Стелла - Чарльз Гэвис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тогда в чем дело? – спросила она, и он уловил нотку любопытства в нагло-надменном голосе. – Будьте любезны изложить свое желание как можно короче, сэр, и позвольте мне идти своей дорогой.
Затем он разыграл карту.
С низким поклоном он приподнял шляпу и сошел с тропинки.
– Прошу прощения у вашей светлости, – сказал он почтительно, но с едва притворным разочарованием. – Я вижу, что совершил ошибку. Я приношу самые смиренные извинения за то, что нарушил ваше доброе расположение духа, и я ухожу. Я желаю вашей светлости доброго вечера, – и он повернулся.
Леди Ленор посмотрела ему вслед с холодным презрением, потом прикусила губу, опустила глаза и вдруг, не повышая голоса, сказала:
– Подождите!
Он повернулся и стоял, засунув руку за пазуху пальто, его лицо было спокойным и невозмутимым.
Она остановилась на мгновение и посмотрела на него, борясь, если бы правда была известна, и, без сомнения, он знал это, со своим любопытством и своей гордостью, которая в конце концов запретила ей продолжать с ним разговор. Наконец любопытство взяло верх.
– Я окликнула вас, сэр, чтобы спросить о природе той ошибки, которую, по вашим словам, вы совершили. Ваше поведение, ваши манеры, ваши слова для меня необъяснимы. Будьте так добры, объясните.
Это был приказ, и он склонил голову в знак почтительного признания.
– Я изучаю природу, миледи, – сказал он тихим голосом, – и мне нравится бродить здесь по лесу, особенно при лунном свете; это не такая уж необычная фантазия.
Ее лицо не покраснело, но глаза заблестели; она увидела насмешку в словах.
– Продолжайте, сэр, – холодно сказала она.
– Случай привел меня сегодня ночью в направлении реки. Я стоял, любуясь ей, когда два человека, два человека, которые только что покинули нас, приблизились. Подозревая о любовном свидании, я отступил, когда луна открыла мне, что один из этих людей был человеком, которым я очень интересуюсь.
– Кто именно? – спросила она холодно и спокойно.
– Юная леди, – ответил он, и его глаза на мгновение опустились.
– Это интерес, а не любопытство, – ее губы скривились, и она посмотрела на него с бесконечным презрением, – интерес, а не любопытство побудили меня остаться, и, будучи невольным слушателем, я услышала странную помолвку, называйте это как хотите, которая состоялась.
Он сделал паузу. Она накинула шаль на голову и искоса посмотрела на него.
– Какое это имеет отношение ко мне, сэр? – надменно спросила она.
– Простите! Вы понимаете мою ошибку, – сказал он с подобающей улыбкой. – У меня сложилось впечатление, что, поскольку интерес или любопытство побудили вас также выслушать сцену, вы, возможно, будете рады помочь мне.
Теперь она прикусила губу.
– Как вы узнали, что я слушаю? – потребовала она.
Он улыбнулся.
– Я видел, как ваша светлость приблизилась, я видел, как вы заняли свое место за деревом, и я видел ваше лицо, когда они разговаривали.
Когда она вспомнила все, что, должно быть, сказало ему это лицо, ее сердце забилось от дикого желания увидеть его беспомощным у ее ног; ее лицо стало кроваво-красным, а руки крепко сжали шаль.
– Ну и что, сэр? – спросила она, наконец, после паузы, во время которой он стоял, разглядывая ее из-под опущенных век. – Допустим, что вы правы в своих предположениях, как я могу вам помочь, предположив, что я решу это сделать?
Он посмотрел ей прямо в лицо.
– Помогая мне предотвратить исполнение помолвки, помолвки, свидетелями которой мы с вами только что стали, – сказал он быстро и откровенно.
Она помолчала мгновение, ее глаза смотрели куда-то мимо него, как будто она размышляла, затем она сказала:
– Почему я должна вам помогать? Откуда вы знаете, что я проявляю какой—либо интерес к … к этим двум людям?
– Вы забываете, – тихо сказал он. – Я видел ваше лицо.
Она вздрогнула. В смелой дерзости этого человека было что-то такое, что доказывало, что он мастер.
– Если я признаю, что проявляю некоторый интерес, какие у меня есть доказательства того, что я буду следовать этому интересу, доверяясь вам? – спросила она надменно, но менее надменно, чем до сих пор.
– Я могу предоставить вам достаточное доказательство, – тихо сказал он. – Я … люблю … ее.
Она вздрогнула. В его голосе было такое спокойное, холодное и в то же время напряженное выражение.
– Вы любите ее? – повторила она. – Девушку, которая только что ушла от нас?
– Юную леди, – сказал он с легким ударением, – которая только что отправилась к лорду Лейчестеру Уиндварду.
На мгновение воцарилась тишина. Его прямое изложение дела сказалось на ней.
– И если я помогу вам, если я соглашусь, какую форму примет моя помощь?
– Я оставляю это на ваше усмотрение, – сказал он. – Меня интересует только Стеллу Этеридж, так ее зовут.
– Я не хочу называть имен, – холодно сказала она.
– Совершенно верно, – сказал он. – У деревьев есть уши, как мы с вами только что доказали.
Она вздрогнула от знакомого, уверенного тона в его голосе.
– Я не буду называть имен, – повторил он, – давайте скажем "он" и "она". Откровенно и между нами, миледи, не должно быть ничего, кроме откровенности, я поклялся, что из этой помолвки ничего не выйдет. Я люблю ее и … я ненавижу его.
Она посмотрела на него. Его лицо было смертельно бледным, глаза блестели, но на губах все еще играла улыбка.
– Вы, – продолжал он, – ненавидите ее и … любите … его.
Леди Ленор вздрогнула, и румянец стыда окрасил ее прекрасное лицо.
– Как вы смеете! – воскликнула она.
Он улыбнулся.
– Я открыл вам свою тайну, миледи, я знаю вашу. Вы скажете мне, что я не прав? Скажите только слово. Скажите, что вам безразлично, как идут дела, и я поклонюсь и покину вас.
Она стояла и смотрела на него, она не могла вымолвить ни слова. Он сказал правду; она действительно любила лорда Лейчестера со страстью, которая удивила ее, со страстью, которая не давала о себе знать до сегодняшнего вечера, когда она увидела, как он заключил в объятия другую женщину, услышала его заверения в любви к другой женщине и увидела, как он целует другую женщину.
Уязвленная гордость, самолюбие, страстное желание – все боролось за власть в ее груди, и мужчина, который спокойно стоял перед ней, знал это.
Он читал каждую мысль ее сердца, отражавшуюся на гордом, прекрасном лице.
– Я не понимаю, – сказала она. – Вы приходите ко мне совершенно незнакомым человеком и делаете эти признания.
Он улыбнулся.
– Я пришел к вам, потому что мы с
