Варан - Марина Дяченко

— Кого ты освобождаешь?

— Сколько можно тебе талдычить… Я даже не знаю, как ты понимаешь мои слова. Наверное, тебе кажется, что я говорю про базар какой-нибудь, про ярмарку, про торги… Или о том, как лучше устроить дымоход в какой-нибудь грязной крестьянской дыре…

— Хочешь, я вымою пол? Здесь ведь есть вода поблизости?

— Ну вот, — она улыбнулась. — Я права… Тебе кажется, что мы говорим о пыли, о воде, о тряпках. Но все равно мне легче — я так давно ни с кем не говорила.

— Разве тебе не… неприятно жить в такой грязи?

— Грязь — не снаружи… Я жила в доме о ста огнях, под корнями стеклянного дерева… Эти деревья не растут. Они не растения вообще. Они — камни, кристаллы… Их называют деревьями, потому что они похожи. В подземелье светло… и всегда весело. Потому что корни проводят свет, как трубки проводят воду. Под землей свет яснее, чем солнечный. Там даже младенцы всегда смеются. Но там нельзя класть печи. Потому что от дыма тускнеют кристаллы. Поэтому там не было печи. Нам приносили горячие камни… кипящую воду… У нас ведь было много слуг.

— Не может быть, — сказал Варан.

— Мой господин был первым советником князя! У нас было столько слуг, сколько у тебя вшей…

— А что такое вши?

Она вздохнула:

— Ты говоришь на своем языке…

— Не может быть, чтобы ты родилась в доме, где не было печи!

— Я родилась в глиняной норе… Да, печь там была, потому что иначе эти несчастные животные, мои родители, умерли бы от холода… И, чтобы купить дрова, они продали меня моему господину…

— Тебя? Ты что, рабыня?

— Я устала. Твои слова сливаются, я не знаю, что такое «быня»…

Она засыпала. Она была измучена, истощена, и она была гораздо слабее, чем хотела казаться. Бессонная ночь и потрясение, вызванное Варановым визитом, одолели ее. Кроме того, Варану все-таки удалось ее убедить — неизвестно как — что он безопасен. Что угрозы для ее жизни нет.

— Послушай, — он подобрался поближе. — Где ты родилась? Где эта страна? Где правит ваш князь? Где «стеклянные деревья»?

Она всхлипнула и легла на шкуру — скорчившись, прижав колени к животу. Ее волосы улеглись большим неопрятным облаком.

Варан подождал минутку, потом поднялся.

Неслышно ступая, подошел к окну. Выглянул; отсюда видны были верхушки леса, и, наверное, дозорная вышка была бы видна тоже — если бы ее не опрокинуло той ночью, когда над холмами плыли «ожерелья»…

Варан оглянулся на лежащую в углу женщину. Вспомнил мерцание синего и белого, зеленые столбы огня… искаженное лицо Нилы. Вряд ли та, что спала сейчас на вытертой шкуре, имела о Ниле хоть какое-нибудь представление. Это его, Варана, собственный бред…

Он нащупал нож, висящий на боку под курткой. Старый проверенный нож. Еще подростком он зарезал им сытуху, а это куда труднее, чем перерезать горло спящей женщине.

…Связывать ее, конечно, не имеет смысла. Она освободится от любых пут и тогда уже не станет церемониться. Змея, ядовитая змея…

Ну-ка не обманывай себя, сказал трезвый внутренний голос. Ты не станешь резать ее во сне. Она это, сама не осознавая, учуяла — потому и свалилась, будто тебя здесь нет… Резать ты не станешь и перестань притворяться.

Варан поморщился. Она обездолит — или убьет — множество других женщин с детьми и мужьями, в то время как я мог бы…

…Но это еще не значит, что вообще ничего нельзя сделать, правда?

Варан кивнул — не то себе, не то спящей. Оглядел комнату в поисках потайного хода. Нашел. Открыл дверь лезвием ножа. Пробрался внутрь; в темноте отыскал свечку. Засветил от своей «искры».

Здесь ничего не было, кроме горы книг. Варан подумал было, что это книги заклинаний или еще каких-нибудь магических чар; ничего подобного. Это были истории о разных людях — как правило, о принцессах; Варан читал отрывки из начала, из середины, с разных страниц — и не мог понять смысла знакомых фраз. Может, что-то и было в тех ее словах о разных языках, разных смыслах…

Он тупо перебирал книги, надеясь на чудо, и чудо случилось. Между двумя корешками лежал плотный лист светлого, похожего на бумагу материала. Необычный вид находки Варана не обманул — он повидал достаточно землеграфических карт, чтобы узнавать их в любой одежке.

Других тайников искать не стал. Колдунья все еще спала, скорчившись на шкуре, и Варан подумал, что она глубоко несчастна. Рабыня, презирающая собственных родителей…

— Принесу, — сказала женщина во сне, и Варан вздрогнул. — Отдам тебе… ты увидишь… чистая. Вся.

Варан спустился. Мельком осмотрел развалины; везде было уныло, уродливо, заброшено, пусто. Кое-где росли злаки — одичавшие, мелкие, низведенные до положения сорняков.

Варан сел на полузаросший камень. Мертвая трава шелестела мертвым голосом; а может быть, Варану казалось. Он развернул листок, похожий на тонкий срез древесной коры.

За все время его странствий это чувство навещало его всего два раза. Ну, может быть, три. Ощущение того, что мир не просто велик — чудовищно велик. Слишком велик для того, чтобы найти в нем одного человека.

Он дошел до края земли — сотни дней пути. За краем оказалось, что мир только начинается. Мир, где растут «стеклянные деревья», князья обитают в подземных пещерах, где всем весело, но при этом девушек (девочек?) продают в рабство собственные родители.

Вот он, этот мир. Белесое пространство с небрежно выведенными названиями — копия, причем не лучшего качества. Руки оторвать такому копиисту…

А тот, кто разжигает огонь в очаге, побывал и здесь. Возможно, прав был хозяин разрушенного дома: он не ходит, как мы, по земле. Он появляется и исчезает — здесь и там. И его не догнать.

Возможно, надо вернуться на запад, за холмы… старший сын хозяина не обрадуется, зато как обрадуется она! Вернуться и рассказать правду: от этой женщины, безумна она или нет, спасти может только расстояние. Даже если она так молода, как говорит… хотя назвать юной ее никак нельзя, по крайней мере на первый взгляд… Ее жизни все равно не хватит, чтобы уморить всю степь. А значит, не стоит тратить время на достраивание бесполезного дома. Лучше перезимовать у родичей, а потом выбрать себе новое место и новое поле — подальше отсюда… Звучит ужасно, но ведь нет другого выхода. Колдунья сцепилась со степью — достойные соперницы, но, с точки зрения Варана, у степи шансов все-таки больше.

Как ее занесло сюда? Пешком? Или на спине какой-нибудь тамошней крыламы? Почему она так одинока? Перед кем хочет выслужиться, убивая степь? Перед своим неведомым «господином»? В пещере, где свет проходит по корням стеклянных деревьев, «как вода по трубкам»… Неплохо было бы это увидеть.