Надежды на лучший мир - Валерий Увалов

описать словами, кажется, одного из царей прошлого: «…вид лихой и придурковатый».

– Что происходит? – спросил появившейся Коротков, который раздобрел с последнего раза, когда мы виделись.

– К нам что-то приближается? – указал я на изображение с телескопов, транслируемое в центре.

Сквозь поле искажений виднелись около сотни объектов, подходившие к нам с внешней стороны планетарной системы. Понять, что это, не представлялось возможным из-за жутких искажений, которое превращало эти объекты в бесформенные кляксы.

– Пост контроля, дистанция до объектов? – велел сообщить явно не выспавшийся Лукашевич.

– Сэр, дистанцию не определить, – прозвучал доклад. – Объекты находятся за пределами нашего пузыря.

Прямо на моих глазах люди стали просыпаться от длительной спячки, с кораблей начали поступать запросы на дальнейшие инструкции. Появился давно забытый фоновый шум от деятельности служб на посту, – флот оживал. И хотя боевая готовность восстанавливалась, мы оставались только наблюдателями.

Объекты находились в поле видимости еще около десяти минут, а затем они разом вспыхнули, озарив ярким светом ту область пространства, где они находились. И снова у меня появилась ассоциация, будто я смотрю из глубины океана на поверхность, где отдельные лучи света пробиваются через толщу воды. Вспышка была настолько яркой, что ИскИн автоматически затемнил изображение. А дальше произошло нечто непонятное.

В наш пузырь искривленного пространства ворвалась сотня лучей когерентного излучения, прошедших между кораблями флота и устремившихся туда, где находилась чаша звездного двигателя. Эти лучи имели диаметр не меньше пятидесяти метров с длиной волны, лежащей в диапазоне гамма-излучения. Я наблюдал зрелище, которое не описать словами, когда свет ударил в противоположную стенку пузыря. Он продолжал двигаться, но перед ним постоянно создавалось или расширялось пространство, создавая иллюзию, будто свет стоит на месте.

– Смотрите! – крикнул Туров, указывая туда, откуда появилось излучение.

Все, завороженно смотрящие на остановившейся свет, разом повернули голову. На нас быстро надвигалась стенка пузыря, через секунду флот погрузился в нее.

– Сэр, мы снова двигаемся! – крикнул офицер поста контроля, да так, что многие дернулись от неожиданности.

Похоже, скорость света все же оказалась неподвластна Эомеру, и ему пришлось смещать пузырь вслед излучением с той скоростью, с которой он не успевал создавать пространство перед светом. А флот, выныривая из пузыря, продолжал двигаться в обычном пространстве, догоняя пузырь и оставаясь на его границе.

Я посмотрел на Лукашевича, и тот, видимо, подумал о том же, потому что прокашлялся и громко приказал:

– Флоту приготовиться к открытию огня!

Движение к цели заняло чуть больше, чем если бы флот двигался в нормальном пространстве, и составило шесть часов. Напрямую измерять расстояние мы не могли, но навигационная система хоть и с трудом, но определяла наше местоположение относительно пульсаров. И наконец двухлетнее заточение ознаменовалось приказом Лукашевича:

– Открыть огонь! Торпедам пуск!

В то же мгновение все корабли начали разряжать свой арсенал в сторону цели, били всем что есть. Даже орудиями непосредственной обороны. Тонны металла отправились вслед за нашими световыми проводниками, и через тридцать секунд непрерывного шквала огня Лукашевич отдал долгожданный приказ:

– Прекратить огонь! Установить новый вектор разгона, максимальная тяга!

Все корабли флота разом перевернулись в пространстве, почти перпендикулярно вектору движения, и впервые за эти годы из сопел двигателей появились хвосты плазмы. Флот приблизился к относительно верхней границе пузыря искажения, и корабли один за другим, будто дельфины, вынырнули в нормальное пространство.

Но взгляды всех в центре были прикованы к области искажения пространства, которая продолжила сближаться с целью и в которой сейчас неслась наша месть. Первым в поверхность чаши ударило гамма-излучение, мгновенно испарив изрядную площадь. Искажающее поле тут же развеялось, и через секунду на чаше вспухло множество огромных огненных шаров вперемешку с более мелкими, от снарядов.

Лишившись целостности, чаша потеряла баланс между гравитацией и отталкивающей силой света звезды и прямо на глазах начала падать на звезду, ломаясь на отдельные фрагменты. А в это время у меня закладывало уши от всеобщего крика победы.

