Защита Гурова - Николай Леонов

– Сейчас подъеду, – ответил Гуров и кивнул Станиславу на дверь. – Поехали, нас желает видеть неизвестный. Если бы встречу назначили под фонарем, я послал бы тебя одного.

– Понятно, – кивнул Станислав, усаживаясь за руль своего «Мерседеса». – Самый распространенный подарок от неизвестного – это пуля. Я всегда знал, что ты меня любишь.

– Правильно, рули в контору на Петровку.

Постовой взглянул на документы приехавших равнодушно, козырнул и спросил:

– Вам кого?

Станислав взглянул на незнакомых молодых офицеров, сказал:

– Так проходит земная слава. Нам никого, молодой человек, мы прохожие.

Из-за барьера вышел немолодой майор, козырнул:

– Здравия желаю! Не узнаете?

– Признаю, имя запамятовал, – ответил Гуров. – Кто звонил?

– Я звонил, Лев Иванович, – ответил майор. – Свой кабинет не забыли? Вот и пройдите, вас ждут.

Сыщики поднялись на четвертый этаж, Гуров постучал в дверь и вошел. Кабинет не изменился, как и во всех учреждениях, заменили лишь портрет на стене. За столом сидел полковник Соболь, в углу примостился невзрачный мужичонка с сонным, равнодушным лицом.

Соболь вышел из-за стола, пожал сыщикам руку, сказал:

– Береженого бог бережет.

– Верно, Виктор Сергеевич, – ответил Гуров. – Перекрестись, рука не отвалится. Зачем лишним людям знать, что вы меня вечерком приглашали?

– Лев Иванович, мне кажется, что у нашего помощника имеется для вас небезынтересная информация.

Что в кабинете находится агент, оперативникам объяснять не следовало. Сыщики срисовали его с первого взгляда.

– Мне выйти? – спросил Соболь.

– Я не такой нахал, как выгляжу, – улыбнулся Гуров. – Виктор Сергеевич, вы пройдите в свой кабинет, расскажите Станиславу городские новости. Он в министерстве совсем пылью покрылся. Да! – Гуров ударил себя ладонью по лбу, подошел к агенту, сказал: – Извините, я сей минут, – и вышел с офицерами в коридор.

– Я тебя понял, – сказал Крячко. – Иди работай, я с Виктором наш вопрос обмозгую.

Беседа оперативника с агентом – штука архисложная. И несмотря на то что человек должен был рассказать Гурову то, что недавно уже говорил, а скорее всего и написал, от этого разговор не становился легче.

– Давайте знакомиться. – Гуров прошелся по кабинету. – Меня зовут Лев Иванович, и в розыске я пашу третий десяток лет. – Он подошел, пожал лежавшую на колене агента безвольную руку. – А вас как величать?

– Штырь, – агент отдернул руку. – Если желаете, можете называть Емельяном. Никогда менты по-людски вести себя не обучатся. Я вышел в полдень, через два часа обещал домой вернуться, а сейчас сколько? То один душу вынимал, то другой, вы так уже четвертый. Думаете, коли покормили два раза, так и ладушки? А меня дочка дома ждет, отец из «командировки» должен вернуться.

– Я значительно постарше, так что извини, если на «ты» буду обращаться, – сказал Гуров, взял агента под руку, усадил в кресло за столом, подвинул телефон. – Давай, Емельян, для дома легенду сочиним. Значит, поезд опоздал на три часа, нормальное дело. На перроне при тебе мужчине голову проломили. Мужчину на носилки, а тебя в ментовку как свидетеля. Годится? А жена начнет возникать, ты мне трубочку дашь, я улажу. Годится?

Агент улыбнулся, сверкнул прекрасными зубами, стал выглядеть на свои неполные тридцать.

– И откуда вы такой объявились? – Он начал быстро набирать номер. – Киса, это я. Почему в вытрезвителе?.. Как договорились, в рот не брал. Не веришь? Где? В ментовке я, свидетелем загребли…

Агент сунул Гурову трубку, полковник четко заговорил:

– Добрый вечер, уважаемая… говорит ответственный дежурный майор Крячко. Мы приносим свои извинения за задержку вашего супруга. Он оказал нам неоценимую помощь, а у нас тут… – Гуров хлопнул ладонью по столу. – Девушка, милая, у нас тут случается такой бардак… Ну почему всегда? Часто. А в Думе порядок? В общем, так, мы сейчас тут бумажки кое-какие дооформим и на машине доставим вашего супруга к подъезду. Хорошо, передам. Спасибо.

– Лев Иванович, поклон низкий. Третий год с вами мучаюсь, а человека встретил впервые.

– Брось, Емельян, в ментовке хорошие парни встречаются, только замордованные они шибко. Так говоришь, освободился ты в полдень, а пробыл десять часов, устал как собака. Так чего ты такое интересное сообщил, что краснознаменная с тобой никак расстаться не может?

– Командир, поверите, сам не пойму. Кажется, такого же, как я, ненароком разоблачил.

– А где работал?

