынуждая едва ли не упасть ему на грудь. Я протестующе ойкнула, но этот северный медведь и ухом не повёл. Видимо, всерьёз настроился выиграть спор и убедить меня в том, что ни в коем случае меня недостоин.

— Генерал подчиняется только Императору, — напомнил он. — Никакая лесная кош…

Я не стала ждать, пока он закончит. Опустила свободную руку ему на грудь и, будто слепой котёнок, ткнулась губами в его губы.

И, кажется, это сработало. Нет, точно сработало. Хорошо сработало. Даже слишком.

Сначала он замер и, кажется, даже дышать перестал. Моё запястье, как по волшебству, освободилось.

Я слегка отстранилась, но не успела отпраздновать свой триумф. Крепкие руки сгребли меня в охапку, не давая сбежать, и генерал Эревин ответил на поцелуй, отыскав мои дрожащие губы. Я мгновенно, как по волшебству, забыла все наши споры.

Жар, поднимавшийся из глубин моего и без того полыхавшего тела, кажется, никакого отношения к дару не имел.

Ох, так вот за что все любят поцелуи…

Спустя мгновение и вечность я оторвалась от его настойчивых и жадных губ. Дыхание моё безнадёжно сбилось. Я едва соображала, но всё же умудрилась пробормотать:

— Ты… собирался что-то возразить?

Его затуманенный взгляд блуждал по моему наверняка пунцовому лицу. Он медленно покачал головой. Тёмная прядь упала на лоб.

— И в мыслях не держал, — сказал он хрипло.

— Я понимаю, впрочем, — я подцепила пальцем свисавшую с его могучей шеи цепь. — Медведю с кошкой, и тем более лесной, ужиться наверняка не так-то просто.

Он заглянул в мои глаза:

— Любой медведь тебе на это возразит: пустые суеверия.

Я опустила взгляд, уткнулась лбом ему под подбородок:

— Знаешь, кошки тоже страсть как падки на медведей.

— Все кошки и на всех медведей?

Я невольно хмыкнула, потёрлась носом о его рубашку:

— Не могу сказать за всех. А мне достаточно и одного.

Эпилог

На исходе лета на холмах зацвёл душистый вереск.

Но это было, пожалуй, не единственным важным событием в Тахтаре. Как раз к концу лета мне всё же удалось окончательно переубедить генерала Ареса Эревина в том, что он, несмотря на его упёртый нрав, тоже достоин счастья. Потому что отказываясь от него, тем самым лишал счастья и меня. А это только усугубляло его вину по отношению ко мне. Эту нехитрую, но эффективную формулу я вывела после ещё полудюжины споров.

Впрочем, все наши перепалки в последнее время заканчивались одинаково, да так, что от одних воспоминаний начинала закипать кровь.

«Медведи» никуда не ушли — по решению генерала, остались до первых заморозков, чтобы помочь Тахтару и окрестным селениям подготовиться к зиме.

И даже Вучко время от времени возвращался домой из добровольного изгнания. Мои братья и отец взяли над ним опеку, помогая с трудностями, которые хорошо были известны лишь им четверым.

Жизнь постепенно брала своё, притупляя боль от случившегося и заставляя смотреть вперёд. И я смотрела. Смотрела вперёд и с надеждой.

Потому что вчера генерал Эревин наведался в дом на холме и, уже привычно почесав за ухом Пушка, объявил, что к зиме его ждут в Данутаре.

— Матушка написала, что не побоится отчитать за моё длительное отсутствие самого Императора, — усмехнулся он. — И что-то мне подсказывает, так она и сделает.

— Ты, конечно, должен ехать, — я покачала головой. — Тебя ведь дома с окончания войны не видели. И не только тебя. Твоих воинов тоже.

— Но чего мне матушка точно не простит, — продолжил Арес Эревин, — это возвращения с пустыми руками.