По следам преступления - Матвей Наумович Медведев

Конфеты «Какао с молоком», выдававшиеся в тот день по карточкам вместо сахара, почему-то шли по цене других конфет, более дорогих, — «Крем-какао».

Вызвали торгового инспектора, сотрудников ОБХСС. Они проверили накладные и установили, что по документам числилось, будто магазин получил четыре ящика конфет «Крем-какао», на самом же деле было получено «Какао с молоком». Обнаружился и еще один подлог. По накладным значилось, что магазин получил с базы конфеты «Походная» и «Крокет», но в наличии их не оказалось. Директор магазина Таранова сказала, что вместо «Крокета» и «Походной» она получила «Мозаику» и «Наше строительство». Разницу в цене кладовщик Николаев должен был, по ее словам, покрыть собственными деньгами.

Объясняя, почему она согласилась принять один товар вместо другого, Таранова сказала, что ее просил об этом Николаев. У него в кладовой произошла якобы некоторая путаница в ассортименте — вот он и уговорил выручить его…

Такие же махинации обнаружились в этот день и в некоторых других магазинах Василеостровского райпищеторга. Их директора в один голос заявляли, что во всем виноват Николаев. Это он втянул их в незаконные сделки, хотя никакой корысти они не имели — все делали по доброте душевной.

Это случилось 7 апреля 1943 года. А на следующий день по распоряжению директора райпищеторга на кондитерскую базу в Биржевом переулке явились комиссия и новый кладовщик, которому Николаев должен был сдать дела. Николаев, низенького роста человек, одетый в добротное кожаное пальто, с невозмутимым видом открыл замок, и комиссия вошла в помещение, заставленное ящиками с шоколадом, мешками с конфетами и банками с джемом. В углу стояла большая деревянная бочка.

— Последний раз переучет товаров был у вас пятого апреля, — сказал Николаеву председатель комиссии. — Проверка обнаружила недостачу, причем большую.

— Не знаю, — пожав плечами, ответил Николаев. — Кажется, всегда все было в порядке, и вдруг — на тебе! Недостача! Да еще большая! Впрочем, дело ваше. Садитесь и принимайте товар.

И он начал перечислять: конфет столько-то, шоколада столько-то…

— Э, так не пойдет! — воскликнул вновь назначенный кладовщик Углов. — Надо, чтобы все было по полной форме. Мы должны взвесить весь товар и лично посмотреть, что содержится в каждом пакете, в каждом ящике.

— Пожалуйста! — еще раз пожал плечами Николаев и даже изобразил на лице подобие иронической улыбки.

Члены комиссии стали осматривать ящик за ящиком, коробку за коробкой.

Углов был прав, когда настаивал на тщательной проверке. Далеко не все коробки и ящики оказались с содержимым. Многие были пусты и стояли лишь для маскировки. В некоторых пакетах с шоколадом была порвана упаковка, и из пакетов взято то 50, то 100 граммов шоколада.

— Да что же это делается! — жалобно воскликнул председатель комиссии. — Как вы объясните все это, Борис Григорьевич? — повернулся он к Николаеву.

Но того и след простыл. Увидев, что его махинации раскрыты, он сбежал из кладовой.

Комиссия стала производить проверку дальше.

— А здесь вино? — постучал по бочке Углов. — Тоже надо проверить.

Первым попробовал содержимое бочки тот же неугомонный Углов.

— Вода! — воскликнул он и, поморщившись, сплюнул. — Чистейшая вода! Да этот Николаев — настоящий жулик, а мы его упустили!..

Николаев был задержан через несколько дней. Доставленный в милицию, он признал свою вину лишь частично. Недостачу по кондитерской базе объяснил тем, что отпускал товар без карточек разным лицам, действуя так якобы по указанию руководящих работников пищеторга. Себе же он, Николаев, дескать, не взял ни грамма…

Существенные показания дала его жена Надежда Кухарец, совместная жизнь которой с Николаевым продолжалась всего две недели. 19 марта она познакомилась с ним на улице, была приглашена к нему домой пить чай, а 25-го они уже расписались в загсе. На следующий день после женитьбы Николаев повел свою молодую двадцатилетнюю супругу на Мальцевский рынок. Там приобрел для нее шерстяной жакет, шелковое платье, чулки. Расплачивался за покупки не только деньгами, но и шоколадом, который извлекал из находившегося при нем портфеля. Шоколада было много.

— Откуда его у тебя столько? — спросила Кухарец.

— Все законно, — ответил Николаев. — Не беспокойся.

За те две недели, что они прожили вместе, Николаев ни разу не приходил домой с пустыми руками. Все что-нибудь приносил. Заказав для Кухарец сапожки, он расплатился за них коробкой шоколада. Шоколадом угощал и приходивших к ним гостей.

Надежда Кухарец давала подробные показания потому, что брак с Николаевым для нее оказался явным просчетом. Все надежды, что, выйдя замуж, она будет жить обеспеченно, по крайней мере, в условиях блокады, рухнули. Не успела выйти замуж, как супруга посадили.

Кухарец была у Николаева не единственной «блокадной женой». До нее он три месяца жил с работницей кладовой Надеждой Буровой. Когда же объявил ей, что к нему придет другая женщина, Бурова ушла, не предъявляя особых претензий. С Николаевым ее ничто не связывало. Никаких чувств, так же как и у Кухарец, к этому уже немолодому человеку у нее не было.

Николаева вполне устраивала скромная должность кладовщика кондитерской базы. Он вел себя так, будто конфеты, шоколад, изюмовый джем, вино, с таким трудом доставлявшиеся в осажденный Ленинград с Большой земли, принадлежали лично ему. Он брал кондитерские изделия, чтобы угощать женщин, обменивать на вещи да и самому есть. В то время, как другие голодали, умирали от истощения, от дистрофии, Николаев буквально обжирался. «Я на эти конфеты смотреть уже не могу», — признавался он. Его портфель всегда был набит чем-нибудь из сладостей. Николаев действовал на складе, как настоящий грызун. Съест то, попробует это. Откусит от одной плитки шоколада, бросит, начнет другую. Он один опустошил целую бочку плодоягодного вина.

Конечно, если бы приходившие на базу ревизоры не так безответственно выполняли свои обязанности, они бы давно схватили хищника за руку. Но ревизоры были слишком доверчивы. Они лишь бросали беглый взгляд на штабеля коробок и ящиков. А между тем многие из этих коробок и ящиков были давно опустошены. Содержимое бочки ревизоры тоже ни разу не проверили. Однажды один из них подошел к бочке, потолкал ее, услышал, что в ней что-то плещется, и решил: вино. А в бочке была… вода, которую Николаев налил туда, когда вино было выпито.

Ревизоры были беспечны, а директора магазинов, которые получали от Николаева товар, слишком добры. Попросил Николаев Таранову принять вместо одного сорта конфет другой, и та согласилась. Так же поступила и заместитель директора соседнего магазина Балакина.

Всего Николаев похитил 1002 килограмма шоколада, 999 килограммов конфет, 25 килограммов джема, 246 литров вина. Его объяснения о том, что он делал это якобы по указанию руководящих работников райпищеторга, не подтвердились. Учитывая тяжесть преступления, совершенного