– Господин адмирал! – услышал я крик, обращенный к Лукашевичу. – Господин адмирал! – повторил офицер поста связи.

– Что там? – наконец он услышал, что его зовут.

– Нас вызывают. – В глазах лейтенанта виднелось изумление, и следующие его слова прояснили причину: – По гиперсвязи.

Услышав последнее, все сначала затихли, потом послышались шепотки, в которых звучали два слова: «Барьер исчез!»

От радости, что наконец свободны и выполнили свою миссию, мы забыли о тех, кто инициировал наше освобождение. И, похоже, сейчас они решили напомнить о себе.

– Кто вызывает? – нахмурившись, спросил Лукашевич.

– Крейсер Земной Федерации «Рассвет», господин адмирал.

Лукашевич покрутился на месте, словно призывая всех в свидетели, и бросил:

– Принять вызов!

Посреди помещения появился аватар человека в форме, которого я сразу же узнал. Он оглядел наше сборище леших и остановил взгляд на мне. Немного поколебавшись, он подошел ко мне и отдал честь:

– Адмирал Максимов, ВКС Земной Федерации, прямиком из Солнечной системы. Вам нужна помощь?

Я всматривался в лицо адмирала Максимова и не мог поверить, что это происходит. И спросил первое, что мне пришло в голову:

– Но как вы…

Максимов улыбнулся и дружелюбно ответил:

– Долгая история, господин Волков.

Эпилог

Звездная система Элем. Борт крейсера «Скоморох».

Я наблюдал за строительством станции, которая должна стать крупнейшим рукотворным объектом, когда-либо построенным за всю историю известных людям цивилизаций. Миллионы тонн металла, пластика, стекла и живых тканей, соединенных в единую конструкцию.

И хотя сейчас виден только каркас, но уже по нему можно понять, насколько грандиозная предстоит стройка. За основу взят проект элемийцев с их веретенообразными станциями, только вот размер изрядно увеличился. Длина восемьдесят километров, диаметр двадцать в утолщении центральной части, где будет установлен ИскИн планетарного класса. Да и местом ее размещения выбрали орбиту вокруг звезды, где когда-то находилась родная планета элемийцев. Именно она станет новым домом для выживших представителей этой цивилизации, – во всем грандиозном должен быть какой-то символизм.

Но еще символично то, что над этой станцией трудятся все расы, принимавшие участие в битве против Эомера. И именно это главное предназначение станции – быть центром притяжения для межцивилизационной торговли, обмена технологиями, дипломатии, да и вообще когда захочется просто поговорить. Как показала практика, разговаривать лучше, чем воевать, а для всех нас, живущих в секторе, поговорить будет о чем, например, как остановить воровство звезд из нашей общей Галактики.

Вокруг строящейся станции образовалась небольшая дымка, состоящая из газов, которые выбрасывают тысячи грузовых и строительных кораблей из своих маневровых двигателей. Гравитации каркаса уже хватало, чтобы удерживать эту дымку вокруг себя. В свете звезды этот газ создавал вокруг станции светящийся ореол, в котором снующие туда-сюда корабли отбрасывали тень. А строительные боты с их отражателями на корпусе бликовали, создавая впечатление, будто множество светлячков кружат вокруг манящего света.

– Красиво, не правда ли?

Я повернул голову и увидел стоящего рядом Нечаева. Я снова посмотрел на станцию и коротко ответил:

– Да.

Мы простояли молча еще минуту, каждый думая о своем, пока Нечаев снова не заговорил:

– Церемония вот-вот начнется, у нас час, чтобы прибыть.

– Знаю.

– А ты знаешь, что они хотят тебя? И, честно говоря, я тоже не вижу лучшей кандидатуры.

Я посмотрел на Нечаева, обдумывая ответ, затем снова отвернулся и отрицательно помотал головой:

– Нет. Я не подхожу для этой роли. Слишком много ошибок совершил и не заслуживаю такого доверия.

Нечаев повернулся ко мне и положил руку на мое плечо:

– Михаил, все в этой Вселенной совершают ошибки, на то мы и разумные существа, и перед нами всегда стоит выбор, результат которого неизвестен, пока не пройдешь путь до конца. Главное – принять свои ошибки и не допускать их впредь. У тебя правильные цели, – он улыбнулся, – правда, методы хромают, но кто не без изъяна. Так что не отказывайся сразу, подумай. А от лица всех людей могу сказать, что мы поддержим