Кровь Моего Монстра - Рина Кент

в ванную только потому, что у меня есть план получше.

Я снимаю рубашку, обувь, брюки и трусы-боксеры, затем вешаю их в один из шкафчиков. Обернув полотенце вокруг талии, я иду в сауну и добавляю в яму еще угля, чтобы стало невыносимо жарко.

Затем усаживаюсь на деревянную скамейку и наблюдаю за входом. Через несколько минут в дверях появляется Саша, одетая в банный халат. Волосы у нее теперь длинные, спадают на затылок. Обычно она завязывает их в маленький хвостик, но не сейчас.

Даже с опущенной головой, когда она сосредоточенно завязывает пояс, она выглядит совсем как женщина, которую она потратила много времени и усилий, чтобы скрыть.

— Это первый раз, когда я это делаю. Обещаешь, что будет не слишком жарко?

— Боюсь, что не могу.

Она вскидывает голову, и я наслаждаюсь тем, как ее губы раздвигаются, а кожа за доли секунды приобретает глубокий оттенок красного.

Терпение — моя самая сильная сторона, но, похоже, это не тот случай, когда дело касается этой женщины.

Пришло время ей узнать, почему не стоит со мной возиться.

Глава 23

Саша

Сильные мурашки пробегают по моей коже в невыносимом хаосе.

Моя первая мысль — бежать.

Бесполезно рассматривать другие варианты, все они приведут к полуголой загадке передо мной.

Кирилл неторопливо расположился на одной из деревянных скамеек, полотенце свободно обернуто вокруг его талии, намекая на чернильную линию V и дразня мышцы живота.

Его кожа блестит от влаги, привлекая еще больше внимания к его упругому, рельефному прессу. Несмотря на слабый оранжевый свет в сауне, все в нем бросается в глаза — его татуировки, его мускулистое превосходство и его чудовищная сила.

Пряди его теперь уже более длинных волос бессистемно падают на крепкий лоб, некоторые из них маскируют нечеловеческий цвет его ледяных глаз.

Опасные, неземные глаза.

В Кирилле нет ничего праздного, даже если его непринужденная поза стремится убедить меня в этом.

Он просто не тот, кого можно легко и просто принять. Я знаю его уже несколько месяцев, но все еще чувствую себя в его компании так же необычно, как и в первый день знакомства.

Опираясь на локти, он наклоняет голову в мою сторону.

— Ты собираешься стоять здесь весь день?

— Где Макс?

— Максиму надо было бежать по делам.

— Я... просто вернусь, когда ты закончишь.

— Ерунда. Заходи.

Я ерзаю на ногах, не желая двигаться ни в его сторону, ни на улицу. Я застряла посередине, где мой разум и тело борются за доминирование, и ни один из них не выходит победителем.

— Это приказ, Саша. Иди сюда.

Я поджимаю губы, даже когда тяжесть сваливается с моей груди, когда он лишает меня выбора. Мне хочется думать, что я не хотела этого, но я должна это сделать.

Теперь это полностью вышло из-под моего контроля.

И по какой-то причине это делает мои движения более легкими и непринужденными.

Закрыв дверь, я сажусь на ступеньку ниже Кирилла, изо всех сил стараясь не попасть под его дестабилизирующий взгляд.

Не знаю точно, из-за температуры или из-за моей назойливой компании, но я начинаю обильно потеть за считанные секунды. Халат ощущается как толстое одеяло, эффективно подавляющее мое дыхание. Но под ним на мне только трусы-боксеры, поэтому я ни при каких обстоятельствах не могу его снять. Я собиралась не снимать и грудную повязку, но подумала, что это будет неудобно. Трусы-боксеры — это уже боль. Разве люди вообще должны носить нижнее белье в саунах?

Воздух сгущается от напряжения и тишины, оба пытаются пересилить друг друга в борьбе за доминирование. Моя кожа превращается в лаву, но я не двигаюсь, боясь изменения статус-кво больше, чем того, что меня сожгут заживо.

В каком-то смысле моя драматическая реакция на сложившуюся ситуацию связана с тем, что я заперта с ним в одной комнате, но я была бы наивной, если бы считала это единственной причиной.

Кирилл — манипулятор, безэмоциональный монстр с искаженным чувством морали, и все же меня никогда так не тянуло к другому человеку, как к нему.

Это нелогично, это безумие, но, боюсь, я больше не могу это отрицать.

— Не слишком ли здесь жарко? — спрашиваю я в полушутливой попытке убить тишину.

— Почему ты так хорошо говоришь по-английски, хотя родилась и выросла в России?

— У меня был частный американский репетитор. —  Я прикусила нижнюю губу.

Не выдаю ли я слишком многого? Эту привычку я выработала в армии. Кирилл был единственным начальником, которого я считала достойным уважения, и поэтому отвечать на его вопросы стало естественным. Но обычно я тщательно обдумывала, чтобы не выдать ничего о своей биографии.

Может быть, дело в жаре или в том, что я чувствую его присутствие за своей спиной, но что-то заставило меня сейчас совершить серьезный промах в рассуждениях.

Может быть, он не заметил или был слишком занят, наслаждаясь сауной...

— Так ты была богатой молодой леди.

То, как он это произносит, означает, что он подозревал об этом все это время. Дерьмо. Дерьмо.

— Я... не была.

— Конечно, Саша. Скажем, обычный русский говорит как дворяне и имеет частных репетиторов.

— И много ли ты знаешь русских дворян? — я стараюсь говорить непринужденно, хотя и волнуюсь. Неужели я была недостаточно осторожна? Я думала, что избавилась от своих старых манер за годы, предшествовавшие уходу в армию.

Но опять же, Кирилл — не просто человек. Он настолько наблюдателен, что это пугает.

— Юлия и ее дальняя семья — русские дворяне. Почти уверен, что вы с ней знакомы.

— Я... не веду себя и не говорю, как твоя мать.

— Нет, но раньше ты вела себя так, и, как бы ты ни старалась это скрыть, черты все равно остались. Так почему бы тебе не сказать мне свою настоящую фамилию?

Мое тело напрягается, и я думаю, что меня сейчас вырвет от нервов, разрывающих низ живота. Первое, что приходит в голову, — убежать, но это было бы не больше, чем дать Кириллу шанс, которого он так долго ждал.

Поэтому я делаю успокаивающий вдох и говорю как можно увереннее.

— Ты прав, моя семья была богатой, и дела у нас шли хорошо, но мы обанкротились примерно в день моего шестнадцатилетия, и мне пришлось пойти в армию, чтобы выжить.

Это только полуправда, но она достаточно правдоподобна, чтобы Кирилл не стал допытываться.

Однако молчание ощущается как тяжесть на груди. Оно не только некомфортно, но я чувствую, что Кирилл делает это специально, чтобы заставить меня раскрыть свои самые глубокие, самые темные секреты.

— Я впервые в таком месте. А ты как? Ты часто ходишь в сауну? —  промурлыкала я.

— Хм... —  он говорит задумчиво, почти сонно.

Я оглядываюсь и вижу, что он опирается на оба локтя, глаза закрыты, а