Надежды на лучший мир - Валерий Увалов

Он не испытывал боль или еще какие чувства, которые мешали бы ему работать, но в мозгу сто тринадцатого зажужжала одна-единственная мысль – выполнить миссию, и он стал лихорадочно искать пути решения этой задачи. Через час технические пауки восстановили одну из антенн, но требовался мощный источник энергии, чтобы сигнал смог преодолеть помехи гиперпространственного барьера. Благо один из конденсаторов остался цел, да и полностью заряжен. Но вот проводящие магистрали оборваны до такого состояния, что не поддавались восстановлению. И сто тринадцатый все тот же час, пока пауки восстанавливали антенну, пытался вырастить электромагистраль из живых тканей, тратя на это все свои ресурсы, чтобы потом пропустить ток через себя.

Он понимал, что такой силы ток просто убьет его, но желание выполнить миссию перебивало все остальные мысли. И вот когда все было готово, сто тринадцатый вспомнил момент, когда наблюдал голубовато-красные узоры на плазменном щите, и ощущение скорости. Он мчался, казалось, через всю Вселенную, которая была разделена на красную и синюю только для него одного. Несколько секунд он любовался этим образом, а затем разрядил конденсатор.

⁂

Звездная система Хадар. Административная орбитальная станция Оршу.

Одна за другой брошенные элемийцами планеты-заводы, образно говоря, падали в наши ладони. Схема захвата оказалась настолько удачной, что в последующие разы мы даже не несли потерь. Если, конечно, не считать потерями часть подземных заводов, которых разносили вместе с ИскИном. Правда, пришлось устроить показательную взбучку адмиралу Уильямсу за его самодеятельность. В очередном заходе за новыми астероидами камикадзе в систему Хадар меня и застало известие о получении данных с корабля, посланного в систему Элем.

Я ворвался в заполненное людьми помещение, взвинченный до предела. Впрочем, не я один был на взводе, абсолютно всех интересовало, что же там в логове злейшего врага человечества. Зал для совещаний ничем не отличался от такового на базе «Ковчег», да и состав присутствующих был практически тем же.

Протиснувшись между людьми, я занял свое место в кресле и обвел взглядом собравшихся за столом и за его пределами. И сразу заметил бегающие глазки Зарубина и потеющее лицо адмирала Короткова, бывшего командующего шестнадцатым флотом, а ныне начальника штаба флота. Они первыми просмотрели поступившие данные, и их реакция была мне непонятна, даже программы мониторинга эмоций сообщали о страхе, недоумении и азарте одновременно.

Прежде чем начать, я подключил трансляцию совещания к виртуальному «Скомороху», и там, в центре планирования операций, появилась копия этого помещения, со всеми ее обитателями. Когда я сообщил виртуальному экипажу, что именно сейчас будет происходить, за считаные минуты в центр набились все элемийцы, имеющиеся на корабле. Я повернулся направо и увидел стоящего Кария. Не представляю, что сейчас он и его соплеменники испытывают.

Задержав взгляд на элемийце еще на несколько секунд, я повернулся к столу и спросил, ни к кому конкретно при этом не обращаясь:

– Ну что там?

– Позвольте мне? – спокойно заявил Зарубин, поднявшись со своего места.

Я посмотрел на адмирала Короткова, и тот слегка кивнул.

– Конечно, Виктор Степанович, – я изобразил рукой пригласительный жест, – лучше вас никто не объяснит, что же мы там увидим.

Мои комплименты явно понравились Зарубину, и он пару раз кашлянул в кулак, после чего как-то торжественно произнес:

– Система Элем!

Над столом развернулась звездная система с условными обозначениями звезды и планет, а также их орбит, расстояний, периодов вращения и прочей стандартной информации.

– Наш разведчик вошел в систему вот здесь. – Зарубин ткнул пальцем в точку на схеме, удаленную на сто пятьдесят астрономических единиц. – И практически сразу, – продолжил Виктор Степанович, – он обнаружил несостыковки с данными, предоставленными нам элемийцами, и тем, что на самом деле происходит в системе. Как видите, – он поочередно указывал на линии орбит красного цвета, – вот здесь отсутствуют каменные планеты, в том числе и родная планета элемийцев.

Я обернулся и снова посмотрел на Кария и его соплеменников. Они стояли плотной группой и никак не реагировали на происходящее.