– В камере, как положено, – ответил агент и назвал ИВС на другом конце города. – Парились мы вчетвером, я одного дохляка разрабатывал, пушка у него имеется, он в несознанку сидит. И правильно делает, что не колется. Нету против парня ничего, еще чуток подержат и выгонят.

– А он потом из того шпалера твою жену порешит, – обронил Гуров. – Ладно, я о другом, кто еще в камере отдыхал?

– Вот из-за того щипача мне сегодня покоя не дают, теперь вас вызвали. Я утром сказал своему оперу: сокамерника вчера на допрос увезли, а он обратно мытым вернулся. И в чистом белье к тому же. Так я вам скажу, ежели это ваш парень, так у него не опер, а лох. И если бы вместо меня серьезный человек сидел, так он бы вашего мытого ночью придавил. А потом доказывай, кто из троих убийца.

– Погоди, Емеля, – остановил агента Гуров. – Я вроде не совсем дурной, а не врублюсь, о чем ты толкуешь.

– Да ничего особо хитрого. В обед мужика забрали вроде как на допрос, а к вечеру взад привезли, чую, от него непривычно пахнет. Сначала особо не трехнулся, думаю, дело обычное, свежим воздухом, дождичком пропитался. В тюремной хате воздух застойный, параша, мы потеем да газу поддаем, человек с воли всегда свежесть приносит. Час проходит, второй, мужик уже должен нашим духом пропитаться, а от него все иначе пахнет. Я будто случайно к его голове наклонился, чую, чистым пахнет, чуть мылом отдает. Ну не туалетным, на то у них ума хватило, так хозяйственное мыло тоже дух имеет. Сначала меня злость взяла, думаю, напарника мне сунули, а не сообщили. Потом кумекаю, ежели он с опером беседовал, так ему помыться в конторе и негде вовсе. Да и повадки у него не наши, ничего о себе не рассказывает, совета не просит, сторонится да помалкивает. Начал я внимательно за ним наблюдать, смотрю, спать укладывается, так неудобно ему, непривычно, прохари стянул, завязки из-под штанов торчат белые, чистые. Вот и все, – агент развел руками. – Мутный мужик, похож на агента, да не он, но и не просто арестант.

Гуров достал из кармана бумажник, как бы между прочим спросил:

– А росту он какого?

– Тоже интересно. Моего он росту, но так горбатится, малышом смотрится. А таракан по стенке бежал, мужик поднялся на носки, выпрямился, как хлопнет. Я потом примеривался, до того места еле достал.

Гуров положил перед Емельяном двести тысяч.

– Мне уже заплатили, да и за что такие деньжищи, – пробормотал агент, но деньги взял быстро и тут же убрал.

– У меня к тебе личная просьба, купи дочке «Сникерс», а жене букетик цветов, – сказал Гуров. – Передай, мол, от ментов за то, что задержали.

– Она решит, меня по головке охерачили. Цветы! Перебьется, не девка нецелованная!

– Я тебя до дверей дома довезу, а букетик купи, прошу.

– Балуете. А везти меня некуда, я на Пушкинской живу.

В дверь стукнули. Вошли Соболь и Крячко, последний не преминул заметить:

– Пришли к консенсусу?

– Спасибо большое, Виктор, – Гуров пожал Соболю руку. – Ты с меня имеешь.

Полковник дернул болезненно щекой, отвернулся.

Емельяну отметили пропуск, Гуров и Крячко вышли с агентом на улицу. Гуров указал на «Мерседес», сказал:

– Садись, подбросим. Чувствуется мне, что не шоколадку дочке и не цветы жене, иное ты купишь.

– За теми дверями, начальник, ваша власть кончается. – Агент посмотрел на «Мерседес», вздохнул. – На такой тачке ездить не приходилось.

Когда агент, спрятав в карман плитку шоколада и держа три гвоздики, словно флаг, сплюнул под ноги и вошел в подъезд, сыщики отъехали.

– А ты не думал, что его в округе знают, увидят, как его привезли, плохо могут подумать? – спросил Станислав.

– Думал. А как плохо? Что его менты на «мерсе» к подъезду довозят? Извини, такой фантазии у них нет. Ты чего не спросишь о результатах?

– У тебя на лбу печатными буквами написано. Это ты считаешь, что имеешь физиономию мраморную, словно у Аполлона Бельведерского. В цвет вышли, интересно, что дальше будем делать?

– Тут и вопросов нет. Станислав, ты такой головастый, вмиг придумаешь.

– Наконец оценил по достоинству. – Станислав ухитрился одновременно и самодовольно усмехнуться, и взглянуть на друга хитрым глазом. – Поутру отправляемся в городскую прокуратуру к великому законнику Федулу Ивановичу Драчу и докладываем ему исключительную правду.

– Значит, ты не поедешь? – с невинной улыбкой произнес Гуров.

– Без комментариев? У нас есть все основания подозревать, что задержанный за карманную кражу имярек имеет поддельные документы и является особо опасным преступником. Мы просим санкции на его задержание сроком до тридцати суток с содержанием не в ИВС, являющимся проходным двором, а в Бутырской тюрьме.