– Но разведчик обнаружил, куда делись планеты. – Зарубин указал на центральную звезду. – Звезда Элем изменила свой спектр светимости, поэтому он решил приблизиться, чтобы узнать, в чем же дело. И вот что он обнаружил.

Изображение прыгнуло вперед, мгновенно приблизившись к центру системы, и нашему взору открылось нечто непонятное. С одной стороны звезды находилась относительно тонкая конструкция, имеющая форму параболической чаши. В зале послышались шепотки, а я даже привстал от удивления, так как объект был просто фантастических размеров, не уступающий звезде, рядом с которой он находился. Люди, конечно, тоже строят астроинженерные конструкции, но до таких еще очень далеко.

– И что это? – спросил я у Зарубина.

– Мы пока не знаем. Но эта конструкция не вращается по орбите, а находится строго в одном положении от звезды и при этом не обрушивается на нее под силой тяжести.

– Бог ты мой! – неожиданно выкрикнула Элис. – Так это же двигатель Шкадова!

– Что, простите? – переспросил Зарубин.

Элис, стоявшая почти у входа, протиснулась к середине стола и с круглыми от изумления глазами начала говорить:

– Во второй половине двадцатого века русский ученый предложил один из вариантов «Звездной Машины», а именно двигатель, способный перемещать звезду и всю систему вместе с ним. – Она покрутила изображение и добавила: – Звезда и эта параболическая чаша связаны друг с другом гравитационно. Звезда излучает свет, который давит на конструкцию и не позволяет ей упасть на поверхность светила. А так как чаша находится только с одной стороны, то отраженный свет толкает всю эту связанную систему в противоположном направлении.

Девушка поводила рукой, демонстрируя, куда идет излучение и куда двигается звезда с чашей, а затем на секунду задумалась и тихо пробормотала:

– Насколько я помню, чтобы создать подобный двигатель для Солнца, потребуется полностью разобрать Меркурий.

– Как вы сказали, двигатель Шкадова? – переспросил Зарубин, что-то записывая у себя в планшете.

Элис кивнула.

– Тогда это многое объясняет. Раньше я думал, что это погрешность вычислений, но сейчас стало понятно, почему звезда сместилась с расчетного местоположения на двое световых суток.

У меня забрезжила странная и пугающая мысль, я медленно опустился обратно в кресло, посмотрел вверх и сказал:

– ИскИн, проверить все звезды в Галактике на предмет отклонения от ранее расчетных траекторий.

Все стали переглядываться после моего запроса, а мужской баритон ответил:

– Время ожидания выполнения процесса – тридцать минут.

– Ну ничего, подождем, – буркнул я и уставился на моего инженера, ожидая еще какой-нибудь информации.

Но в это время в разговор вклинился адмирал Коротков:

– Господин Зарубин, забыл упомянуть, что разведчик был уничтожен и как именно он был уничтожен. – И, не дожидаясь ответа, сам продолжил: – По тем скудным данным о последних секундах до удара, навигационная система корабля зафиксировала почти полную потерю скорости на короткий промежуток времени. По сути, корабль влетел в стену, как бы парадоксально это ни звучало.

– Гравитационное оружие, природа которого та же, что и у гиперпространственного барьера? – предположил я наугад.

– Вполне возможно, – кивнул Зарубин. – Слишком мало данных. Нам известно, что мозг сто тринадцатого прожил еще пару часов и смог обнаружить, что корабль смят и переломлен пополам, без каких-либо следов воздействия энергетического или кинетического оружия.

– Хорошо. – Я посмотрел на Короткова. – Семён Витальевич, пусть аналитики флота поработают на симуляторе с теми данными, что у нас есть.

В этот момент, раньше срока, отовсюду зазвучал голос ИскИна:

– Анализ закончен.

– Показывай, – приказал я.

Над столом засветилось изображение нашей Галактики Млечный путь, а затем стали появляться маркеры, выделяющие отдельные звезды. Поначалу их были единицы, но с каждой секундой становилось все больше и больше. Вскоре уже нельзя было различить отдельные маркеры, – все слилось в пятна на диске Галактики.

Кроме этого, маркеры появлялись не только на диске Галактики, но и за его пределами, на всем протяжении до двух сотен тысяч световых лет, словно некий ветер сдувал множество пылинок в одном направлении. Причем те звезды, которые находились дальше, уже имели приличную скорость убегания. ИскИн даже изобразил предположительный вектор движения всего этого потока.

Все